Задав вопросы, Пинч внезапно почувствовал, как на него наваливается усталость от жизни. Он бродил уже несколько дней, почти не отдыхая, дважды избитый, дважды исцеленный, голодный и переутомленный. Он не мог принять еще одно откровение, еще одно чудо без того, чтобы сначала не выспаться. Небрежно поклонившись собравшимся лордам, он попрощался с командой Клидиса и направился в относительную безопасность своих комнат.

Когда он проходил мимо небольшого салона, его окликнул голос, который нельзя было проигнорировать.

— Кузен.

Пинч остановился, и устало поклонился. — Приветствую тебя, Принц Варго.

— Кузен Джанол, останься ненадолго. Я хочу с тобой поговорить. Резким сигналом темноволосый принц отпустил тех, кто столпился вокруг шезлонга, где он развалился. — Сядь здесь и удели мне внимание. Варго отодвинул в сторону полы своего халата, чтобы освободить место для своего гостя.

Пинч мысленно проклинал себя за то, что вслепую подобрался слишком близко к орбите принца, но теперь, попав в ловушку, он не мог вырваться. Быстрое сканирование прихлебателей Варго показало, что Айрон-Битера здесь не было, и это стало небольшим облегчением. Никто не мог сказать, как гном мог бы его встретить, а Пинч не был готов это выяснять. Подавив покорный вздох, и притворно преисполнившись энтузиазма, Пинч занял предложенное место.

— Дошли слухи, что тебе нездоровится, кузен, — сказал Варго, потягивая свой чай. Он излучал обаяние неоспоримого начальника, просто топчущегося на месте до своей окончательной победы. — Все были обеспокоены.

Пинч принял чай, предложенный слугой. — Милорд, как ты видишь, я вполне здоров. Тебе следует остерегаться тех, кто распространяет сплетни. Возможно, они стремились поставить тебя в неловкое положение.

— Я считал свой источник безупречным. Ложное беспокойство ускользало с лица его царственного хозяина.

— И все же я здесь, а твой источник  вызывает сомнение.

Варго отставил свою чашку в сторону. — Какую услугу ты оказал старому Клидису? Я знаю тебя, Пинч. Ты подонок, играющий в благородство, каким ты всегда был и всегда будешь. Что ж, беспризорник, назови свою цену. Я могу сделать тебя богатым человеком. Это то, чего ты хочешь, не так ли? Слова прошипели с мягким гневом.

Пинч проигнорировал обиду. Его гордость не могла быть уязвлена пустыми словами. В том, что сказал Варго, была только одна неправда — он не просто играл в благородство. В его жилах текла соответствующая кровь — все эти годы. Насмешка Варго оказалась спусковым крючком — волшебными словами, которые привели в действие то, что было заперто внутри него. Все воспоминания, которые он забыл, отложил в сторону и игнорировал, всплыли на поверхность — пренебрежение к его родителям, постоянные напоминания о том, что они были сильнее его, угрозы и обещания, которые всегда начинались словами «Когда я стану королем». Варго был прав, у него действительно была своя цена. Так почему бы не украсть у них единственное сокровище, о котором они мечтают? Это была бы самая грандиозная кража из всех, и эта мысль согрела холодную часть его сердца.

Допив остатки чая, он встал и вежливо поклонился своему врагу. — То, что я хочу, ты мне не заплатишь, Варго.

— Назови это. Золото? Магия? Женщины? Устав воровской гильдии? Айрон-Битер? Может быть, тебе нужен гном для твоей мести? Возьми его, делай, что хочешь. Он твой, если ты его хочешь.

Пинч просто покачал головой. — Твоя корона, — та, которой ты жаждешь. За нее я мог бы даже вернуть тебе твою жизнь.

Лицо принца покраснело, затем побагровело, и Пинч был уверен, что он вот-вот взорвется от ярости. Внезапно Варго разразился громом смеха. Слуги и придворные вытягивали шеи, чтобы увидеть, что происходит, хотя и притворялись, что ничего не замечают.

— Остроумие — даже перед лицом поражения! — прохрипел благородный родич, хватая ртом воздух. Слеза увлажнила его щеку. — Это одна из твоих самых бесцельно замечательных черт, дорогой Джанол.

— Но знай, кузен, — добавил он, когда приступ смеха прошел, — ты неудачно выбрал звезды, чтобы определить свою судьбу. Борс никогда не будет королем. Будь это Тродус или я, мы снимем с тебя скальп, как с блохи, которой ты и являешься. А теперь убирайся. Ты больше не забавляешь меня.

При очередном взмахе придворные снова сомкнулись. Аудиенция была окончена. Пинч прокрался по комнатам, отмахиваясь от ничтожеств, которые хотели с ним поговорить, и вернулся в свои покои. Там великолепно набитая перина приветствовала его разложенными подушками. Пинч рухнул в нее, как моряк, тонущий в объятиях моря.

— Спрайт, ты здесь? — спросил он, лежа и глядя на балдахин.

— Да, Пинч, — раздался в ответ гнусавый голос халфлинга.

— Какие-нибудь проблемы?

— При входе? Нет — проскользнул за тобой, а ты не заметил, — похвастался Спрайт. — Ты становишься почти таким же плохим, как эти охранники, слепым, как столбы. Это была легкая прогулка.

Пинч улыбнулся там, где лежал. Это было правдой, халфлингу удалось полностью ускользнуть от него. — А как насчет выхода?

— Я могу вскрыть дверь и незаметно проскользнуть за их спинами, — с большой уверенностью ответил маленький проныра. — Как я уже сказал, они слепы, как столбы.

Пинч закрыл глаза и почувствовал, как его покидает сон. — Превосходно, мой друг. А теперь убирайся отсюда и проследи, чтобы остальные были готовы, а потом возвращайся. Встреча состоится сегодня вечером. Будь готов следовать за мной, когда мы пойдем. Не подведи меня в этом, Спрайт. У меня такое чувство, что это может быть моя шея. Ты чувствуешь это?

— Да, Пинч. Шерсть на моих ногах дрожит, — донесся ответ халфлинга, а затем наступила темнота.

*****

Скрежет камня о камень насторожил Пинча, и он вскочил с кровати, все еще полностью одетый, ожидая, что в дверь ворвутся констебли. Однако не было ни констеблей, ни кровати в дешевой забегаловке, ни смеха шлюх в коридоре, только теплый ночной воздух, играющий на толстых гобеленах. В тот момент, когда он хотел установить источник звука, потайная дверь в стене спальни распахнулась, и из темноты, покачиваясь, появился меч. Убедившись, что никто не подстерегает, в комнату вошел Клидис, отряхивая пыль и паутину со своей одежды.

— Хорошо, — отметил он, — что ты готов. Пошли.

— Пойдем здесь?

Камергер нахмурился. — Конечно. Ты ожидал, что я буду таскать тебя по коридорам на всеобщее обозрение? Люди бы задались вопросом, чем мы занимаемся в такой час.

Если все в порядке, Спрайт должен ждать снаружи условленного сигнала. Если пойти через туннели — значит обойти халфлинга, а это означает, что весь его план был напрасен.

— Мне это кажется плохой идеей. Там, внизу, есть твари, пытающиеся убить меня. Я считаю, что мы воспользуемся дверью — я устраню любого, кто попытается последовать за нами.

Старик был непреклонен. — Туннели — Манферик ждет нас там.

— Это слишком опасно.

— Ничто не причинит нам вреда.

— Как ты можешь быть так уверен? Пинч возразил в притворном гневе, повысив голос в надежде, что Спрайт услышит его через дверь. Чтобы увеличить шансы, он ворвался в гостиную, словно в неугомонной ярости.

— Потому что я камергер дома Фамиссо, правая рука Манферика Великого, и никто там, внизу, не посмеет напасть на меня или на кого-либо, кто носит тайную печать нашего господина, — раздраженно выпалил Клидис. — А теперь покончим с этой чепухой и пойдем — если только все это не для того, чтобы скрыть твою собственную неудачу. Регалии ведь у тебя,  не так ли?

Явное подозрение в голосе лорда предупредило Пинча, чтобы он больше не настаивал на этом вопросе. — Очень хорошо, — практически проревел он в своем фальшивом гневе, — мы пойдем туннелями! Когда он это делал, он молился Маску и любому другому богу, который бы позаботился о том, чтобы наделить Спрайта особенно острыми ушами.

Собрав свои пожитки — подержанный короткий меч, прекрасный черный плащ и бархатный мешочек, в котором хранились его сокровища, Пинч последовал за своим проводником.