В глубокой задумчивости я отошла от двери, легла в постель, накрыла голову подушкой и уснула, не слыша больше не стука в дверь, ни шепота.

Поздно, Миша.

Увы, слишком поздно.

Утром я проснулась за добрых полчаса до будильника, что после вчерашних переживаний было просто чудом. И даже лицо почти не отражало моих возляний и рыданий, но я все равно вытащила из холодильника патчи и налепила под глаза. Поставила вариться кашу для Алисы, собрала свои документы и ее документы, ко всему подготовилась и…

Не знаю, что меня дернуло. Наверное, любопытство.

Но я снова прокралась к входной двери, заглянула в глазок и ахнула.

Распахнула дверь и вышла на лестничную площадку, всю целиком уставленную корзинами с чайными розами. Розы, розы, розы… Никаких записок, но сложно было не догадаться, что имел в виду автор.

Миша редко делал широкие жесты, но каждый раз это было что-то грандиозное. Например, как сейчас. Все вплотную к дверям было уставлено розами.

Я слабо пискнула, закрывая рот ладонями.

Боже мой! Что же делать!

Восхищение и злость мешались внутри меня в равных пропорциях.

Как нормальная женщина я не могла не растаять от подобного жеста.

Но простить его предательство за какие-то розы — ни за что!

Так и стояла, не зная, что предпринять, пока противоположная дверь на площадке не открылась и напротив меня не замерла в той же позе женщина лет пятидесяти. Судя по любопытной морде колли, выглядывающей из-за ее спины и поводку в руках, они собирались на прогулку.

— Ваше? — Мрачно спросила женщина.

Я кивнула.

— Убирать планируете?

— Но…

Я растерянно развела руками.

— Изменил, что ли? — Спросила женщина так же неприязненно. — Все они такие… розами заваливают кучку дерьма!

Она дернула собаку за поводок и сшибая корзины пошла к лифту. Пока он подъезжал, она сказала, не поворачиваясь ко мне:

— Заберешь или дворника позвать, чтобы выбросил тут все?

— Дворника… — проговорила я.

— Хорошо, скажу, чтобы поднялся.

Я выдохнула и отступила в квартиру, в последнюю секунду все-таки подхватив одну из ближайших роз. Всего одну.

Через пять минут на этаже вышел из лифта мрачного вида молодой человек в ворохе рубашек и светоотражающем жилете поверх. Его черные глаза смотрели как-то неприязненно. В руках он комкал грязные хозяйственные перчатки. Оглядев площадку он покачал головой и перевел взгляд на меня:

— Деньги давай, хозяйка, — без предисловий начал он. — Мусор буду убирать.

— Сколько? — Я вернулась в коридор за кошельком. Увидев внутри стопку тысячных купюр, его глаза загорелись.

— Тыщу давай! Три тыщи! — Прямо на ходу повысил ставки он. — Много мусора!

Я, конечно, подумала, что этот «мусор» он наверняка с успехом кому-нибудь продаст и еще наживется, но разгрести площадку и вправду надо было. Я отсчитала три тысячи и поняла по его взгляду, что он пожалел, что не заломил больше.

Дворник пошел таскать цветы, а я закрыла дверь и поспешила будить Алиску.

Пока дочь собиралась, одевалась, капризничала на тему цвета колготок и платья, пыталась вспомнить, что вообше кладут в школьный рюкзак, умывалась и наконец шла на кухню завтракать, за дверью квартиры слышались голоса и шуршание. Дворник убирался, да и соседка вернулась, кажется. Я налила себе кофе — каша или даже бутерброды в меня сейчас не лезли от недосыпа и волнения. И кивнула дочери:

— Ешь, солнышко. А то мы опоздаем. Не знаю, какая там столовая, но вряд ли директор будет тебя в своем кабинете каждый день кормить.

— Он мне не нравится! — Заявила вдруг Алиса.

— Кто? — Не поняла я.

— Директор! Он какой-то… Бе!

Она высунула язык с остатками каши и изобразила тошноту.

Я рассердилась:

— Сопливых не спрашивают! Ешь быстрее!

Хорошее настроение слегка увядшее, когда меня отчитала соседка, после ссоры с дочерью стало еще хуже. Что значит — не нравится? Это что же — мне придется выбирать? Или дочь, или Дима? Я чувствовала, что он хочет чего-то более серьезного, чем роль помощника в моих трудностях.

Я понимала, что пока рано строить такие далекие планы, но Алисино отношение как-то меня подкосило. Еще сама не разобралась, насколько Дима мне нравится, а уже надо от него отказаться.

Мои грустные размышления прервал звонок в дверь. Я вздохнула, прикрыла дверь на кухню и пошла открывать. Как я и думала, там оказался дворник. Он стоял в своих грязных перчатках, глаза его почему-то бегали.

— Все убрал, хозяйка, — заявил он.

И что он ждет? Что я его похвалю? Или еще надо денег?

Я заглянула ему за спину. Всю площадку усыпали розовые лепестки.

— А мусор? — Спросила я. — Намусорили же.

— Это сама подметешь, — ухмыльнулся он нагло. — Баба ты или нет.

— Давайте без хамства, — сказала я. — Спасибо за помощь. Разберусь сама. Когда у вас уборщица приходит?

— Уборщица не будет. Ты убери, — вдруг заявил этот наглец.

— Даже не собираюсь.

Я попыталась закрыть дверь, но он вдруг поставил ногу в дверной проем и когда я вздрогнула, продавил меня всем телом, вламываясь в квартиру. Я испугалась до одури.

— Что вам надо?! — Спросила сиплым шепотом, бросив мимолетный взгляд на кухонную дверь. Только бы Алиска ничего не услышала и не вышла выяснять, что происходит!

— Если баба не готовит и не убирает, от бабы только одна польза, — заявило это чумазое чудовище и резко ускорилось, налетая на меня и вжимая всем телом в стену.

— Что вы делаете! — Таким же полушепотом заорала я. — Я буду кричать!

— Мне нравится, когда кричат! — Заявил он, и его руки принялись задирать мою юбку и елозить прямо грязными перчатками по бедрам.

В моей голове металось что-то страшное. Если я закричу, Алиска выдаст себя и тогда неизвестно, что эта тварь с ней сделает! Но если не закричу, то вообще без шансов.

Я шарила рукой в поисках чего-нибудь, чем можно отбиваться, но дворник с легкостью вырвал из моих пальцев пластиковый рожок для обуви и отбросил в сторону.

А потом он добрался до колготок и я услышала треск.

— Помогите! — Я поняла, что сейчас последний шанс. Единственный шанс. Или меня услышат, или он все равно найдет Алиску…

Но голос предал меня. Как я не силилась, вместо истерического крика, на который мог бы сбежаться весь подъезд, выходил один сип.

А чудовище передо мной уже торопливо дергало свои штаны вниз…

POV Михаил

Лепестки не насторожили. Я так и думал, что она не примет цветы. Я слишком хорошо помню, как бегал за ней в юности. Вряд ли она сейчас сдастся так легко.

А вот приоткрытая дверь насторожила и очень.

Ленка даже на курортах приставляла к двери стул, а потом и вовсе купила какой-то хитрый замок, хотя я уверял, что беру только самые лучшие отели, где отребье не водится.

Тревожно застучало сердце в груди. Молотом о грудную клетку. Взвыло, когда я услышал невнятный писк и рвануло вскачь, заливая кровью голову, роняя пелену перед глазами.

Если этого малахольного директора я просто хотел уничтожить, то когда увидел, что грязные конечности наглорожего ублюдка касаются моей жены…

В голове взорвалась атомная бомба и с этого момента единственное, что я хотел — разорвать его на мелкие клочки. Распылить на атомы! Раздавить каждую кость в его теле в пыль!

А то, чем он планировал насильничать Лену — заставить его сожрать!

Он отлетел в сторону от нее и ударился от противоположную стену. Кажется, что-то хрустнуло. Стена или его башка — мне уже было неважно. Я подошел к нему, разминая кулаки. Дешевле было бы вбить его ногами в пол, но мне этого было мало. Хотелось рвать его плоть зубами, хотелось почувствовать, как пальцы вонзаются в тело.

— Миша, нет!

Разумеется, что она еще могла сказать? Все бабы одинаковые. Никогда не ценят, когда самец их защищает. Но я не слушал. Я поднял ублюдка, вздернул его повыше и начал просто методично, удар за ударом обрабатывать его мерзкую рожу, превращая ее в котлетный фарш.