Его внимание падает на мои губы. Он наклоняется, нависая своим ртом над моими.

— Поцелуй был одним из твоих приказов по сделке, — шепчу я, широко раскрыв глаза. — Это было не по-настоящему.

Девлин замирает. Он снова зарывается лицом в мою шею и молчит еще минуту, бормочет что-то, чего я не могу понять, слова приглушенно звучат на моей шее.

Это совсем другой дьявол, чем тот, которого я знаю.

Беспокойство побеждает все остальное — мою досаду на то, что он избегает меня, и стресс. — Что случилось?

Девлин превращается в мрамор под моими руками, жесткий и непроницаемый. Он откидывается назад, чтобы встретиться со мной взглядом, его руки сцепляются на моей спине.

— Переезжай ко мне. Живи моем доме.

Неверие обрушивается на меня. Долгое время я не могу говорить, только смотрю на него. Когда я нахожу свой голос, он пронзительный.

— Прости? — Из меня вырывается нервное хихиканье. — Ты открыл рот, и оттуда вылетело чертово безумие.

Выражение лица Девлина — пустая маска.

Нет.

Нет, нет, блядь, нет.

Я толкаюсь в его грудь, но он удерживает меня на месте, крепко обнимая.

Глядя на него, я перечисляю все способы, чтобы этого никогда, блядь, не произошло. — Ты с ума сошел! С чего ты взял, что я соглашусь на это? Что ты вообще от этого получишь? Нет. Ни за что! Люди в школе проболтаются и поймут неправильно, и, что еще важнее, моя мама никогда мне этого не позволит!

— Десять тысяч. — Это единственный ответ Девлина, пассивный и скучающий.

Какого хрена?

Я бью его в грудь. Он не двигается.

— Почему?

— Я не обязан тебе это объяснять.

— Ты должен, если ожидаешь, что я соглашусь!

— Ты отказываешься от нашей сделки? — Девлин сжимает меня в объятиях. — Все, что я скажу, будет сделано. Если ты не сможешь подчиниться, я разорву наш контракт и отвезу тебя в полицейском участке.

— Нет!

Трудно контролировать крушение поезда эмоций.

С одной стороны, десять тысяч — это большие деньги. Все, что мне нужно сделать, чтобы получить их, это жить с Девлином. Это гораздо меньше публичного унижения, если только он не будет приводить людей домой, пока я там, или позволять мне ездить с ним в школу.

С другой стороны, мне придется жить с Девлином. Вражеская территория, незнакомая и неизведанная. Это поставит меня в уязвимое положение, я буду зависеть от него во всех отношениях.

Господи, что бы он делал, имея доступ ко мне днем и ночью? Он извращенный и безжалостный демон, боюсь представить, что он может придумать в своей поганой голове.

В трейлере включается вода из раковины. Я слышу приглушенные звуки шаркающей вокруг мамы. Черт, я не могу допустить, чтобы она узнала о моей сделке с Девлином.

— Ты псих и имеешь право! Я не буду этого делать. Ты не можешь просто швырнуть в меня деньгами, чтобы это произошло. Мир так не работает, Девлин.

Это зашло гораздо дальше, чем просто перемещение по игровому полю Девлина, чтобы уберечь себя от тюрьмы.

В челюсти Девлина проскакивает мускул, и она сжимается. — В моем мире это так. Деньги не имеют значения. Все, что я хочу, я получаю.

Он запускает руку в мои волосы и дергает за комок, откидывая мою голову назад. Придушенный крик застревает у меня в горле. Он кладет зубы на вытянутую колонну моей шеи, царапая кожу. Я дергаюсь в его руках, жар проникает в меня и пульсирует между ног, ненавижу то, как он может манипулировать моим телом.

— Разве ты еще не выучила правила, маленькая воровка? — Его язык движется по тому же пути, что и его зубы. Я упрямо стискиваю коренные зубы, чтобы сдержать стон. Это нечестно, но это так приятно. — Ты не имеешь права говорить «нет».

Я бьюсь об него, чтобы сбросить его. — Отпусти меня!

Девлин отпускает меня с ворчанием, и я спотыкаюсь о гравий. Он впивается в голые подошвы моих ног. Стиснув зубы, я не могу избавиться от боли.

— Ты пойдешь со мной сегодня вечером.

— Я, блядь, так не думаю.

Разозлившись на Девлина, я задираю рукав толстовки и даю ему пощечину. Треск моей руки о его щеку эхом отдается в воздухе.

— Я не такая.

Девлин осторожно прикасается к своей щеке и удивленно смотрит на меня.

Хорошо.

Отвоевать часть контроля у этого самовлюбленного засранца — потрясающее ощущение.

На секунду в глазах Девлина появляется блеск уважения, но потом он исчезает. Он не делает никаких движений, чтобы ответить. Я не доверяю ему, поэтому встаю против него, держась начеку, готовый к тому, что он захочет бросить в меня в следующий раз.

Моя грудь вздымается от разочарованного вздоха. — Ты можешь платить мне за то, чтобы я делал авсе, что ты скажешь, но это не значит, что ты меня контролируешь.

Девлин рассматривает меня, наклонив голову, как будто я разыграла спектакль, которого он не ожидал. Уголки его рта дергаются вверх.

Прежде чем наш спор успевает продолжиться, изнутри раздается громкий треск, привлекая наше внимание. Я поворачиваюсь на пятках, ледяной ужас леденит мои вены.

— Мама!

Девлин бежит за мной, пока мы вбегаем внутрь трейлера.

Мэйси Дэвис лежит, скорчившись, на дешевом линолеумном полу, куда она рухнула, белая как простыня. Вокруг нее разбросаны острые осколки разбитой тарелки. Кран в раковине включен.

Не такого развития событий я ожидал, когда ехал сюда за Блэр, не в силах больше стоять рядом с ней.

— О Боже, — кричит Блэр.

Что-то оживает в моем давно замерзшем сердце, когда Блэр падает на колени рядом с матерью, едва не порезав колено об осколок стекла.

Преданность Блэр своей маме очевидна. Неоспоримо, что она любит ее.

Ошеломленный, я обхожу их, чтобы выключить кран. Беспокойство подталкивает меня изнутри, когда я смотрю, как Блэр ухаживает за мамой. Фигуры шахматной доски рассыпаются в моей голове, стратегия сбивается из— за желания помочь.

— Мама? Мама! — Блэр осторожно переворачивает Мэйси и прикасается к ее щеке. — Мама, проснись.

Это одновременно взывает к искалеченному осколку внутри меня, который жаждет снова влиться в мою семью, и заставляет меня сгорать от зависти, что эти две женщины имеют сильную связь. Связь, которой у меня никогда не будет.

— Мы можем посадить ее в машину? — спрашивает Блэр. — Мы должны отвезти ее в больницу.

— Какого черта мы должны везти ее сами? Мы не знаем, что с ней случилось, и ни у кого из нас нет экстренной медицинской подготовки. Мы не сможем безопасно ее транспортировать.

Блэр закрывает лицо одной рукой. — У нас нет страховки.

Это понятие мне чуждо. Родители, прославившиеся в области медицины, заставляют меня идти по их стопам, и мне кажется, что меня кормят с ложечки важностью медицинской помощи. Моя семья никогда не сталкивалась с проблемой отсутствия страховки. Я не могу понять, как можно заболеть и не иметь возможности обратиться к врачу.

— Побеспокоимся об этом позже. — Я достаю телефон и набираю номер. Мне нужно что-то делать. — Чем скорее мы вызовем профессиональную помощь, тем лучше.

Блэр бросает на меня обеспокоенный взгляд. Она колеблется, поджав губы. — Отлично. Тогда вызывай скорую! Нам нужна помощь.

Я поднимаю брови, телефон прижат к уху. — Уже вызываю. Не двигай ее слишком сильно, ты не знаешь, что вызвало ее обморок.

Глаза Блэр расширяются, вероятно, она паникует, что перевернула свою маму. Она берет руку Мэйси и прижимается к ней лбом.

— Ее руки холодные и липкие.

— Хорошо. Проверь пульс.

Цвет исчезает с лица Блэр. Когда ее пальцы перебирают запястье Мэйси, она шепчет: — О Боже.

На звонок отвечает спокойный женский голос. — 911, что у вас случилось?

— Мне нужна скорая помощь по адресу 502 Спрус Лейн, в парке Пайн-Хиллз. Женщина упала в обморок.

— Хорошо, сэр, помощь уже в пути. Она в сознании?

Я наклоняюсь, чтобы лучше рассмотреть. — Нет. Она потеряла сознание.