Друзей следовало вознаграждать, врагов покупать или сокрушать, а нейтральных игнорировать. Таков был порядок этих вещей.

Пинчу было забавно читать по лицам окружающих — их заговоры так легко раскрывались в изумлении при виде его. Появление Пинча перевесило шансы. Внезапно фракция лорда-камергера перестала быть такой слабой и безнадежной, как это было несколько мгновений назад. Все знали, что Клидис привез Пинча в Анхапур, но никто не мог сказать наверняка — почему. Только Айрон-Битер имел хоть какую-то зацепку, и даже он не знал всего точно.

Пинч прокладывал себе путь через переполненные салоны, проходя сквозь круги придворных. Сначала были гуляки, в блаженном неведении о больших ставках, которые ставились на завтрашний день. Одетые в свои праздничные наряды, эти тщеславные недоумки пришли выпить, потанцевать и показать себя. Пинч рассматривал их взглядом покупателя домашней птицы на рынке, профессионально отмечая их оперение и кошельки. В другой его жизни они были бы целями его ремесла. Даже сейчас он смотрел на свою окоченевшую руку и жаждал шанса подвергнуть себя испытанию.

Он неохотно  погрузился в следующий слой, где дамы танцевали величественными рядами, в то время как их лорды стояли кружками, непринужденно и серьезно обсуждая что-то. Это было царство подающих надежды, тех, кто сговорился продвинуться вперед, угадав правильную лошадь. Они смотрели на Пинча с подозрением и вожделением, желая узнать, что он предвещает, боясь приблизиться, чтобы их не заклеймили как его союзников. В прошлой жизни Пинча с ними не было никакого сравнения; они были так же далеки от него, как луна и звезды. Теперь он был настолько же выше их и вызывал у них меньше беспокойства, чем у гуляк несколько мгновений назад.

Третий круг, сердцевина всего этого, был его целью. Там, в самых отдаленных салонах, окутанные слоями телохранителей, претендентов и подхалимов, находились объекты всеобщего внимания — три принца. Клидис был именно там, где Пинч ожидал его найти, в центре фракции Борса. Казавшиеся карликами на фоне парящих колонн Большого Зала, отверженный круг лорда-камергера одиноко плыл по течению, ожидая оживляющей искры. Величественный идиот Борс хлопал в такт музыке, которая эхом отдавалась из танцевальных залов, в то время как Клидис стоял и серьезно совещался с несколькими пухлыми лордами в жилетах, преданными его стороне. Они выглядели несчастными, эти мужчины, пойманные в ловушку своими титулами, дружбой и благосклонностью к тому, что наверняка выглядело проигрышным делом. Мало кто верил, что благожелательные боги Анхапура выберут Борса подходящим для управления городом. Один только Клидис твердо придерживался этой веры, тщетно пытаясь привлечь сторонников на свою сторону.

Приход Пинча принес желанную искру. Пузатые старые рыцари, бывшие капитаны армии Манферика, расступились перед более молодым человеком, по крайней мере, по сравнению с ними.

— Лорд Камергер, — сказал Пинч, подходя сзади к старому Клидису, который к этому моменту тихо беседовал с поникшим членом своей свиты — Королевским Управляющим Конюшнями.

Старик замолчал с каким-то сдавленным вздохом и развернулся на одном дыхании. То, что лорд-камергер не выдал своего удивления, было заслугой его многолетнего опыта. — Мастер Джанол, как у вас дела? В определенных кругах ходили слухи, что мы вас больше не увидим.

— Иногда слухи — это просто слухи. Я в порядке, Клидис. Пинч позволил приятной улыбке сползти со своей маски. — На пару слов, Клидис. Сейчас. Наедине.

Старик выгнул одну седеющую бровь. — Конечно, кузен. Глиндон, передай принцам Варго и Тродусу, что, если они услышат рассказы об отсутствии своего кузена, им не следует беспокоиться. Скажи им, что такие разговоры совершенно беспочвенны и что с ним все хорошо и он здесь с нами.

Паж закатил глаза, пытаясь запомнить точную формулировку, а затем поспешил выполнить свою задачу.

— Лорды, извините меня. Взяв Пинча за руку, Клидис поспешил с ним в маленькую боковую комнату, размером едва ли больше гардеробной. Старик закрыл дверь, запер ее на задвижку и повернулся к своему агенту; синеватые вены на его виске выступили.

— Где ты был? Варго выяснил, что ты мертв или куда-то сбежал. В рядах царит хаос, настоящий мятеж. Они думают, что я потерял контроль. Камергер подпрыгивал от негодования, разъяренный, но все его состояние зависело от ответов Пинча на его вопросы.

— Это достаточно близко к правде, но я сумел избежать смерти.

— Они у тебя — эти предметы?

Пинча раздражала поспешность старика. Брокерство — это прекрасное искусство, к которому следует подходить небрежно, если оно сделано должным образом. Это рвение было неприличным.

— Они там, откуда я всегда могу их забрать. Давайте поговорим об оплате.

— Мы это уже сделали. Пятьдесят тысяч бицентов.

Пинч с сожалением покачал головой. — Это было тогда. Теперь я думаю, что эта работа стоит большего.

Клидис закусил губу, явно не желая называть цифру. Наконец он экспансивно предложил: — Еще десять тысяч.

Пинч коротко, насмешливо фыркнул. Он поднял свою заклейменную руку. — Моя цена — еще пятьдесят тысяч.

Настала очередь камергера брызгать слюной. — Еще пятьдесят? Невозможно!

— У меня есть предметы, а у тебя их нет.

— Что из этого? Они не нужны для исполнения плана, — отрезал старик.

Пинч навострил уши. Это был первый раз, когда Клидис дал понять, что ему известен весь план Манферика. Он ответил бессердечным протяжным голосом. — Было бы прискорбно, если подлинные предметы обнаружат Варго или Тродус.

— Сначала я убью тебя сам!

— Если причинишь мне вред, то это гарантировано.

Клидис нахмурился. — Еще тридцать, — наконец, сказал он, угрюмо, пробормотав.

— Сорок пять.

— Тридцать.

— Сорок, или Варго узнает все.

Старый бывалый воин разразился надрывным кашлем. — Тогда сорок, черт бы тебя побрал, — выдохнул он, когда приступ утих.

— Итак, еще сорок, Клидис. С торжествующим возгласом Пинч хлопнул его по плечу. — В драгоценных камнях разных размеров и должным образом оцененных. Не пытайся обмануть меня в этом. У моих друзей хороший глаз на камни. Согласен?

— Согласен. В Клидисе почти не было радости. — Все будет готово, когда ты передашь Чашу Манферику.

— Я — передать? Нет, я передам это тебе. — Наш хозяин настаивает, чтобы именно ты принес это ему. Тогда и камни будут готовы. Настала очередь камергера заключить жесткую сделку. — Если ты не доставишь все это, оплаты не будет.

— Когда?

— Сегодня вечером — после банкета.

Пинчу это не понравилось, но он не мог отказаться. В этой игре оставалась еще одна карта, которую ему нужно было разыграть. — Согласен, сегодня вечером.

Клидис, шаркая, направился к двери. — После банкета. А теперь я должен вернуться, пока с моей стороны не последовало еще больше ударов.

Как только старик начал открывать дверь, Пинч разыграл свой последний козырь. — Еще одно условие, Лорд Клидис. Моя мать — ты отведешь меня к моей матери.

Рука замерла на ручке. — Это... невозможно. Она мертва.

— Не лги мне, старый дурак. Я знаю, что она жива и что Икрит охраняет ее.— Пинч блефовал на «мертвой руке», но Клидису не было необходимости это видеть.

— Как много ты знаешь? — прошептал камергер.

— Все. Манферик, Мама, и все это.

Они встретились взглядами — игроки, пытающиеся прочесть блеф в глазах другого. Ставки были для Пинча в новинку, но игру он знал. Клидис старался изо всех сил, как государственный деятель, но, в конце концов, молчаливая борьба была в пользу более молодого человека.

— Я не могу, — прошептал он. — Я даже не знал, что она выжила за все эти годы, пока ты не пришел. Икрит должен был убить ее давным-давно.

Пинч мрачно улыбнулся. Блеф удался; то, о чем он догадывался, было правдой. — Почему, Клидис? Почему он отвергал меня все эти годы?

Камергер покачал своей белоснежной головой. — Это тебе придется спросить у Манферика, когда ты увидишь его — сегодня вечером. С этими словами усталый чиновник ускользнул прежде, чем Пинч смог выдвинуть еще какие-либо условия.