— Ну так иди отсюда! — снова попытался прогнать меня парень.
— Так я уже говорила тебе, что никуда не спешу! — снова заверила его, что вот так просто он от меня не избавится. — Слушай, а почему вдруг ты решил прыгать утром?
Молодой человек снова завис, пытаясь сообразить, как ответить на мой вопрос. Потом заявил:
— Слышь телка, ты дура, да?
— Почему дура? — деланно удивилась я. Обижаться на высказывание молодого человека мне даже не пришло в голову: что возьмешь с того, кто с утра пораньше пьян в стельку? Да и не положено нам, психологам МЧС, обижаться на тех, кого спасаешь.
— Вопросы задаешь какие-то дурацкие!
— Нормальный вопрос, — я пожала плечами и задала следующий вопрос: — А ты вообще какое время суток больше любишь? День? Вечер? Ночь?
Пока молодой человек раздумывал над очередным ответом, я увидела, что ребята из моей бригады уже пробрались на крышу и начинают устанавливать специальное устройство для спуска. Что ж! Мне нужно потянуть еще совсем чуть-чуть.
— Так что ты любишь больше: день, вечер или ночь? — снова окликнула парня.
— Вечер люблю, — наконец определился он.
— Ранний вечер? Или попозже, когда уже почти ночь?
— Да млять, сказал же — вечер! — психанул мой нетрезвый собеседник. Все бы хорошо, но он по-прежнему стоял в оконном проеме и мог в любой момент ненароком сорваться вниз.
— Ладно, не злись! Я поняла, — расспрашивать, почему вечер, я не рискнула — так парень может вспомнить, что его натолкнуло на мысль попытаться выйти из окна утром. Вместо этого решила перейти к временам года: — А какие вечера ты больше любишь — летние или зимние?
— Млять… ну ты… — возмутился парень, — какая нах… разница?
— А тебе что — трудно ответить? — вроде как слегка обиделась я.
Про себя заметила, что злиться мой собеседник стал намного меньше, и матюгался, скорее, чтобы не терять лицо.
— Капец! Осень я люблю, поняла? Осень!
В этот момент Кит — тот самый балагур, весельчак, а по совместительству — рыцарь и джентльмен — наконец, спустился с крыши до нужного этажа и завис перед обалдевшим от такой неожиданности парнем.
— Ну, что — в гости пригласишь? — спросил, цепляясь руками за края оконного проема и вставая ногами на подоконник.
— А… так это… ладно, давай, — попятился вглубь квартиры несостоявшийся «парашютист» …
Никита исчез в квартире, отцепил от пояса трос. Окно закрылось.
Я вошла подъезд и побежала, прыгая через ступеньку, на шестой этаж: сейчас Никита откроет мне дверь, мы вместе с парнем дождемся прибытия бригады скорой помощи. Оставлять его одного нельзя: может снова попытаться что-нибудь сделать с собой…
Сдав нетрезвого молодого человека с рук на руки медикам, мы вернулись в часть. И тут начальник управления МЧС нашего района вызвал меня к себе и огорошил новостью:
— Полина Владимировна, готовьтесь ехать на учебу!
— Куда? Надолго?
— В Питер, точнее, на базу под Питером. На месяц, — «обрадовало» меня «высокое» начальство. — Завтра освобождаю тебя от дневной смены. Утром уйдешь домой, сутки тебе на сборы, послезавтра должна выехать. Позвони в кассы, закажи билет на самолет.
Учиться я любила и люблю, об очередных курсах уже второй год мечтаю. Но как же они сейчас некстати! Уехать от Казанцева на месяц за тридевять земель, когда мы только-только съехались, когда все еще так хрупко между нами? Но и отказаться невозможно: не в той я структуре работаю, чтобы обсуждать приказы…
— Не слышу слов радости и благодарности, Лисицына! — нахмурился подполковник Сомов. — Ты еще скажи, что недовольна. Сама же просилась!
— А… кто-нибудь еще из наших едет? — уточнила я, просто чтобы сказать хоть что-то.
— Да, кум твой, Алексей Подгорный, — проявил осведомленность в делах коллектива наш биг-босс. — Все, отставить разговоры. Ступай!
— Так точно. Спасибо, товарищ подполковник! — кивнула я и потопала обратно к своим: делиться новостями.
Надо сказать, Алексей Подгорный предстоящей поездке обрадовался куда больше, чем я. Жену он свою очень любил, сына — тоже, но все-таки от декретного отпуска, в котором третий год сидела его замечательная супруга, успел немного подустать.
— Эх, Кума! Вот нам с тобой подфартило, — от избытка чувств Леший схватил меня под ягодицы, поднял и закружил. — И хорошо, что тебя отправляют: Леська моя спокойнее отнесется. Она ж уверена, что ты за мной присматриваешь, а если надо, то и шпионить будешь в ее пользу!
— А я и буду! И присматривать, и шпионить, — вцепившись в широкие плечи кума, уверила я с самым серьезным видом. — Отпусти уже, бугай!
— Не отпущу, пока не поклянешься, что пойдешь со мной в загул, а Леська ничего не узнает! Клянешься?
— Не-а.
Леший снова завертелся волчком, не выпуская меня из рук.
— Клянись!
— Ладно, все. Отпусти уже. Гульнем перед отъездом где-нить в хорошей кафешке.
— Другое дело! — Алексей спустил меня на пол, сам плюхнулся на диван, отдуваясь. — Вредная ты, Кума. И упрямая.
— И сама себя такая люблю, и сама себе такая нравлюсь! — припечатала я. — Давай звонить, билеты заказывать.
— Зачем звонить, если есть онлайн-бронирование? — вмешался Никита. — Ты, Кума, совсем соображать перестала на радостях?
— А и правда, чего это я?
Парни хохотнули, Леший взял планшетник и полез искать нужный сайт.
Через четверть часа два места на послезавтрашний вечерний рейс на Питер были забронированы, а я встала перед дилеммой: позвонить и рассказать о предстоящем отъезде Казанцеву сразу, или подождать до завтра, до того момента, когда мы сможем увидеться и поговорить лицом к лицу?
Словно почуяв неладное, Александр Аркадьевич позвонил сам.
— Саша? Привет, — ответила на вызов. — Ну, как ты? В академии с лекциями отстрелялся?
— Да, все по плану. Сейчас заскочу домой перекусить и поеду в ЭргоДрайв. А ты как там? Есть новости?
…Нет. Не буду тянуть, не буду молчать: мне послезавтра улетать, надо дать любимому мужчине время свыкнуться с мыслью, что придется отпустить меня на целый месяц.
— Ну, вообще-то новости и правда есть, — осторожно произнесла в трубку.
Казанцев мигом уловил мои неуверенные интонации.
— Рассказывай, — приказал жестко.
— Завтра я вернусь домой утром, а не после обеда, — начала я издалека. — С дневной смены меня отпускают.
— Почему? Ты плохо себя чувствуешь? Тогда почему тебя сегодня не отправляют на больничный? Я могу заехать, забрать тебя и отвезти домой… — столько тревоги за себя я не слышала даже в разговорах с родной матерью.
— Нет-нет, не волнуйся, с самочувствием у меня все в порядке, — поспешила заверить Александра Аркадьевича.
— Тогда в чем дело? — теперь к тревоге, звучавшей в его низком хрипловатом голосе, добавилось непонимание.
— Саша, меня отправляют на курсы повышения квалификации для сотрудников МЧС. Завтра у меня день на сборы, послезавтра я должна лететь в Питер.
На другом конце виртуального провода повисло молчание — настолько долгое, что я засомневалась: не пропал ли звук в моем или в Сашином смартфоне. С этой чудо-техникой и не такое временами случается. Но вот Казанцев хрипло выдохнул куда-то в сторону. Потом уточнил у меня:
— И как надолго?
— На месяц, — призналась я, усилием воли заставив говорить себя ровно и уверенно, без заискивающих ноток в голосе.
Александр Аркадьевич снова исчез.
В этот раз пауза длилась добрых полминуты, а когда мой тренер заговорил — речь его звучала чуть смазано и невнятно. И я представила, словно наяву, как пытается он выдавливать из себя слова перекошенным ртом:
— Во сколько ты освободишься завтра утром? Я приеду заберу тебя.
— В восемь у нас пересмена. Думаю, в половине девятого я закончу и выйду на стоянку.
— Хорошо. Буду в полдевятого. До завтра, Полина. — Казанцев попрощался так, что стало ясно: сегодня он, вопреки обычаю созваниваться перед сном, больше меня не наберет. Похоже, новость выбила его из колеи даже больше, чем я ожидала.
