— Вот как! На жрицу это произвело впечатление.

— Почему вы путешествуете по такой опасной земле в одиночку? Так Пинч задал вопрос, пока ее мысли все еще были в смятении.

— Я ищу вора, негодяя, который ограбил наш храм, — призналась она.

Пинч мысленно улыбнулся самому себе. Она раскрыла больше, чем следовало, и достаточно, чтобы показать ему ее игру. — Какое низкое злодейство! На этой дороге, ведущей в Анхапур? Они остановились у поваленного бревна, и Пинч начал осматривать ее раны.

Жрица вздрогнула, когда спаситель подтолкнул ее в плечо, чувствуя боль от его прикосновения даже через доспехи, которые были на ней. Видя эффект, Пинч толкнул ее немного сильнее, когда она говорила, но так, чтобы она не пошатнулась.

— Ходили слухи, что вор может сбежать на юг и продать там сокровища. Наш проктор послал нас, по одному на каждую дорогу. Мне достался Анхапур.

Пинч обратил свое внимание на ее голову. По линии роста волос тянулась ссадина, едва ли серьезная, но сильно кровоточащая, как при ранах на голове. — Вы подозреваете нас? Пинч придал этим словам оттенок оскорбленного благородства.

— Конечно, нет, господин, — поспешно заверила Лисса, в то время как мошенник обернул грязную ткань вокруг ее лба.

Перевязывая ее раны, Пинч подумывал о том, чтобы просто убить ее и покончить с этим. Ее мертвое тело здесь было бы не более чем другим, но с ее усыпленными подозрениями это казалось пустой тратой времени. Лучше держать ее поблизости и не информировать, на случай, если она когда-нибудь окажется полезной.

Выбрав подходящую смелую застенчивость, Пинч сказал: — Этого вора, если он в Анхапуре, может быть, будет трудно найти. Если вам понадобится какая-то помощь, дайте мне знать. В конце концов, подопечный короля имеет некоторое влияние.

Лисса слегка покраснела от воображаемой щедрости предложения. — Еще раз благодарю вас, милорд.

— Это ерунда, жрица. Но один последний совет. Никому не говорите того, что вы сказали мне. Пинч прошептал эти слова мягким заговорщическим тоном, когда всадники медленно возвращались. — Действительно, вам не следовало говорить и мне. Лучше всего сохранить это в секрете, чтобы ваша добыча не испугалась.

Жрица зачерпнула пригоршню воды из грязного следа ноги и попыталась смыть кровь со своего лица. — Конечно, вы правы. Я была глупой. Благодарю вас, Лорд Джанол.

— Просто Джанол. Я всего лишь подопечный короля, а не один из его кровей. Так вот, у меня есть подруга по имени Мэйв. Давай посмотрим, сможет ли она должным образом ухаживать за вашими ранами.

Клидис не обрадовался известию о дополнительном попутчике.

— Эта женщина меня не касается, — фыркнул он, указав, что восемь его человек погибли из-за встречи с ней. Жалкие действия его солдат задели гордость старого воина, и он уже дал капитану гневную оценку убогой битве. По мнению Клидиса, все неудачи лежали на офицере — неспособность обучить их должным образом, неспособность остановить разгром, неспособность отдавать четкие приказы, неспособность постичь основы тактики, даже недостаток воли. Клидис проигнорировал свой собственный вклад в разгром и проигнорировал яростные попытки возмущенного капитана указать на это.

Учитывая потери, Клидис, по крайней мере, был достаточно мудр, чтобы не возлагать вину на людей. Капитан был вне себя от ярости и в какой-то момент был на грани того, чтобы принести в жертву свое офицерское звание, за которое он так дорого заплатил, — предложение, которое Клидис, без сомнения, принял бы на месте.

Пинч был за женщину, и его твердости способствовала холодная моральная сила, которая приходит после завершения битвы. Пока эти двое спорили, Лисса опустилась на колени рядом с солдатом, который получил удар топором чуть выше колена. Его товарищи по палатке были уверены, что ногу спасти невозможно, и беспокоились о том, закончить ли ампутацию чистым ударом или перевязать его и надеяться, что шок и гангрена не начнутся до того, как они доберутся до цивилизации.

Жрица закончила спор резким приказом держать мужчину, приказом, отданным тоном, которому солдат был приучен повиноваться.

Они вдавили его плашмя в кровавую грязь, двое мужчин держали его за плечи, в то время как третий сидел на его брыкающихся ногах и не обращал внимания на его крики. Пока пациент корчился в их руках, Лисса положила руки на его зияющую рану, закрыла глаза и помолилась. Через несколько мгновений рана исчезла, и дрожащая боль покинула мужчину. Его крики сменились бормотанием, когда он погрузился в блаженный сон.

После этого не было никаких сомнений в том, что Лисса поедет с их компанией.

Жрица исцелила всех, кого смогла, пока солдаты хоронили своих мертвых, которым не требовалось никакой помощи. Пинч предостерег Спрайта от проверки их карманов, указав, что солдаты наверняка заколют маленького халфлинга, если поймают его за этим. — А их я  разрешаю проверить, — добавил праведник. — Забери добычу у этих двух высокопоставленных юристов.

— Пустая трата времени — в конце концов, они грабили ее, — проворчал халфлинг, роясь в имуществе Быка и Копья. Небольшая добыча, которую он получил — кольцо, два кошелька и ожерелье — была конфискована сержантом отряда.

— Пенсии женам погибших солдат, ты, вороватый терьер, — сказал обветренный сержант, и это была самая мелкая ложь, какую только смог бы придумать халфлинг.

Повозившись и поворчав на некоторых чересчур рьяных лицемеров, Спрайт отдал свою добычу. Тем не менее, когда халфлинг присоединился к Пинчу, Терину и Мэйв, его лицо сияло неподдельным ликованием. — Какие простофили! Я мог бы питаться на это неделями, — усмехнулся он. Быстро кивнув, маленький плут показал пригоршню ограненных камней и потертых монет. — Вы же не думаете, что я отдам ему все это, не так ли?

— Тогда мы разделим их сегодня вечером, — заявил Пинч так хладнокровно, как, будто он только что выполнил эту работу. — Четверть каждому. Двое других, волшебница и наемный убийца, кивнули в знак согласия.

Спрайт-Хилс нахмурился, но тоже кивнул. У него хватило здравого смысла не перечить, своим партнерам так открыто. — Тогда сегодня вечером, — пробормотал он, прежде чем убежать.

— Мэйв...

— Я присмотрю за ним, — заверила ведьма, прежде чем Пинч смог закончить свои слова. Скользя по грязи, она уже отставала от халфлинга, ее голос хрипел от усилий говорить, пока она мчалась следом. — Спрайт, помедленнее, дорогуша...

Пинч наблюдал, как эта пара пробирается сквозь разбросанные группы людей. Спрайт при каждом удобном случае делал то, что ему не следовало. Они играли роли, которые они играли во многих толпах, — роли матери и ребенка, старую развращенную семью.

Затем на Пинча обрушился холодный шок. Сырость, холод и грязь ласкали его кости своим свирепым прикосновением и придавали его коже жестокую бледность. Двое солдат, один рябой ветеран, который потратил свои годы на то, чтобы превратить симуляцию в настоящее искусство, другой бык с широким плоским носом, разбитым в драке в таверне, развели костер, чтобы выпить, как это делают солдаты при любой короткой остановке. Пинч взял Терина за руку и повел его к разгорающемуся пламени.

— Пинч, а что насчет нее? — прошептал Терин, быстро показав взглядом в сторону единственной женщины в круге — Лиссы, жрицы, которой уже было предоставлено место среди солдат.

— Мы не паникуем, — прошептал в ответ его руководитель, прижавшись щекой к щеке.

Терин отвернулся, явно пытаясь избежать ее внимания. — Я видел ее знак, когда она творила заклинания! Она одна из храмовых...

— Прекрати! — зашипел Пинч. Он развернул мужчину и подтолкнул его вперед.

Большой мошенник, спотыкаясь, сделал маленький шаг вперед и остановился. — Но что она здесь делает? Шепот Терина был полон паники.

— Она ищет вора. Толчок локтем заставил Терина снова пошевелиться, так что его испуганный взгляд был не так очевиден.