Когда мы покинули карьер и направились к городу, я заметил огромный акведук, протянувшийся через землю с кажущегося сплошным горного склона прямо над карьером. Я мало задумывался о том, как люди добывали воду здесь, в кратере. Но теперь стало очевидно, что она была принесена из какого-то источника по каменному каналу. Мне было очень любопытно узнать, откуда это взялось, поскольку я не мог представить, как река, озеро или источник могут существовать на краю кратера, я хотел продолжить исследования, но надвигалась темнота, я устал и отложил дальнейшие изыскания до другого дня.

Хотя, полагаю, я должен был быть благодарен за то, что вообще мог общаться с людьми, я остро ощущал отсутствие обычной формы общения, поскольку язык жестов был ограничен, и я не мог получить информацию, которую я так желал, о многих вопросах, которые меня озадачивали.

В ту ночь больше ничего интересного не произошло. Меня снабдили едой, я крепко спал и проснулся только после того, как женщины принесли мне завтрак. Очень скоро после этого меня вызвал в тронный зал Зип, так я называл своего спутника, и мне снова пришлось зажечь спичку и выкурить трубку в пользу короля. На этот раз рядом с ним был второй высокопоставленный персонаж, злобно выглядящий горбатый карлик с красными злобными глазами и жестоким ртом, который, как и король, ходил на ногах. По его искусно украшенным белым одеждам и похожей на митру короне из перьев кетцаля на его седой голове я заключил, что он был верховным жрецом, поскольку в рисунках на его костюме и форме короны я увидел явное сходство с ацтекскими жрецами, как показано на изображениях этого народа. Более того, я знал, что кетцаль, или блистательный трогон, был священной птицей ацтеков и майя, и, хотя я знал, что он распространен в северных районах Панамы, я никогда не слышал о его появлении в Дариене, факт, который еще больше подтвердил мою уверенность в том, что эти люди были ацтекского происхождения. Но если бы это было так, то оставалось загадкой, почему они должны быть такими низкорослыми, уродливыми и физически дегенеративными, поскольку и ацтеки, и майя были могущественными, хорошо сформированными народами. Единственным решением, которое я мог придумать, было предположение, что изоляция и смешанные браки на протяжении веков привели к таким результатам.

Но вернемся к моей аудиенции у короля. Я был не очень доволен тем, что мне пришлось использовать мои драгоценные спички и табак, и я предвидел некоторые очень неприятные события, которые ожидают меня, если представление будет происходить ежедневно. Было очевидно, что я должен придумать какую-то новую и поразительную демонстрацию своих способностей, если я хочу сохранить свой престиж и свою свободу, поскольку я хорошо знал из прошлого опыта общения с дикими расами и из характера этих властителей, что если я не смогу творить чудеса и стану в их глазах не лучше обычного смертного моя карьера подошла бы к внезапному концу.

Конечно, был обнадеживающий факт, что Хейзен должен появиться в течение следующих сорока восьми часов, но было решительно проблематично, смогу ли я связаться с ним или получить какую-либо помощь с воздуха. Однако ничего не оставалось, как подчиниться и попыхивать своей трубкой. С идеей сократить монарший прием, я подошел ближе к трону и выпустил дым в лица короля и священника. Монарх вскоре начал кашлять и отплевываться, в то время как священник, к моему изумлению, нюхал дым и, казалось, наслаждался этим. Здесь была проблема. Очевидно, у него была природная склонность к табаку, и этот факт вызвал у меня немало беспокойства, потому что, если бы старому негодяю взбрело в голову приобрести привычку и потребовать, чтобы я позволил ему попробовать затянуться трубкой, я был бы в самом деле в довольно затруднительном положении.

Однако мои опасения на этот счет были беспочвенны, и вскоре король, который больше не мог этого выносить, подал мне знак удалиться, что я с радостью и сделал.

Я все еще намеревался исследовать водоснабжение, и с Зипом, напоминающим мне клоуна-акробата, рядом со мной, направился к акведуку. Я обнаружил, что он был сделан из камней, соединенных друг с другом водонепроницаемыми соединениями и построенного в виде открытого желоба, а скорость воды, протекающей через него, доказывала, что ее источник находится намного выше уровня города. Идти по каналу было легко, потому что рядом с ним была хорошо протоптанная тропа, но пришлось подниматься по крутому склону почти милю, прежде чем я добрался до места, где акведук соприкасался с горным краем. Здесь вода хлестала из отверстия в твердой породе, и по ее объему я понял, что она должна поступать из какого-то большого резервуара. С того места, где я стоял, я мог смотреть прямо вниз, в карьер, и у меня мелькнула мысль, что если люди будут продолжать работать в этом месте еще много лет, они подорвут и ослабят фундамент акведука.

Однако это была их проблема, а не моя, и, все еще намереваясь проследить воду до ее источника, я обнаружил тропу, которая, казалось, вела на вершину горы. Местами подъем был слишком крутым, и здесь Зип продемонстрировал новую привычку своего народа. Опустив ноги, он продолжил подниматься по тропе на четвереньках, ступнями вперед и цепкими пальцами цепляясь за каждый выступ и кусочек камня, чтобы тащить себя вперед, в то время как его огромные, сильные руки поддерживали его вес и толкали вперед. Он больше всего походил на гигантского паука, и ни в малейшей степени не походил на человека. Тяжело дыша и отдуваясь, я наконец добрался до вершины и посмотрел вниз на озеро мрачной черной воды, заполняющее круглый кратер диаметром около полумили. Рядом была выемка в скале, наполовину заполненная водой, и было очевидно, что она соединена с выходом ниже с помощью шахты. Я не мог сказать, было ли это естественным образованием или было кропотливо вырезано вручную, но к тому времени я был готов почти ко всему и не был сильно удивлен, обнаружив хитроумно сконструированный шлюзовой затвор, расположенный над отверстием для регулирования потока воды. Я видел похожие кратерные озера в потухших вулканах Вест-Индии, но я был удивлен, что Хейзен не упомянул об этом. Но, поразмыслив, я понял, что, пролетая над ним, темная вода, окруженная растительностью, будет едва видна и ее легко можно будет принять за тень или пустой кратер, в то время как удивление летчика при виде города сосредоточит его внимание на нем, исключая все окружающее.

Стоя на скалистом гребне в нескольких сотнях футов над городом, я наблюдал почти такой же вид, как и Хейзен со своего самолета, и я мог понять, как на высоте 5000 футов или более он не смог получить никакого точного представления о зданиях или людях. Я также с замиранием сердца осознал, что для него будет практически невозможно узнать меня или увидеть какие-либо сигналы, которые я мог бы подать.

Самым заметным местом во всей долине была пирамида, поскольку она была изолирована на зеленой равнине, и солнце, пробиваясь сквозь щель в восточном краю кратера, светило прямо на вершину алтаря, делая его более рельефным. Действительно, для всего мира это выглядело как пилон на авиационном поле. Если бы я хотел сообщить о своем присутствии Хейзену или подать ему сигнал, моей лучшей точкой обзора была бы вершина пирамиды, и я решил подняться туда и дождаться его прибытия, когда он должен был прибыть, через два дня.

В то время я и думать не мог об условиях, в которых я буду ждать его на этом ужасном алтаре.

К тому времени, когда мы спустились с горы и добрались до города, был полдень, и, зайдя в свою квартиру, я был рад найти отличную еду. Закончив есть, я бросился в гамак и, несмотря на нехватку спичек и табака, позволил себе покурить. Затем, почувствовав сонливость, я снял куртку, положил его на пол рядом с гамаком и закрыл глаза.

Я проснулся отдохнувшим и потянулся за курткой только для того, чтобы выпрыгнуть из гамака с тревожным криком. Куртка исчезла! Я быстро обыскал комнату, думая, что Зип мог положить одежду в другое место, пока я спал, но там было пусто. Зипа нигде не было видно, и даже коврик, на котором подавали еду, был убран.