— Что нам теперь делать, Пинч?

Главарь успокаивающе положил руку на влажное плечо Мэйв. — Посмотрим, подождем. Чего бы они ни хотели, это скоро произойдет. Я хочу, чтобы все вы получили представление об Анхапуре. Отправляйтесь в город. Говорите и слушайте. Стащите что-нибудь, если захотите, только не попадитесь. Клидис хочет, чтобы вы были заложниками, так что вам лучше быть осторожными.

— Ну, это значит, что он нас не вздернет, — сказал Терин с мрачной радостью.

Пинч посмотрел на него, недоверчиво приподняв бровь. — Просто не подвергайте его испытанию. У вас там врагов больше, чем у Клидиса.

— Твои кузены?

Плут постучал себя по виску. Этот человек был прав.

— Почему? Настало время, когда мы заслужили того, чтобы знать.

Глядя на их суровые лица теперь, когда возник этот вопрос, Пинч пожал плечами.

— Они — отродье Манферика. Я думаю, это у них в крови. Нет такой меры доброты, дарованной ими, которая не прошла бы незамеченной. Их ненависть подобна змее, холодной и скользкой.

— Так почему же они ненавидят тебя? — нажал Спрайт.

— Я убежал, они не смогли.

— Этот ваш король, должно быть, был родичем темной породы. Мэйв слегка шмыгнула носом, явно растроганная. Она всегда была такой — самый нежный подход к истории. — Что он с тобой сделал, Пинч?

Пинч свирепо уставился на это вторжение. Его прошлое их не касалось. Но теперь он пошел по этому пути, и, подобно джинну из бутылки, открыть ее было намного проще, чем загнать весь пар обратно.

Однако даже попытаться, рассказать им об этом было невозможно. Не было никакого способа адекватно объяснить холодное, склонное к манипуляциям сердце Манферика. На первый взгляд, он был воспитан в доброте и великодушии, гораздо большем, чем полагалось мальчику-сироте, даже если его отец был рыцарем, а мать леди. Он ничего о них не помнил. Клидис сказал, что его отец погиб во время кампании, унесенный болотным троллем; его мать умерла при родах. Манферик сам взял малыша к себе и воспитал его как одного из своих.

Когда он был маленьким Яном, как его тогда называли, он никогда не задавался вопросом, никогда не спрашивал. В его глазах король был добрым и преуспевающим, его «братья» — подлыми. Он быстро понял, что их подлость проистекает из высокомерия и ревности. Он был незваным гостем у их очага, похитителем привилегий, должным образом принадлежащих им.

Только позже он усвоил более суровый урок: доброта и любовь были всего лишь масками для холодного эгоизма. В тот день он узнал истинную причину, по которой старый король воспитывал его с такой заботой.

— Он был... злым. Это было то, что он имел в виду, но Пинч не мог сказать это с той убежденностью, которая требовалась этому слову. Добро и зло больше не были для него теми резкими разделительными линиями, которыми они были когда-то.

— Достаточно тратить время впустую. Я хочу, чтобы вы сделали еще кое-что. Три принца, скорее всего, создадут проблемы. Держите ухо к ветру — это должно дать хорошее предупреждение о любых движениях. Мошенник повернулся к своему помощнику. — В лагере Тродуса есть три придворных идиота — Трив, Куркулатайн и Фаранох. Сделай так, чтобы познакомиться с ними, Терин; они могут оказаться опытными информаторами.

— Спрайт, ты найди нам убежище в городе. Пинч постучал себя по виску. — Мои воспоминания давно не годятся. За пятнадцать лет все изменилось.

Наконец он повернулся к страдающей от похмелья волшебнице, которая вздрагивала при каждом звуке, и своим самым нежным голосом сказал: — Теперь, дорогая, я хочу, чтобы ты оделась как можно лучше и завела друзей здесь, при дворе. Используй свои заклинания. Узнай, о чем на самом деле думают эти замечательные люди. Возможно, мне понадобится знать все их позиции.

— Я? Там, с ними? Они немного выше меня рангом, Пинч. Я не знаю, как себя вести —   как подобает благородной женщине.

Плут ободряюще прикоснулся к ней. — Ну вот, теперь у тебя все будет хорошо. Немного макияжа и новой одежды, и ты будешь сидеть прямо рядом с ними за их столиками. Ты всегда была быстрой шлюхой.

Больше не было никаких приказов, которые нужно было бы произнести. Каждый из его подмастерьев кивнул со своей стороны. Роли не были для них новыми; у каждого был глаз и мастерство для той роли, которую им дал Пинч. Не задавая вопросов, Пинч снова вышел на балкон. Непосредственно перед тем, как соскользнуть через перила, он добавил последнее предостережение. — Терин, следи за своим мечом. В доме не должно быть крови. Спрайт, тоже следи за тем, где ты крадешь. Здесь ловят и четвертуют воров, не дожидаясь суда. И Мэйв, — добавил он, наконец, — будь трезвой. Выпивка портит леди.

А затем, как утренний туман, мошенник растаял за перилами и исчез.

— Айрон-Битер, ты посмотри, кто это идет к нам, ну и ну.

Голос отчетливо разнесся по коридорам, когда Пинч возвращался в свою квартиру. Он отражался от гладких поверхностей, такой же холодный, каким был сверкающий мрамор даже под щедрым солнцем.

Первой реакцией Пинча было то, что речь идет о ком-то другом, и он может спокойно двигаться в другой коридор, прежде чем его остановят. Не было необходимости прятаться, никто не ограничивал его передвижения, но это было естественное побуждение человека, который провел свою жизнь в бегах.

Бежать было некуда. Стук сапог по камню подсказал ему, что его похитители уже близко, и они приближаются к нему.

Действительно, впереди были принц Варго и коренастый гном за ним. Варго выглядел настоящим хозяином поместья, небрежно одетым в зеленые охотничьи бриджи, рубашку и плащ для верховой езды, который был совсем не повседневным. Материал был начищен до ослепительного блеска, так что, если бы дневному свету удалось проникнуть сквозь узкие окна и ударить по  нему, он бы горел огнем римской свечи, заливая все отраженным зеленым светом.

Гном был перевернутой бочкой, которой дали ноги. Его грудь была шире, чем его рост, и вырезана до геркулесовых пропорций, а его маленькие ручки едва могли сомкнуть пальцы между собой. Традиционная  борода гнома и его косы образовывали золотистый узел на голове. Это был карлик, который, вероятно, ломал пальцами свои обеденные кости только для того, чтобы высосать костный мозг.

Они образовали невероятную пару —  худощавый и высокий, низкорослый и коренастый.

Пинч не заметил их, потому что они  спрятались за статуей.

— Ну, малыш Ян, — приветствовал Варго с неожиданным добродушием, — для меня сюрприз встретить тебя здесь. Довольно удивительно, тебе не кажется, Айрон-Битер?

Карлик оглядел Пинча, начиная с пальцев ног, затем двигаясь вверх, оценивая каждую косточку на предмет ее вероятной устойчивости к его костномозговым пальцам.

— Неожиданное происшествие, — сказал гном, закончив сканирование склоненной головы Пинча, больше заинтересованный черепом под скальпом.

— Айрон-Битер, это Мастер Джанол. Джанол, это Айрон-Битер. Он — моя правая рука, полезная во всех отношениях. Мастер полезных профессий. Джанол — подопечный покойного короля, Айрон-Битер. Я уверен, ты слышал, как я говорил о нем.

Гном отвесил Пинчу резкий, точный поклон. Он двигался гораздо грациознее, чем могло выполнять его приземистое маленькое тело. — Очень приятно. Я редко встречаю достойных противников.

— Действительно, — это было все, что смог выдавить из себя Пинч. Две реплики в разговоре, и ему уже бросали вызов.

— Айрон-Битер просто немного раздражителен, — промурлыкал Варго. — Мы слышали о вашей встрече с Тродусом.

— О!

— Тродус — идиот. Ему не следовало тратить время на разговоры с тобой.

— Нет?

— Если бы это был я, я бы выпотрошил тебя на месте.

Это заставило Пинча ощетиниться. — Если бы ты смог.

Варго на мгновение осмотрел потолок. Айрон-Битер ничего не сделал, только свирепо посмотрел на Пинча. Наконец принц сказал: — Ты помнишь нашего инструктора по фехтованию? Тот, кого ты никогда не смог бы победить?