А еще Кит у нас любил строить из себя рыцаря и джентльмена. Поэтому, красиво припарковавшись на стоянке возле школы, он приказал мне:

— Сиди! — выскочил со своей стороны, шустро обежал машину и картинным жестом распахнул передо мной дверцу, одновременно подавая руку, — прошу!

— Вы так любезны, сэр! — привычно подыграла ему я и, опершись на крепкую ладонь, спрыгнула со ступеньки.

— До встречи, моя леди, — Кит склонился к моей руке, которую все еще удерживал, и приложился к пальцам невесомым поцелуем.

— Увидимся, артист, — хмыкнула я, развернулась и обнаружила, что за нашим милым прощанием наблюдают сразу двое: Галкин и Казанцев.

Галкин выглядывал из окна второго этажа — судя по всему, из того самого директорского кабинета, в котором меня угощали чаем.

Александр Аркадьевич, который как раз закончил занятие с кем-то из своих учеников, вышел на порог школы — то ли проводить парня, то ли встретить меня. Лицо его, повернутое ко мне, сделалось мрачнее грозовой тучи. Глаза недобро прищурились. Уголок рта явственно дрогнул, грозя полностью уехать вниз и там и остаться.

Кит, к счастью, ничего не заметил, запрыгнул в кабину — и был таков: покатил в деревню к родственникам.

Казанцев пожал руку парню, вместе с которым вышел на крыльцо, засунул руки в карманы, прислонился спиной к стене и молча наблюдал за моим приближением.

Я шла к нему навстречу и внутренне готовилась к буре: по виду инструктора было понятно, что ее не миновать.

Приблизилась. Встала напротив — так близко, что рукой можно дотронуться. Молча заглянула в прищуренные глаза тренера.

— И кто это был? — сдался, заговорил первым Александр Аркадьевич скрипучим голосом.

— Один из моих коллег-пожарных, — сообщила я нейтральным тоном. — Ему было по дороге, поэтому решил подбросить к нужному часу на занятия.

— Тебя то один подбрасывает, то другой. Что — всем по дороге? — инструктор продолжал хмуриться и злиться.

Я могла бы вспылить. Могла бы послать его вместе с его ревностью остудиться и подумать. Но — не стала. Не сейчас.

— Ребята записали меня в «ЭргоДрайв» и взяли надо мной шефство. Следят, чтобы я не пропускала занятия, оценивают мои успехи. — Я подпустила в голос успокаивающих ласковых нот, положила ладонь на грудь мужчине, попросила тихо: — Не злись, Саша. Нет повода.

Казанцев вцепился в мою ладонь, лежащую на его груди. Закрыл глаза. Запрокинул голову, сделал судорожный вдох.

— Саша… — повторил за мной на выдохе, — зачем ты такая, Поль?..

— Какая — такая? — не поняла я.

— Умная. Понимающая. Сдержанная. Другая уже сорвалась бы, закатила скандал, обвинила бы меня во всех смертных грехах. Ты же ни слова не сказала в упрек, но я чувствую себя глупым ревнивым идиотом. Прости…

— Прощаю. Постарайся поверить мне, Саша, — я заглянула ему в глаза. — Знаешь, у меня есть принцип: я никогда не встречаюсь с двумя мужчинами одновременно. Просто не хочу усложнять себе жизнь. Так что, если я с тобой — значит, я только с тобой.

— Я запомню. — Пообещал серьезно Александр Аркадьевич. Потер вновь дрогнувший уголок рта. Попросил: — Поцелуешь меня?

Я подошла к нему вплотную. Приникла к его рту. Казанцев издал едва слышный короткий стон, обхватил меня за талию, прижал к своему напряженному телу.

— Здравствуй, Поля. Я соскучился, — шепнул мне в губы и перехватил инициативу — принялся целовать меня сам.

Мне было приятно целоваться с Казанцевым, так что я по своей воле прижалась к нему еще плотнее, скользнула руками по его плечам, шее, запустила пальцы в короткие волосы на затылке, превращая аккуратную прическу в художественный беспорядок.

Тело мужчины откликнулось почти мгновенно: всего пара-тройка вздохов — и в мой живот упирается через слои ткани его возбужденный затвердевший от желания близости мужской орган.

Черт! Я поняла — именно в этот самый момент — почему именно Саша, при его возрасте и опыте, привлекает меня больше, чем парни-ровесники. Это им, молодым здоровым жеребцам, почти все равно, какую девчонку целовать, лишь бы мордашка посмазливее, ножки поровнее да сиськи покрупнее. Р-раз! — и они уже в полной боевой готовности. К перепихону готовы!

С Казанцевым — не так.

Он вообще по сторонам не смотрит, кроме меня ни одной женщины не замечает. Ему нужна я. Только я. Именно я.

Это от меня ему рвет крышу. Это меня он хочет до искр из глаз. Это мои поцелуи и ласки превращают его из холодного замкнутого одиночки в жаждущего близости озабоченного самца. И это ощущение избранности — оно растекается под кожей теплым медом, согревает сердце, заставляет верить, что он, этот влюбленный в меня мужчина, не предаст, не бросит, не откажется от меня ни при каких условиях.

— Еще немного — и я поведу тебя не на совещание в директорский кабинет, а в какое-нибудь более уединенное место… — задыхаясь, хватая ртом воздух, сообщил мне, наконец, мой инструктор. — Зачем ты такая сладкая, Полинка?

— Не знаю. Пойдем? — я показала взглядом на дверь.

— Угу. — Александр Аркадьевич взял меня за руку, провел внутрь, поставил возле стойки, за которой сидел Виктор и усиленно делал вид, что ничего не замечает. — Подожди меня здесь. Пойду, умоюсь.

Казанцев ушел в сторону уборных.

Виктор поднял на меня сияющие глаза, спросил с улыбкой:

— Вижу, у вас с Александром Аркадьевичем все… хорошо?

— Ну, да, неплохо. — Я вынула из сумочки расческу, салфетку, зеркальце: надо же и себя немного привести в порядок. — Только вот Галкину, похоже, это не по нраву.

— Не обращай на него внимания, Поль! — тут же посерьезнел Витя. — Георгий — хороший инструктор и толковый бизнесмен, но бабник, каких поискать!

— Откуда знаешь? — мне стало любопытно. — Казанцев рассказывал?

— Нет, что ты! Он бы не стал… — Витя мотнул головой. Потом, оглянувшись на дверь уборной и на коридор, из которого мог появиться предмет нашего обсуждения, принялся рассказывать: — Когда Казанцев бывает в отъезде, меня Галкин домой отвозит. И почти всегда по дороге звонит и забирает откуда-нибудь девушку, каждый раз — новую. Меня сдает с рук на руки брату, а сам едет развлекаться. И шутит: пожелай мне, Витя, горячей ночки!

Парень слегка поморщился от этих воспоминаний — они ему явно удовольствия не доставляли.

Да уж… Георгий, похоже, товарищ довольно бестактный: знает же, что Виктору такие развлечения недоступны, мог бы не хорохориться перед парнем…

Неловкое молчание прервал вернувшийся Казанцев.

— Идем, Полина. У нас сорок минут до занятия, а нам еще кучу фотографий смотреть.

Мы вместе поднялись наверх, Александр Аркадьевич распахнул передо мной дверь:

— Проходи, Полина.

Я вошла и встретилась глазами с Галкиным. Впрочем, тот сразу же перевел недовольный взгляд на моего инструктора:

— О, Саня, и ты тут? Какими судьбами?

— У нас с Полиной тренировка сегодня, — прогудел из-за моей спины инструктор.

— Перенес, значит, да? Боишься, что ли, Полину со мной наедине оставить? Так я не кусаюсь, — Галкин пытался замаскировать шуткой свое раздражение, но получалось у него не очень.

— Вообще-то, это я попросила Александра Аркадьевича позаниматься со мной сегодня, — не стала молчать я. — Мне слишком далеко сюда добираться, чтобы ездить лишний раз только ради фотографий.

— Я и мой четырехколесный конь всегда в вашем распоряжении, Полина! — тут же взялся предлагать, а точнее, навязывать себя и свои услуги, нескромный Георгий.

— Мы вроде собирались отсмотреть фотографии и выбрать кадры для сайта и для рекламного щита? — я нарочно оставила без ответа слова Галкина.

— Да, разумеется, — тут же кивнул он. — Кстати, я видел, что вы подъехали, и сразу же взялся готовить для вас чай — такой, как вы любите, зеленый. Будете?

— Нет, спасибо, — я решила твердо дать понять партнеру Казанцева, что его ухаживания мне не интересны.

— Хорошо. Тогда прошу к компьютеру, — слегка скривился мужчина и подтянул к письменному столу второй стул.