Золотые кулончики с их именами, которые храню в шкатулке — подарок мужа за детей.

Я была обожаемой, самой любимой женщиной. Он смотрел только на меня, все пятнадцать лет — только на меня. Подарки и цветы так и не оскудели. Каждый год в годовщину свадьбы мы летали на море.

Я гордилась своим мужем и старалась быть ему идеальной женой. Проводила в спортзалах по паре часов в день, всегда стройная, ухоженная, с идеальной прической, идеальным маникюром, идеальным телом. Это было самое малое, чем я могла отплатить за его любовь — быть той девушкой, за которой он выскочил из машины. Быть ею всегда.

Конечно, в женских журналах писали, что все мужчины изменяют.

Но мой… Мой ведь не такой!

Телефон в руке продолжал вибрировать. В тот диалог все сыпались и сыпались доказательства.

Его командировки — с датами и билетами, фото гостиничных номеров с женским бельем на кровати. Ужины в тех же самых ресторанах, что были "нашими", только напротив него сидит эта шлюха-кудряшка. А не я.

Их подробные переписки — "ах, моя любовь, ты был сегодня так горяч, осталось ли хоть на донышке для твоей жены?"

С мазохистским наслаждением я читала и смотрела каждое фото, каждое слово, которые кровавым клеймом отпечатывались на моем сердце.

Надежда на то, что все это ложь, таяла, пока совсем ничего не осталось. Только выжженное поле.

На последнем фото, где они лежали обнявшись в каком-то отеле для секса и фотографировались в потолочном зеркале, я просто не выдержала, швырнула телефон в стену и по его осколкам пошла в ванную.

Из зеркала на меня смотрела старуха.

Я в одну минуту превратилась из сияющей любимой жены в обманутую старуху. Тридцать пять? Все пятьдесят были нарисованы на моем лице.

А ей двадцать. И у нее все есть. Даже мой муж.

Я не стала умываться и даже плакать. Вышла, посмотрела на осколки телефона, присела на корточки и, ломая ногти, выколупала оттуда симку. Где-то у меня был старый айфончик.

Воткнула симку в него и первым делом набрала мужа.

Я не знала, что ему скажу, мне просто надо было услышать его голос.

— Солнышко мое! — обрадовался он как всегда. Всегда светло, ни разу я не была ему в тягость! — Что случилось?

Я заколебалась. Разве не может быть, что это все чудовищная ошибка?

Невозможно так врать!

Но на телефон пришло сообщение с фотографией.

Он сидел на краю постели уже без рубашки и держал у уха телефон. А она обнимала его — голая. И фотографировала их обоих в зеркале.

"Веришь?" — гласила подпись.

Верю!

— Миш… — устало сказала я. — Я все понимаю. У нее сиськи больше и губы тоже. Да и молодое мясо вкуснее старого. Но зачем тогда ты меня умолял о третьем ребенке вчера ночью?

— О чем ты, дорогая? — так натурально изумился мой муж, что я ему почти поверила.

Но вопреки анекдоту про: "кому ты больше веришь — своим бесстыжим глазам или мне?" я верила все-таки глазам.

Но как любая женщина в подобной ситуации верить им не хотела.

— Где ты сейчас? — спросила я. У меня так тряслись руки, что я едва удерживала телефон рядом с ухом.

— На работе, солнышко мое, — усмехнулся Миша. — Как и сказал, когда мы разъезжались из аэропорта, помнишь? Ты домой, забирать детей, я на работу, разруливать местный апокалипсис. Думаешь, я бы бросил тебя из-за ерунды? Мы ведь еще не закончили разговор, начатый в самолете…

Голос его стал мягким и бархатным, как всегда, когда он соблазнял меня. Как во время нашего полета домой, когда мы прятались под пледами, прижимаясь друг к другу и тискались как малолетки, целуясь по пятнадцать минут без перерыва. Стюардессы ходили мимо, пряча улыбки и не беспокоили нас, даже когда приходило время разносить еду.

Тогда он и сказал мне своим бархатным голосом, нежно лаская пальцами мою шею:

— Хочу еще одного ребенка с тобой. Девочку. Ты такая красивая, когда беременная…

Мне тяжело далась дочка — токсикоз до самых родов, ее капризы, куча болячек, что вылезли и у меня, и у нее сразу как она появилась на свет. Я сразу подобрала таблетки, чтобы в ближайшее время больше не беременеть. Но с тех пор прошло уже десять лет… и мне самой нет-нет, да и хотелось еще хоть разочек вдохнуть молочный запах макушки маленького человечка.

Почему — не знаю, но меня тогда так завела эта просьба мужа, что под нашими пледами мы дошли до… До самого неприличного. Благо, стюардессы выключили свет и не появлялись возле нас, а я зажимала рот рукой. Нет ничего более сексуального, чем мужчина, который хочет от тебя ребенка!

Ощущение сейчас было странное — отвращение пополам с горячим желанием.

— Включи камеру, — потребовала я. — Если ты на работе — включи камеру и покажи!

Внутри меня что-то захлебывалось от надежды и горя.

— Не могу, — серьезно ответил Миша. — Ты же знаешь, какие у нас безопасники параноики. Если засветят, что я включал камеру, будут телефоны на входе отбирать.

— Включи! — крикнула я, прислоняя ледяную ладонь к раскаленному лбу. — Немедленно!

— Ленусь, ты чего? — растерянно спроси муж.

— Включи, или завтра мы идем разводиться!

— Сейчас, сейчас…

Он повозился с чем-то и черный экан ожил. Миша сидел в рубашке со слегка ослабленным "дежурным" галстуком, который всегда хранил на работе. За его спиной была серая стена.

— Поверни… — хриплым голосом попросила я, но он уже и сам развернулся так, что за спиной показался рабочий ноутбук. На заднем плане был слышен обычный офисный шум: шелест бумаг, голоса, звонки телефонов.

— Все? — спросил Миша, вырубая видео. — Отпустило? Ленусь, слушай, а может, ты уже беременна, а? Помнишь, как ты меня ревновала в прошлый раз?

Я помнила. Тогда я носила дочку, и мне показалось, что наша няня, возившаяся со старшим, слишком часто заговаривает с моим мужем и странно отводит глаза, когда я появляюсь в поле зрения. А еще она долго гуляла на площадке, а Миша как раз задерживался с работы!

Меня не успокаивало, что няне было под пятьдесят лет и пятьдесят лишних килограмм.

Ревность клокотала безумно.

Вдруг я и правда себе все надумала? Но у меня были доказательства!

Я отвела трубку от уха и залезла в мессенджер…

Тот аккаунт, с которого мне приходили сообщения и фото — был удален. Вместе с диалогом.

— И ты не сделала скриншоты?

— Ну откуда мне было знать, что все пропадет!

Маринка — моя лучшая подруга, и кому еще звонить в такой момент, как не ей?

Но сначала я собралась, переоделась, умылась и заново нарисовала на лице довольную жизнью успешную женщину, которая только что вернулась с моря. Вытащила из чемодана подарки и сувениры родителям: магнитики, футболки, украшения из кораллов, кокосовое масло и, конечно, любимый мамин «Бейлис» и папин виски из дютика. Без этого они бы мне детей обратно не отдали.

К счастью, за суетой встречи и объятий, никто не заметил, что моя улыбка немного фальшивая. Как и того, что каждый раз, как мама всплескивала руками и принималась хвалить моего мужа — какой он заботливый, любящий, внимательный, как здорово, что он устроил нам такой праздник — я кривилась и пыталась перевести разговор на что-нибудь другое.

В машине Ванька уткнулся в телефон и даже не смотрел по сторонам, зато Алиса все порывалась прижаться к моему плечу и рассказывала, как сильно по мне соскучилась. Десять лет котенку будет в этом году, моя нежная радость… Все наперебой говорят мне, что надо наслаждаться последними годами, когда дочь еще ласковая, скоро станет подростком и превратится в исчадие ада.

Но видит бог, прямо сейчас мне хотелось, чтобы никто меня не трогал! Надо было понять, что происходит.

Так что дома я засунула детей по их комнатам и объявила, что подарки они получат вечером, когда придет папа. Если будут вести себя хорошо.

Я надеялась, что они увлекутся тем, что мы им привезли и пропустят наш с Мишей серьезный разговор.