— Мы перевернули всю академию. Выяснили, что делала и куда ходила Арделор с самого прибытия. Обшарили всё. Каждый дом в радиусе пары кварталов от мест, которые она посещала. Тайно, конечно.

От такого признания рыцарь малость опешил. Раскрыв злоупотребления, Миррин сам назлоупотреблял. Эйсгейр хмыкнул в бороду, но не стал ничего говорить. Пока.

Получалось, эльфы и люди, которых рыцарь выделил послу, облазили всё, что смогли, и даже больше. Перетрясли всех стражников из людей, их семьи, родственников и друзей, которые жили в Эйсстурме. Эйсгейр удивлялся: как это всё умудрились проделать за неделю?

— Она мало куда ходила. С такой-то охраной не поразвлекаешься особо, — Миррин горько усмехнулся. — И они её упустили! Пятьдесят отборных солдат! Не знаю, кто тут больший олух: я сам, стража или весь эльфийский совет. Кстати, я мог переусердствовать, поэтому жди жалоб.

Эйсгейр точно знал — их будет немало. Миррин, выполняя должностные обязанности, всегда ограничивался минимально необходимой вежливостью, и многим людям, имевшим с ним дело, не нравилось отсутствие привычных расшаркиваний, а уж сейчас… Теперь ещё и следователи из Леса собираются продолжать это дело. Вот крику-то поднимется!

— Иллитар милостивый, это такой позор! — простонал Миррин. — Для тебя, для меня, для Первого советника, в конце концов. Это ведь мы убеждали всех, что ничего с ней не случится.

— Океан-отец, она в беде, может быть ранена или даже убита, а ты думаешь о позоре?

— А ты о чём подумал в первую очередь? — огрызнулся Миррин, ничуть не смутившись. — Арделор пожалел? Разве таким, как мы, положено жалеть одну-единственную жизнь в подобных ситуациях?

Он помолчал. Потом налил себе ещё вина.

— Не говорю, что так и надо. Это, наверное, даже плохо. Но при наших-то с тобой обстоятельствах…

Эйсгейр печально усмехнулся, покачивая чашу в руке.

— Я думал о том же самом, — со вздохом признал он. — Как это отразится на связях со Светлым Лесом и всё такое. А ещё размышлял над твоей фразой о том, что Арделор может рожать.

— Конечно, этого ты не упустил бы! И чего наразмышлял?

— Много чего. И притом мало хорошего. А что с её служанкой?

— Тоже пусто. И за неё мне достанется, но не так сильно.

— Она не могла иметь детей?

Миррин лишь покачал головой.

— Ты прав, это ужасно, — прошептал он. — Иллитар, мы пали ниже некуда! Определяем ценность женщины как… Как племенной кобылы. Но Твари чащобные, я не могу не думать о том, к чему это приведёт! Причём неважно, жива Арделор или нет. Её похищение в любом случае ударит по Первому, и… Наши позиции и так шатки, а уж это…

Миррин залпом допил вино и снова потянулся за бутылкой.

— Твари чащобные, я допросил даже случайных зевак! Всех, кто ошивался там, пока велось следствие!

Эйсгейр вдруг вспомнил одну из бесед с главным разведчиком.

— Океан-отец, — пробормотал рыцарь, отставляя вино в сторону. — Виркнуд недавно говорил, что люди Малкира крутились около академии.

Миррин вылетел из кресла, не заметив, как опрокинул на ковёр из чёрных медвежьих шкур и чашу, и бутылку.

— Где этот ублюдок? В Гильдии торговцев? — чуть ли не прокричал он, выскакивая в коридор.

Стражи у дверей снаружи, схватились за мечи, услышав вопли посла.

— Кракен тебя сожри, Миррин! — окликнул его Эйсгейр, спеша следом. — Куда понёсся? Я прикажу, и его притащат во дворец без лишнего шума.

— Так чего же ты ждёшь?!

Эйсгейр отправил Утреда. Тот спросил причину задержания и весьма удивился, услышав в ответ «поговорить».

«Переливайся с ним в кабинет», — подумал ему вдогонку рыцарь и сам переместился туда вместе с Миррином.

Через пару минут в кабинете возник холодный вихрь и пропал, оставив после себя Утреда и высокого черноволосого мужчину лет сорока. Эйсгейр, хоть и знал о нём немало, видел его впервые.

Одежды на Малкире оказалось на удивление немного для весны. Похоже, Утред перенёс его, каким нашёл. Свободная рубаха из тонкой ткани обрисовывала поджарую фигуру. Под рукавами угадывались сильные мышцы, а ладони выдавали человека, привыкшего использовать оружие. Не очень типичная внешность для торговца, но Малкир — один из немногих купцов, путешествующих по Тёмному Тракту. На правом запястье у Малкира красовался браслет, плетённый из белых и синих лент.

«Похоже на эльфийский рáннэ», — с удивлением отметил рыцарь.

Неужели ушлый торговец с дурной репутацией женат? Немало людей, подражая Детям Леса, обменивались такими браслетами со избранниками. Правда, эльфы делали их гораздо искуснее, используя растения и ленты цветов своего клана. У Малкира же украшение было совсем простым.

Зыркнув на Утреда, тип стал оглядывать место, где оказался. Страха в нём не ощущалось, лишь любопытство человека, впервые попавшего во дворец правителя Северных земель. Даже когда Малкир рассматривал самого рыцаря и Миррина, на лице его не отразилось ни капли смущения. Держался торговец уверенно. Он чуть приподнял бровь, будто задавая вопрос.

«Или за ним ничего нет, или мы просто-напросто ничего не найдём», — подумал рыцарь.

— Значит, ты тот самый Малкир Тот-кто-не-делится, — сказал Эйсгейр вслух, не спрашивая, а просто констатируя факт.

— Я, милорд. О чём вы хотели поговорить?

Говорил он спокойно и серьёзно. Мог бы показать пример так называемым благородным господам, немало которых начинали лебезить при любом человеке, что хоть немного выше по статусу. В Малкире чувствовалась сила духа. Ох, непрост же этот торговец!

— Что тебе известно об Арделор Валиссин? — выпалил Миррин прежде, чем Эйсгейр даже воздуха успел набрать.

«Океан-отец, — подумал рыцарь, слегка морщась, — совсем ему мозги вскипятило из-за этого. Утред, можешь быть свободен».

«Я отметил двух парней, которые были с Мясником, отец. Если нужно, быстро найду».

Эйсгейр одобрительно улыбнулся сыну.

— Валиссин… — пробормотал Малкир, глядя, как Утред исчез в вихре. — Из Виркай-тал, да?

Эйсгейр удивился. Людям было известно про эльфийские Старшие и Служащие дома, но редко кто говорил «Виркай-тал». И мало кто знал, какой дом относится к Старшим, а какой — к Служащим. Рыцарь снова посмотрел на браслет, красовавшийся на руке торговца, и подумал: не может ли Малкир быть женатым на эльфийке? Но для дочери Леса такой синий цвет — немыслимое кощунство. Насколько видел Эйсгейр, оттенок весьма близок к королевскому синему. Право носить такой цвет, и вообще использовать его где бы то ни было, принадлежало Тал-Гилас.

— Что тебе известно о госпоже, Малкир? — повторил вопрос рыцарь.

— Ничего, милорд. Я слышал о пропаже, конечно, но занимаюсь гремучей солью.

— Что? — хором переспросили Эйсгейр и Миррин, причём каждый о своём.

Малкир даже улыбнулся.

— Отвечу сначала милорду. Чуть больше месяца назад я заметил в накладных Гильдии торговцев, что в Эйсстурм отправляют слишком много гремучей соли. Точнее, заметил мой человек в Эвенрате. Он сообщил мне, а я уже посвистел кое-что во Всесвете, потом приехал сюда.

— И много? — решил уточнить Эйсгейр.

Если бы не Вёльоф и обнаруженное расхищение арсенала, он не поверил бы Ортхирскому Мяснику. Ни на каплю. Но когда два совершенно разных человека сообщают о похожих странностях…

— Хватит взорвать пятую часть города, милорд. Всё удивляюсь, как на ваших постах до сих пор не заметили.

«Океан-отец, — в ужасе подумал Эйсгейр, — всю соль свозят сюда?»

— Сигсона ко мне, со всеми отчётами по всем пропускным постам за полгода! — проорал он слугам за дверью.

Посылать рыцарей воды не стал: будет время поговорить с этим угрём.

— Гремучую соль много где используют, — сказал Миррин, отвлёкшись от мыслей об Арделор. — Удобрения, фейерверки и прочие мелочи.

— Это кому же столько удобрений понадобилось, господин посол? Или фейерверков. Фейерверков на пятую часть Эйсстурма!

— Гремучая соль не имеет большой силы без едкой воды, — возразил эльф.