В конце концов прибегли к компромиссу. 11 июля 1565 г. правительница приказала епископам опубликовать постановления собора, «сохраняя при этом в силе права его величества, которые отнюдь не будут урезаны… разумеется, не с целью какого-либо противоречия постановлениям названного собора, а лишь для того, чтобы еще лучше провести их в жизнь, применяя их к особенностям и своеобразным условиям каждой отдельной страны и провинции»[867]. Таким образом, успокаивая, с одной стороны, религиозные сомнения народа и сохраняя во всей ее силе королевскую власть, с другой стороны, для нидерландского духовенства вводили такую реформу церковной дисциплины, которая вновь усиливала влияние католической церкви. Именно это и было в действительности единственной целью, которой добивалось правительство. 24 июля оно предписало судебным советам оказывать епископам посильную помощь при применении этих постановлений и в случае надобности заставлять применять их[868]. Католическая реставрация происходила таким образом с помощью государства, но последнее при этом не допускало никакого вмешательства церкви в свои прерогативы. Наоборот, король держал под своей опекой нидерландскую церковь как благодаря признанному за ним папой праву назначать епископов, так и путем вмешательства в выборы аббатов монастырей[869] и, наконец, путем оставления за собой права опубликования решений духовных властей, которое он стремился присвоить себе. Возведение Гранвеллы в сан архиепископа мехельнского свидетельствовало о том, что Филипп стремился так же подчинить своему контролю нидерландскую церковь, как и тамошнее управление. Спустя некоторое время герцог Альба обращался с ней свысока и довольно бесцеремонным образом, постоянно при каждом случае напоминая ей о том, что она должна повиноваться своему повелителю. Лишь под давлением единодушных протестов он отказался в 1570 г. от посылки в качестве королевского комиссара одного советника. большого мехельнского совета для участия в совещаниях первого мехельнского синода. Впрочем, это подчинение государю, так неопровержимо доказывавшему — как Филипп II — свое полное право на звание «католического» короля, нисколько не тяготило церкви. Наоборот, это оказывало ей неоценимую помощь в смысле усиления ее в борьбе с ересью.

Новые епископы были тщательно отобраны из числа самых образованных нидерландских теологов. Все они отличались незапятнанной ортодоксальностью и пламенной преданностью постановлениям Тридентского собора. Некоторые из них, как Франциск Соний, Корнелий Янсений, Антоний Гаве, принимали участие в работах собора. Часть их, например Петр Курций из Брюгге и Мартин Ритовый из Ипра, были раньше, как и Соний, профессорами лувенского университета. Большинство из них при Карле V были инквизиторами. Но это были скорее ученые и канонисты, чем люди дела, и при тогдашних тяжелых обстоятельствах, при наличии недовольства среди духовенства и общественного возбуждения они не решались и не могли решиться действовать энергично. К тому же отъезд Гранвеллы в 1564 г. лишил их вождя как раз тогда, когда они больше всего нуждались в помощи и в указании пути, на который надо стать. Затем вскоре после этого кальвинистское восстание 1566 г., восстание Голландии и Зеландии и общее восстание Нидерландов парализовали их окончательно. Рекесенс постоянно указывал королю на их бездействие. Он признавал их добрую волю, но «у них нехватало смелости провести в жизнь хотя бы какие-нибудь решения, касавшиеся религиозных дел»[870]. Они не прилагали никаких усилий к розыску и наказанию еретиков[871]. Из решений, принятых синодами 1570 и 1574 гг. в связи с постановлениями Тридентского собора, большая часть осталась мертвой догмой[872]. За исключением валлонских провинций, где положение было относительно благополучным, едва ли еще где-нибудь приступили к созданию семинарий и к организации религиозного образования. Священники из страха, чтобы не вопили об инквизиции, не вели учета посещавших службы и исповедовавшихся. «Они знали о числе являвшихся к причастию в приходах по числу расходуемых ими гостий, а не на основании личного знания их»[873]. К тому же деспотизм штатгальтеров Филиппа дискредитировал дело, которому они стремились помочь. Герцог Альба сделал епископов ненавистными народу. И тем не менее они не переставали призывать штатгальтеров к милосердию, рискуя быть обвиненными в Мадриде в недостаточности религиозного рвения и в умеренности. Среди них были и такие, которые не скрывали своего отчаяния и доходили даже до того, что ставили перед собой вопрос, не лучше ли жить под владычеством еретиков, чем под владычеством испанцев.

Кальвинисты, придя к власти в большинстве городов Фландрии и Брабанта, положили конец католической реформе прежде, чем она успела сделать хоть что-нибудь кроме возбуждения всеобщего недовольства[874]. Протестанты арестовывали и изгоняли епископов, разгоняли католических священников и общины духовных орденов, продавали с молотка имущества монастырей, разрушали храмы, уничтожали иконы, украшавшие церкви, и превращали церкви в кальвинистские храмы, конюшни или склады. Непрерывные переходы войск через фландрскую равнину вряд ли были причиной больших разрушений. В 1600 г. в диоцезе Брюгге из 130 сельских церквей едва ли больше 30 было в хорошем состоянии, от других же, разрушенных и разграбленных, остались одни лишь обвалившиеся стены[875]. Когда в 1604 г. епископ Иоанн Мирей принял антверпенский диоцез, о в руках одного священника было до 7 приходов, а в 1610 г. синод данного диоцеза констатировал, что «ob sacerdotum raritatem» (вследствие недостатка в священниках) он вынужден допускать к священническому званию молодых людей «minus instructi in theologia» (менее сведущих в богословии)[876].

Бентивольо жаловался на общую нужду в деньгах католических священников во фламандских округах и на бедность диоцезов. В 1613 г. во многих местах для богослужения не было других церковных чаш, кроме оловянных[877].

Однако материальный ущерб был больше морального. Большинство населения, как мы видели, сохранило верность католической религии, и благодаря совместным усилиям папы и брюссельского правительства католическая церковь вскоре оправилась и стала еще более могущественной, чем когда-либо. Во время правления Фарнезе нунций Бономи, принимавший участие в 1586 г. в провинциальном синоде Камбрэ, привез ему из Рима советы и настояния восстановить церковную дисциплину. Епископы вернули себе свои разрушенные дворцы. Повсюду приступлено было к ремонту церковных зданий, а в 1587 г. Филипп приказал впредь до изыскания необходимых денежных средств использовать частично для этого дела десятины[878].

В правление эрцгерцогской четы произошло окончательное завершение реформ, которые сначала были отложены, а затем прерваны событиями XVI в., и Бельгия, отвоеванная у протестантизма испанскими войсками, стала одной из самых правоверных католических стран Европы. В 1595 г. в Брюсселе учреждена была специальная нунциатура[879], а в 1600 г. при Ватикане было учреждено бельгийское посольство[880]. Программа Тридентского собора теперь была осуществлена повсюду и проведена во всех пунктах. Открывшийся 26 июня 1607 г. третий мехельнский синод продолжал работу синодов 1570 и 1574 гг.[881], а правительственный указ, изданный 31 августа 1608 г., предписывал соблюдение почти всех его решений,  касавшихся гражданского общества[882].