Чувствуя, что силы на исходе, Баллира рванула вперед, чтобы точно обогнать Фэй, если та все же плыла рядом. Затем отклонилась к берегу реки, встала на дно, примяв склизкие водоросли, и осторожно высунула голову над водой. Она вдохнула приятный холодный воздух и тут же огляделась по сторонам, стараясь не поднимать лишних волн — вокруг никого и деревня болшепов скрылась за несколькими поворотами речушки.

Баллира снова нырнула в воду и заплыла ближе к середине реки, она встала на дно и принялась разглядывать черную толщу воды, которая окружала ее со всех сторон. Вскоре она заметила темное пятно, проплывающее по левую руку. Баллира метнулась к этому пятну, схватила наугад нечто, напоминающее плотную ткань и потянула вверх. На поверхность она вынырнула вместе с Фэй.

— Нас скоро, — начала Баллира на зеннатском, сплюнула с заметным отвращением и продолжила на дайгонском. — Нас скоро отправятся искать.

Фэй разглядывала ее, не произнося ни слова.

— Эй, ты меня слышишь? — в нетерпении воскликнула Баллира. — Не ударилась ничем? Нужно двигать к лагерю или нас снова схватят.

Ноздри Фэй раздувались при каждом вздохе, она принялась вертеть головой, разглядывая окрестности, затем молча кивнула. Они обе выбрались на берег и Баллира вдруг поняла, что за предмет, похожий на отрубленную голову Фэй бросила в нее, когда они выбирались из клетки. Им оказался походный рюкзак, который болшепы так и не удосужились отнять. Они верно сочли, что пленникам со связанными руками все равно не достать вещей из сумки и сбежать им это никак не поможет. Но почему именно болшепы не поинтересовались содержимым рюкзака, Баллира не понимала. Возможно, хотели окунуть в реку не только кобольдов, но и все их принадлежности для пущего эффекта их ритуала, в чем бы он ни заключался.

К удивлению Баллиры Фэй так и осталась стоять на берегу на самом видном месте из возможных. Она силилась открыть клапан рюкзака, по какой-то причине у нее это не выходило. Она попросту не опускала голову и пыталась справиться с застежкой вслепую. Повозившись еще немного, Фэй бросила рюкзак своей спутнице.

— И что прикажешь с ним делать? — спросила Баллира. — Хочешь, чтобы я что-то достала? Компас?

Фэй медленно помотала головой.

— Скажи уже, что тебе нужно! — воскликнула Баллира.

Рот Фэй медленно раскрылся, на ее языке сидело небольшое белесое существо, напоминающее жука со бесчисленным количеством ножек.

Глаза Баллиры округлились.

— Это же та дрянь, что языки откусывает, — прошептала она.

Баллира присела на корточки и осторожно, без резких движений, подобрала с земли удачно подвернувшуюся палку, затем медленно поднялась и направилась к Фэй.

— Не двигайся, сейчас я с ней разберусь, — заверила Баллира.

Фэй раскрыла рот и подняла голову к небу, как будто хотела напиться падающими каплями дождя. Возможно, она и вправду хотела пить, ей и Баллире не удалось сделать и одного глотка чистой воды больше суток. Никакого дождя не было, Фэй задрала голову и раскрыла рот, чтобы показать небольшое существо, сидевшее у нее на языке.

Баллира не могла оторвать взгляд от этого существа, его вид вызвал у нее стойкое омерзение. Мокрица походила на огромного белесого таракана, каких Баллира встречала в бараках на прежнем месте работы. Гладкая верхняя, два немигающих черных глаза и огромное количество ножек под брюхом, каждая из которых цепко держалась за язык Фэй.

Жук, как Баллира решила называть его про себя, странным образом походил на человека, с которым она раньше к своему несчастью имела дело. Его звали Урнир Голь, он числился работником Зенната, хотя, всегда действовал только в своих интересах. Взгляд его был добрым, улыбка слащавой, волос на голове давно выпали, открывая лысую макушку. Мокрица своей милой на первый взгляд физиономией в точности изображала то самое выражение лица, с которым Урнир Голь заходил в бараки к кобольдам после рабочего дня. Он редко приносил хорошие новости, обычно сообщал, что их часы отдыха опять сокращаются или же о том, что на кухне возникли проблемы и обеда опять не будет. Он был не просто гонцом, с его попустительства жизнь кобольдов рабочих становилась все хуже и хуже, при этом он каждый раз являлся, чтобы сообщить скверные новости лично.

С одолевающим ее омерзением Баллира ухватила мокрицу двумя пальцами и потянула, пытаясь оторвать от языка своей спутницы. Она могла бы прямо сейчас убить жука, но не хотела, чтобы его внутренности попали в рот Фэй. Та была страшной занудой, но такого по мнению Баллиры она не заслужила, внутренности жука наверняка были отвратны на вкус, и вполне возможно, ядовиты. Мокрица крепко вцепилась лапами в язык. Баллира потянула сильнее, на языке появились царапины, кое-где выступила кровь, Фэй не остановила ее, даже не подала виду, что ей больно. Баллира дернула мокрицу вверх и смогла отодрать ее от языка, одна из лапок вцепилась в плоть так крепко, что оторвалась от самой мокрицы.

Баллира не собиралась церемониться с жуком она хотела бросить его на землю и размазать его палкой с первого же удара.

— Держи осторожно, — сказала Фэй. — Не навреди ей.

Баллира удивленно взглянула на нее.

— Ты сама хочешь его прикончить?

— Никто ее не прикончит, она нужна нам живой.

Фэй расстегнула рюкзак и принялась выливать воду, что была внутри, затем она достала самодельную флягу из черепашьих панцирей, откупорила крышку из древесной коры и направилась к реке.

— Можешь на нее не смотреть, если она тебе не нравится, — сказала Фэй, не оборачиваясь.

— И на кой нам сдался этот жук? — бросила ей вдогонку Баллира. — Вот увидишь, пользы от него не будет, один вред.

Она все еще верила, что у них мог быть какой-то другой план, кроме, как размазать жука по земле. Ей страстно хотелось убить существо, которое она держала в руке, даже притом, что оно сейчас никому не угрожало. Мало того, что гладкая спина мокрицы напоминала лысину Урнира, так еще семенящие в воздухе ножки теперь выглядели точь-в-точь, как руки, которые он нервно потирал, когда выслушивал жалобы кобольдов на плохое к ним отношение. Это потирание рук всегда означало, что ни одна жалоба не будет услышана, все останется по-прежнему, а то и станет еще хуже. Однажды все стало настолько плохо, что несколько кобольдов лишились жизни, они были единственными, кого Баллира хоть когда-то называла друзьями. Она хорошо помнила их лица и прощальные слова, ведь их последняя встреча снилась ей чуть ли не каждую ночь.

Баллира сильнее сдавила существо пальцами, отвратительные ножки быстрее задергались в воздухе в поисках языка, от которого их только что оторвали.

Конечно, мокрица не была Урниром Голем и не могла отвечать за его поступки, но тогда кто за них ответит? Уж точно не сам Голь, ему все всегда сходило с рук. Баллира чувствовала, что ей станет легче, если она убьет этого жука, и проследит за его смертью. Возможно, отныне ей будет сниться не то, как Урнир издевался над своими подопечными, а то, как ему дали отпор и прервали его жалкую жизнь.

— Давай грохнем эту мокрицу или кто она там, — предложила Баллира.

Фэй наполнила флягу речной водой и направилась к Баллире.

— Если тебе хочется убить какое-то беззащитное животное, найди другое.

— Постой, — сказала Баллира. — Давай сперва обсудим, что нам делать с этой пакостью.

Фэй остановилась, она поняла, что пока Баллира держит мокрицу в руках, легко может раздавить ее по какой-то непонятной прихоти.

— Он тебе чуть язык не отрезал, а ты его защищаешь, — сказала Баллира.

— Мокрицы не отрезают языки, — сказала Фэй. — У них нет ничего для этого. Они высасывают кровь, как комары или пиявки. Правда, сосут эту кровь из языка так долго, что ткань со временем отмирает и отваливается.

Нехотя, Баллира перевернула мокрицу, среди множества семенящих в воздухе лапок она и вправду не нашла ничего похожего на клешни. Впрочем, сами эти лапки выглядели настолько омерзительно, что вызывали у нее рвотные позывы.