В конце концов, я больше не в их команде по легкой атлетике.

Послеполуденное солнце согревает меня. Я опираюсь на руки и скрещиваю перед собой вытянутые ноги. Мешковатые рукава моей подержанной рубашки на пуговицах спадают на руки.

Люди постоянно нарушают требования школьной формы. Они ходят в накидках и в какой угодно обуви, но пока они самовыражаются, я иду против правил, потому что пиджак для школьной формы чертовски дорог. Я не могу найти подержанный. Я сдалась на втором курсе и с тех пор ношу только белую рубашку и юбку. Административный совет считает, что форма стирает границы классовых различий между учениками, но в моем понимании она только еще больше разделяет нас.

Со следующим пронзительным свистком еще одна группа девочек спрыгивает со своей стартовой позиции. Я облизываю губы и издаю вздох.

Мой телефон загорается рядом со мной на траве, и на него приходит сообщение от Джеммы. Это подержанный iPhone, который я купила у парня с тележкой, полной устройств, в теневой части центра Риджвью. Телефон не последней и самой лучшей модели, как у избалованных богатых детей, которые получают новый телефон каждый раз, когда выходит обновление. Этому телефону по меньшей мере четыре поколения. Он работает, несмотря на паутину трещин на экране. Мы с мамой едва можем позволить себе дешевый ежемесячный тарифный план, но он нужен на крайний случай, поскольку у нас нет стационарного телефона.

Текст — это селфи Джеммы в кампусе колледжа с ее парнем Лукасом, который виден частично. Она выглядит такой счастливой по сравнению с тем временем в прошлом году, когда мы впервые встретились. Улыбка тянется к уголку моего рта. Телефон пикает от очередного сообщения.

Джемма: Только что нашла это новое место и, Боже мой, я умираю от желания провести там съемку с тобой. Я хочу показать тебе здесь столько всего. Приезжай ко мне поскорее!

Визит к Джемме звучит невероятно.

Но это также невозможно. Деньги, моя мама, деньги, моя машина в хлам, деньги. Слишком многое мешает мне жить жизнью нормального подростка.

В груди кольнуло. Я скучаю по Джемме. До того, как она подружилась со мной в прошлом году, став крутой новенькой, я была никем в этой школе. Кроме встречи с Девлином, я не высовывалась и сосредоточилась на учебе, пока стервятники в этой школе обзывали меня и дразнили за то, что я бедная. Джемма сделала так, что многое из этого исчезло.

Ее парень — предыдущий король школы — оказался не таким уж плохим, как только Джемма вправила ему мозги.

Почему Джемма должна была быть на класс старше меня?

Тяжесть от того, что я осталась позади, навалилась на мои плечи. Я впиваюсь пальцами в траву.

— Продолжайте в том же духе, дамы, — призывает тренер по легкой атлетике, ее ободрение плывет в мою сторону.

Я делаю вид, что она все еще подбадривает меня.

Легкий ветерок шевелит мою юбку, вечнозеленый и белый клетчатый материал поднимается по ногам. Травинки щекочут колени.

Мне хочется бежать. Может, мне стоит переодеться в спортивную одежду и пробежаться по дорожке вокруг футбольного поля?

— Вот так, девочки! Вперед, вперед!

Несмотря на то, что в прошлом году меня выгнали из команды по легкой атлетике, в конце сезона кросса, я все равно прихожу посмотреть на них. Это был шок, когда тренер сказала мне, что у нее нет другого выбора, кроме как убрать меня из команды. Правила были четкими, объяснила она, и у меня было слишком много промахов в школьном протоколе.

Нелепо.

Мои зубы скребут по губам, когда я сильнее вгрызаюсь в траву, разрывая ее. Я разжимаю кулак и смотрю, как травинки падают на землю.

Я точно знаю, кого благодарить за то, что меня выгнали из команды.

Девлина.

Злобный гребаный ублюдок.

Он отомстил мне за то, что в прошлом году я обчистила карман его друга, сфабриковав больше отчислений в моем школьном деле. С лучшим другом, который является сыном нашего директора, и его факультативом в качестве офисного помощника, это, вероятно, было легко для него. А поскольку у меня нет богатой семьи, которая жертвовала бы на школу, никто не заметил ничего плохого в моем личном деле.

Когда все это произошло с моим тренером на одной из последних тренировок сезона, Девлин позаботился о том, чтобы быть рядом и, конечно же, посмотреть на разборки. Он ухмылялся, вытирая рот горловиной своей футбольной майки. Когда жжение его самодовольного взгляда стало слишком сильным, чтобы его игнорировать, я перевела взгляд на него. Я же говорил тебе, — пробормотал он.

Потому что он предупреждал меня, чтобы я не трогала его.

Я заглушила раздраженный звук в горле и хлопнула кулаком по земле.

Жестокий король может отнять у меня место в команде, но он не может отнять у меня бег. Я все равно бегаю.

— Отлично, Катрина! — Мой старый тренер хвалит девочку, когда она достигает группы.

Сидя, я складываю ноги в крендель, опираясь локтями на колени.

Не думаю, что я нравилась многим из команды, но бег с этими девочками заполнял зияющую дыру в моей груди, хоть немного, чтобы одиночество не загибалось само по себе, как ноющий пустой желудок, измученный голодом. Команда была чем-то вроде семьи. Я скучаю не по бегу, а по бегу с другими людьми, которые меня поддерживают.

Еще одно сообщение прерывает мою хандру. Наверное, это Джемма, раз я не ответила.

Оно пришло с номера, которого нет в моем телефоне. Я сжимаю брови. Какого черта?

Неизвестно: Сделай для меня первое эссе по английскому. $250.

Меня осеняет осознание. Все мое тело одновременно становится горячим и холодным от эмоций. Это от Девлина.

— Мать твою… — Я прерываю свое раздраженное ругательство и стучу пальцами по боковой стенке телефона. — Откуда у тебя мой номер, ты, хитрый дьявол?

Я ломаю голову, пытаясь вспомнить, у кого из людей есть мой номер и где указан мой сотовый. Он никак не мог выудить его у Джеммы.

Зная его, он, скорее всего, вторгся в мою личную жизнь и выудил его из формы экстренной связи в моем студенческом деле. Или он попросил своего лучшего друга, Коннора Бишопа, покопаться. Я слышала, что этот парень знает все обо всех в школе, обменивая секреты на услуги и оплату.

С меня вырывается вздох недоверия.

Я должна была догадаться, что Девлин окажется тем самым морально серым уродом, который спокойно относится к краже личных файлов ради собственной выгоды.

Вопрос в том, могу ли я верить, что он сдержит свое слово, если я это сделаю?

Блэр не сразу отвечает на мое сообщение. Я зависаю на краю футбольного поля с бутылкой воды в одной руке и телефоном в другой. Позади меня крики Бишопа к ребятам становятся фоновым шумом, а мое внимание сосредоточено на Блэр.

Моя голова дергается от фырканья.

Неужели она думает, что ведет себя умно, сидя рядом с девчачьей командой по легкой атлетике? Она жалкая.

Она наклонила голову, ее волосы создают черную завесу, падая на лицо.

Я опускаю глаза к экрану, ожидая, что в любую секунду на нем появятся три точки с ее ответом.

После того, как я подкупил Бишопа небольшой шалостью и номером девушки-койота, которую он хотел украсть у футболиста, с которым она встречалась, он дал мне пароль, чтобы разблокировать текущие файлы студентов, хранящиеся в компьютерной системе. Сегодня утром, во время факультатива по офисной помощи, я нашел номер ее мобильного телефона в анкете для поездки на экскурсию на втором курсе. Ухмыляясь, я запрограммировал ее в своем телефоне как Маленькую воровку.

— Дев, хватит бездельничать, — зовет один из моих товарищей по команде.

Я поднимаю бровь в его сторону и медленно подношу свою бутылку с водой ко рту, делая долгий глоток.

Он меня отшивает.

Телефон жужжит, но это сообщение от тети, которая сообщает мне, что ужин будет в семь вечера.

Почему так долго? Я щурюсь на свой телефон и перевожу взгляд с экрана на Блэр. Задача, которую я поставил, вряд ли сложная. После того дерьма, которое она устроила с моей машиной, я мог бы ввергнуть ее в пучину и заплатить ей, чтобы она бегала по школе в нижнем белье. Она должна благодарить меня.