— С чего ты взял, что похищенных надо искать в Обществе Знающих? — спросил Эйсгейр, опередив Миррина, пока тот ставил круг тишины.
— Для высокородного вы не слишком вежливы, милорд, — слегка улыбаясь, сказал Малкир. — Не здороваетесь, тыкаете.
— Ты не король и не великий лорд, чтобы мне с тобой цацкаться.
— Ну, вообще-то, мы вместе работаем, насколько я помню.
— Малкир, не трать моё время зря. Свою вежливость я выразил, написав тебе и твоим людям пропуск.
— И то верно. А господин посол не ринется ли на меня, если я буду отвечать?
— Не ринется. — Эйсгейр опять успел вставить слово вперёд Миррина, и тот сердито зыркнул на рыцаря.
— Хоть и неловко говорить такое, но этого недостаточно. Письменное слово, господин посол, подобное слову милорда. Что меня отпустят, не будут преследовать, удерживать в заточении и так далее. Ни меня, ни моих людей.
Миррин надулся от злости.
— Я не могу писать такое от имени Светлого Леса, — сказал он.
— Мне хватит слова виркая из дома Тавеллан, — пошёл Малкир на компромисс, — засвидетельствованного печатью и подписью лорда Эйсгейра. Вы уж извините, но… — Он развёл руками. — Перестраховываюсь как могу. Поэтому или ваш указ, или никакого сотрудничества.
Миррин потянулся за бумагой и пером, но Малкир зацокал языком.
— Господин посол, не оскорбляйте моё повышенное чувство собственного достоинства тем, что думаете, будто я не знаю, на какой бумаге эльфы пишут документы.
Миррин посидел, посверлил глазами торговца.
— Милорд, — сказал он наконец, — чтобы мне не ходить туда обратно, не могли бы вы…
Маленький ледяной вихрь — и на столе лежала особая бумага, которую Светлый Лес использовал только для государственных дел. Рыцарь прекрасно знал, где она лежит.
— Я думал, ты меня отправишь, — пробормотал Миррин по-эльфийски, берясь за перо.
— Не хочу в одиночестве страдать от общества этого негодяя, — ответил Эйсгейр тоже по-эльфийски.
— Зачем ты вообще с ним согласился работать?
— Ну, как оказалось, не зря.
— Соль-то не нашли.
— Зато нашли Иллитее.
— Я смотрю, — вдруг заговорил на общем Малкир, — у вас, никак, крысы во дворце.
Рыцарь почти ужаснулся, что наглому торговцу известно даже об этой проблеме, но с облегчением понял — Малкир говорил о Мурмярле. Кот беспокойно ходил из стороны в сторону. Под кругом тишины его пушистость всегда чувствовал себя неуютно. Особенно если защиту наводил его деревянность.
Миррин написал, что просил Малкир, и тот взял бумагу.
— Сойдёт, — прочитав всё, сказал он, — но думаю, следует добавить сюда вариант на эльфийском, например…
И выдал заковыристую фразу, вроде тех, которые говорил Оронаэл Валиссин. На языке Детей Леса. С акцентом, но тем не менее. Через полминуты Миррин снял глаза со лба и безропотно, в совершеннейшем потрясении, дописал бумагу. После того как Малкир снова всё проверил, Эйсгейр добавил свою подпись.
Рыцарь был поражён не меньше. Главный ублюдок Иалона оказался ублюдком с кучей сюрпризов. Эйсгейр снова посмотрел на браслет, украшавший руку Малкира. Не жена ли научила его своему языку? Миррин, как оказалось, думал о том же.
— Какая дочь Леса дала тебе это? — спросил он торговца, взглядом показывая на раннэ.
На эльфийском получилось с густым намёком на оскорбление, вроде «что за шлюха это сделала». Малкир понял.
— Не обсуждаю личную жизнь на работе, господин посол, — ответил он, зло сощурившись.
Играть словами на неродном языке Малкир, видимо, не мог, зато в «господин посол» вложил столько издёвки, сколько влезло, и даже больше.
— Ладно, Малкир, — со вздохом проговорил Эйсгейр, — рассказывай.
И тот рассказал. А пока рассказывал, на Миррина было страшно смотреть, хотя сперва он, конечно, язвил.
— Возможно, убивать её не хотели, — начал Малкир. — Или хотели, но это не так важно. Что происходит, когда эльфа смертельно ранят, господин посол?
— Неужели умирает? — фыркнул Миррин.
— Это потом. А самое первое? Молчите? Я скажу. Эльф впадает в этот ваш мару-кадал. Как аксолька в спячку, чтобы пережить зиму.
— Всем известный факт.
— Не всем, но известный, — согласился Малкир, — в общем и целом. Но если в мару-кадал впадает женщина? У эльфиек он несколько отличается, ведь так?
Миррин побледнел.
— Отличается, господин посол? Скажите же, ну! Кажется, милорд не знает об этом.
Но господин посол словно лишился дара речи.
— Говори уже, Малкир, — произнёс рыцарь.
— В мару-кадал тело женщины первым делом сохраняет зародыш, если он есть, и превращает в нечто вроде семечка. Если женщина не беременна — то её эла-виал. И они могут так сохраниться даже дольше, чем тело, хоть и не бесконечно.
— Что такое эла-виал?
— То, с чем сливается мужское семя, и получается ребёнок.
Внезапно Эйсгейр понял, о чём не стал говорить Миррин, рассказывая об Арделор. Именно об этом. Вот откуда взялись дети, которых вынашивали способные рожать эльфийки. Видимо, удалось сохранить какое-то количество зародышей до того, как все стали бесплодны.
— Да откуда тебе это известно?! — взорвался Миррин. — Иллитар, милорд, этому ни в какой академии вне Леса не учат, даже на медицинских факультетах!
Кажется, он постоянно забывал о бело-синем раннэ Малкира, и Эйсгейр догадывался почему. Просто Миррин был не в силах принять, что хоть какая-то дочь Леса может быть замужем за Ортхирским Мясником.
— Миррин, подожди, — осадил посла рыцарь и взглянул на торговца. — Продолжай.
— Тело погибшей уже осмотрели, полагаю, но проверяли ли вы её эла-виал, господин посол?
— Какое…
— Общество Знающих забирает у эльфиек эла-виал. Иногда и самих эльфиек. Для Ордена Жизни. Только не говорите, будто вы не знали о связи между ними.
Не знали, но уже узнали…
— Но ты говорил, её не хотели убивать, — напомнил Эйсгейр.
— Возможно. Как я говорил, иногда им нужны и сами женщины. Может быть, перегнули палку, заставляя её тело начать мару-кадал. Возвращать из него ведь сложно. Поэтому они проделывают всё это сразу, чтобы не тащить живую эльфийку в Периам зазря.
Миррин молчал, и спрашивать пришлось рыцарю.
— Откуда тебе это известно?
— Я одно время следил за Обществом Знающих. Больше ничего не могу сказать, — произнёс Малкир, и, видя, как злится посол, добавил: — Я пробовал сообщить об этом властям. Но кто я, чтобы меня послушали?
Эйсгейр вздохнул. Кто бы послушал Ортхирского Мясника? Слово бандита против слова всеми уважаемого общества учёных…
— К тому же, есть подробности, раскрытие которых могло и может навредить тем, кого я защищаю, — добавил Малкир помолчав. — Поэтому больше я ничего не могу сказать. Пока.
«Даже у Мясника есть те, кого он любит», — подумал рыцарь.
— Но Иллитее не могла ни зачать, ни родить, — заговорил наконец Миррин. — Для чего тогда… Милорд, отправьте меня в комнату с телом.
Рыцарь перенёс всех троих. Миррин даже не обратил внимания, что вместе с ними оказался и Малкир. Эйсгейр сам себе не мог объяснить, почему не отправил торговца в другое место.
Миррин принялся за работу, которой давно не занимался. Он убрал покрывавшую тело ткань, снял лёд, в котором его хранили. Только сейчас Эйсгейр увидел ужасную рану поперёк живота. Иллитее могла не просто быстро потерять сознание, а мгновенно умереть. Потому-то у «знающих» не получилось вернуть её из мару-кадал. Действительно — криворукие ублюдки.
Всё, что рассказал Малкир, вписывалось в известное из допросов. Получалось, Гилрау Лаэрдэт забрал у Иллитее эла-виал. Эйсгейр уже планировал отправлять своих людей ловить скачущего по стране благородного ректора, усердно работающего во имя рода людского.
Но зачем Ордену Жизни эла-виал?
Миррин достал медицинские инструменты, которые находились здесь же, ведь Иллитее уже осматривали, и вооружился небольшим тонким ножом.
Рыцарь покосился на Малкира. Тот спокойно смотрел, что делает Миррин. Вряд ли Ортхирского Мясника можно было этим удивить. Эйсгейр внезапно подумал, что сам он за своё долгое существование отнял не меньше жизней, чем негодяй-торговец. Вот уж кого впору считать мясником. А если вспомнить, сколько погибло, выполняя его приказы… В чём тогда разница между ним и Малкиром?
