Трус.

Я бы не отдал Лену такому уроду как я сам. А он отдал и ничего кроме этих взглядов не делает. Тряпка. Слабак. Обойдется без моей девочки!

— Беги собирай свои вещи, — сказал я дочери, заводя ее в квартиру. — Маму позови.

Лена пришла, сложив руки на груди.

— Что тебе еще не нравится? — Устало спросил я. — Не вру же. Ты вернешься домой.

— А ты?

— А я уйду оттуда.

Ее глаза вспыхнули.

— Правда?

Эта надежда в ее голосе резанула меня поперек сердца так, что я чуть не захлебнулся соленой кровью своей любви.

Но вспомнил тот день, когда она спрашивала меня про Наташу и как я глумливо поиздевался над ней, уверенный, что она никуда не денется…

И склонил голову.

Заслужил.

Дурак. Дебил. Кретин. Идиот.

Заслужил.

— Собирай вещи.

Спустя пару часов и пару ходок курьеров за мешками и коробками, я погрузил немудреный скарб жены и дочери в машину и приехал обратно домой.

Ваня встретил нас в дверях.

— Я жрать хочу! — Заявил он, завидев меня.

Но я отошел с дороги и следом за мной появились Лена и Алиска.

У сына буквально отпала челюсть.

Молча я прошел в гардеробную, стащил свой чемодан с полки, покидал туда какого-то шмотья, даже не глядя, что кладу, сунул ноутбук и так же молча вышел мимо Лены в дверь.

Вернулся, затаскивая все ее вещи. Она так и стояла посреди прихожей, с ужасом оглядывая то, во что мы с Ваней превратили квартиру.

Зато Алисон уже унеслась в свою комнату и там визжала, заново знакомясь со своими куклами.

— Мы домаааааа! — Вопила она.

Сын закатывал глаза.

Я взял руку Лены и вложил в нее свои ключи.

— Все, пока.

И вышел.

В отель поехал только когда уже успокоился. Отмотав несколько кругов по ночному городу и проооравшись хорошенько. Думал — расколочу нахрен машину и себя о какую-нибудь подходящую стену. Но решил не умирать раньше смерти. Лена продолжает играть со мной в эту игру, давать мне задания. И пока она на меня реагирует — есть шанс.

Выгреб из мини-бара все бутылочки, слил их в стакан для чистки зубов и жахнул одним махом.

И пока язык еще шевелился, позвонил ей.

— Я тебя люблю, — сказал первым делом, боясь не успеть. — Слышишь? Я урод, я накосячил, я натворил непоправимого, но я тебя люблю и сделаю все, чтобы ты снова полюбила меня.

— Что? — Сказала она равнодушно. — Не слышу. Помехи какие-то.

Никаких помех не было.

Она снова издевалась. И в этом тоже была надежда. Если бы ей было все равно, она бы не хотела причинить мне боль. Боль я вытерплю, не вытерплю только равнодушия.

— Какое следующее задание? — Спросил я, и чудесным образом воображаемые помехи на линии пропали.

— Зачем тебе?

— Я не отступлю.

— Хорошо.

Я услышал тишину на том конце телефона и затаил дыхание. Алкоголь прожигал мои вены, мутил голову, но я знал, что сейчас приму к сведению все, что она скажет. А в дурман опрокинусь потом.

— Ты обещал кое-что моей матери, — голос Лены казался очень далеким. Я сосредоточился. Обещал?

— Что?

— Вспоминай.

Она явно получала удовольствие. Моя нежная жена, любящая розовые розы и ванильные запахи получала удовольствие, когда издевалась надо мной. И приучил ее к этому именно я. Я сделал ее такой. Сам виноват.

Когда?

— Десять лет назад. Перед появлением Алисы. Ты кое-что пообещал.

— Что?

— Я же сказала — вспоминай.

— Десять лет назад, Лена! — Взвыл я. — Это невозможно — вспомнить все, что я наобещал.

— И не выполнил.

— Скажи мне!

— Невозможно так невозможно. Не скажу. Но пока не сделаешь… Даже разговаривать больше не буду.

И она отключилась.

Дурной туман охватывал меня, сердце жгло, желудок жгло, печень тоже.

Я позвонил в лобби и велел принести бутылку виски. Что они мне ответили, я уже не запомнил.

Достал пачку сигарет и прикурил одну, глядя прямо на табличку о том, что курить запрещено.

Моя стерва. Моя невозможная стерва.

Проснувшись утром с расколотой на мелкие осколки головой, я окунул ее под ледяной душ и поехал к теще.

Проблема была в том, что я не знал, в курсе ли она, что происходит с нашей семье. Спустит ли она меня с лестницы сразу или даст шанс поговорить.

Поэтому подумал, что букет из розовых пионов и корзина с деликатесами никак не помешают. Для тестя приобрел навороченный спининг, но знал, что решать будет суровая Ангелина Михайловна. К ней и шел. Ей что-то обещал.

Тщательно изучив его в глазок, теща открыла дверь и с порога уперла руки в боки:

— Что натворил?

— Ничего не натворил, — гордо отрапортовал, втайне с облегчением выдыхая. Значит не в курсе.

— Ты на нашем пороге только с Леночкой раз в два года появляешься! А тут с цветами и…

Теща принюхалась к корзине и сделала шаг назад, впуская его в квартиру. Что сработало — паштеты, сыр или шокола, я не понял, но был рад что интуиция не ошиблась.

— Вы правы, — сказал ей, уже сидя за столом на кухне. — Крепко накосячил. Даже говорить не буду как. Схлопочу сквородкой как пить дать.

— А может и надо, — теща хлопнула ладонью по столу. — Может и надо! Вас, мужиков, если в узде не держать, вы сразу налево бежите.

Горячий стыд затопил кровь.

Никогда не считал себя таким же, как другие мужики, а тут меня в два счета раскусили.

Реально затупил.

— Надо, — согласился. — Ангелина Михайловна, прежде чем я пойду каяться и замаливать грехи, просьба у меня к вам.

— Ну, говори, — сурово теща смотрела на меня. — Чаю предлагать не буду. Если сам раскаялся, меня Ленка не простит, что тебя под своей крышей поила и кормила.

— Десять лет назад, перед рождением Алисы, я кое-что вам пообещал… — я начал осторожно, ища тонкий баланс и надеясь на психологию.

— Помню, как же… — она поджала губы. — Уже поняла тогда, что ты не Ленкиного поля ягодка, но слишком уж она тебя любила.

— И не сделал, — кивнул я.

— Не сделал.

— Я бы хотел сейчас искупить ту промашку. Мое слово не должно прозвучать впустую.

— Да не давал ты особо слова… — теща выдохнула и проницательно посмотрела на меня. — Не помнишь, чтоль?

— Не помню, — покаялся я. — Ангелина Михайловна, помогите. И вам же хорошо будет, и мне.

— Что ж с тобой делать… — она повздыхала, посмотрела на висящий на стене календарь и выдала: — Дом я хотела. В деревне. Поближе к Москве. Тогда моя одноклассница продавала буквально за копейки совсем рядом. Готова была мне отдать, не торгуясь. Ты покивал и…

— Что с ней сейчас? — Спросил уже зная ответ.

— Да померла давно, — махнула теща рукой. — Хотела на те деньги путешествовать уехать. А с другими людьми пока торговались, пока то да се… Приехали дети и уговорили им завещать.

— Понятно. Дом, значит.

— Да. Поближе к городу. Далеко уже не смогу ездить.

— Понял.

Не стал рассусоливать, встал и попрощался с тестем, смотревшим телек, с тещей.

Вышел на улицу и чуть не завыл на луну.

Нашла же время! Нашла же задание! Если б не переписанные на Лену счета и активы, запросто бы к завтрашнему дню был бы дом! А теперь без ее разрешения не купить.

Я же ей все отдал! Все!

Вот сссс…

Ладно.

Никто не говорил, что будет легко.

В отель не поехал. Паршиво там было в одиночестве, в этом отеле. Паршиво и холодно без родного дома и родной жены. Так и остался ночевать в машине прямо под окнами своей квартиры. Потому что страшно соскучился по я по Ленке, если честно. По ее запаху, по прикосновениям ее нежным. Никакой горячий секс не заменит то, как ее можно обнять ночью.

В окне мелькали силуэты, и я по ним угадывал, кто заходит на кухню — Ваня, Алиска или Лена. Поругались уже небось, а потом и помирились. Лена настоящая мать — умеет быть и жесткой и нежной.

А утром поехал к одному человечку.

Я давно на него смотрел, но как-то повода не было. Долг — дело такое. Пока не понадобится — может и подождать. А человек чувствует, что под колпаком и работает хорошо. Посему до недавних пор я с него ничего не требовал.