Осознав, что на сегодня с него хватит, он запер архивные папки в ящике стола и отправился бродить по коридорам. С наступлением вечера огромное старое здание почти опустело — большинство дежурных жандармов патрулировало город, и лишь кое–где за столами трудились немногочисленные клерки и писари ночной смены. Верхний этаж был совершенно пуст; Маркус обошел его, то и дело поглядывая в окна, забранные помутневшим от старости стеклом. На западе еще ослепительно ярко пылал закат, но на востоке набрякли непогодой темные тучи, которые разрастались на глазах, приближаясь к городу.

Наконец он оказался здесь, в единственном месте, где ему быть не следовало, в обществе того, с кем ему запрещено было говорить. С тем, кто — возможно — имел ответы на терзавшие Маркуса вопросы.

— Это я, — вслух ответил Маркус.

— Я по–прежнему жду встречи с вашим полковником Вальнихом, — заметил Ионково. — Но пока он не соизволил оправдать мои ожидания.

— У него много дел, — сказал Маркус. — Король назначил его министром юстиции. Боюсь, ему некогда заниматься тобой.

— Или вами? — отозвался Ионково. Он сел на койке, и зыбкий неверный свет упал на его худое лицо.

«Он пытается меня поддеть, вот и все». Как может узник, запертый в камере, знать о том, что происходит снаружи?

— Я пришел узнать, склонен ли ты говорить.

— Капитан, я буду счастлив поболтать с вами, но если вы имеете в виду, склонен ли я рассказать то, что вам так нс терпится узнать… Ионково пожал плечами, — мое предложение остается в силе.

— Я не намерен заключать с тобой сделку, — отрезал Маркус.

— Отчего же? Кому вы на самом деле служите, капитан?

— Своей стране. Королю.

Понимаю. Как думаете, сообщил ли полковник Вальних его величеству о том, что произошло с Джен Алхундт?

Маркус неловко шевельнулся, на миг замявшись.

— Король болен.

— В таком случае министру военных дел. Или министру информации. Или кому бы то ни было. — Ионково улыбнулся. Игра теней превратила его лицо в подобие черепа. — Мы оба знаем, что он этого не сделал. Он отправился в Хандар за сокровищами Короля–демона. Полагаете, это входило в его служебные инструкции?

Маркус ничего не сказал. Свеча оплывала, в камере становилось темнее. Казалось, что тени густеют, текут, собираясь вокруг обитателя камеры.

Улыбка Ионково стала шире.

— Так кому же вы служите, капитан, сохраняя его тайны? Короне? Или Янусу бет Вальниху? Что сделал он, чтобы заслужить такую преданность?

— Спас мне жизнь, — пробормотал Маркус. — И не однажды. И тогда, в пустыне, он спас всех нас.

— Стало быть, он хороший солдат. Однако же вам, как и всякому другому, известно, что и хорошие солдаты могут сбиться с правильного пути.

«Адрехт».

Маркус завороженно смотрел на неясный силуэт собеседника. Разумеется, он знает про Адрехта. И мятеж, и его последствия наверняка были подробно описаны в донесениях.

— Капитан, — продолжал Ионково, — позвольте сказать вам вот что. Вы знаете, кто я такой и на кого работаю. Знаете, каковы их цели. И, в отличие от всех остальных — там, снаружи, — он очертил жестом широкий полукруг, — вы знаете правду. Демоны не выдумка из страшных сказок — они существуют на самом деле. Магия также не выдумка она существует и может быть смертельно опасна. Теперь возьмем наш орден. Люди больше не верят в демонов, и мы вынуждены действовать тайно. Наши враги могущественны и абсолютно безжалостны, и мы вынуждены прибегать к любым методам, какие нам только доступны. Однако можете ли вы сказать, что мы неправы, а Вальних прав? Зачем ему искать обладания Тысячей Имен, если не для того, чтобы их использовать — как некогда Король–демон?

— Он мой командир, — прошептал Маркус. — Он назначен Короной.

— Короной, которая ведать не ведает о его планах, — гладко отозвался Ионково. — Если бы вы, капитан, обнаружили, что Вальних замышляет убить короля, ваш долг — будь он даже ваш командир — состоял бы в том, чтобы остановить его. Разве не то же самое происходит сейчас? Он предает не только свою страну, но все человечество — нашему извечному и всеобщему врагу!

«Рано или поздно, капитан, всем нам приходится что–то принимать на веру».

Маркус открыл рот, чтобы заговорить, но заколебался и передумал. «Почему я пришел сюда? Потому что и сам думал о том же?»

— Я… — начал он и вновь осекся. — Я не…

В наружную дверь громко и часто застучали. Маркус заранее приказал, чтобы его не беспокоили, и от этого стука сердце в его груди подпрыгнуло, словно мячик. Повернувшись спиной к Ионково, он рывком распахнул дверь и увидел, что на пороге стоит, тяжело дыша, шестовой Эйзен.

— Нарочный из города, сэр! — выдохнул он.

— Что случилось?

— Беспорядки, сэр! После того как вице–капитан арестовал Дантона, люди начали собираться на улицах. Конкордат приступил к задержанию зачинщиков, но это лишь ухудшает положение.

Еще бы не ухудшало! О чем только думает Орланко?

— Гифорт вернулся?

— Он доставил Дантона в Вендр…

— В Вендр?! Зачем?

— Решил, что так будет безопасней, сэр. Вендр — это крепость. С отрядом вице–капитана и местным гарнизоном там можно отбиться от целой армии.

Маркус воззрился на него, холодея от неприятного предчувствия. Вендр! Да, безусловно, это крепость — но крепость на оконечности Острова, куда без помех доберется разъяренная толпа. «И притом в ведении людей Орланко. Не нравится мне это, совсем не нравится».

— Может он привезти Дантона сюда?

Кордегардия, конечно, куда слабее укреплена, но она, по крайней мере, далеко от центра города.

— Никак нет, сэр. Именно поэтому он отправил нарочного. На улицах столько народу, что он не рискует покидать Вендр.

— Яйца Зверя! — выругался Маркус. — Собери всех, кого сможешь найти, кто способен держать мушкет. Мы отправляемся в Вендр.

— Так точно, сэр!

Капитан решительно зашагал прочь, предоставив Эйзену запереть за ним дверь камеры. Вопреки дурным новостям, шагалось ему легко. Хотя почему вопреки? Сообщение Эйзена враз изгнало из его головы все мысли об Ионково и Янусе, и мир сузился до привычных рамок. Его солдаты попали в беду — и сейчас капитан Маркус Д’Ивуар совершенно точно знал, в чем состоит его долг.

Паутина всегда была ярко освещена изнутри, но сегодня ночью пылал огнями даже фасад здания.

Повинуясь слову Последнего Герцога, в город хлынула армия теней. Поодиночке и группами, верхом и в обшитых броней фургонах, следуя полученным предписаниям, они образовали поток горящих фонарей, сверкающей стали и черных шинелей, плещущих полами на ветру. Широкий поток, вытекая из ворот Онлея, устремлялся к городу.

Вот оно — еще одно преимущество единообразной формы, черной шинели, так прочно запечатленной в сознании толпы. В Конкордате на каждого шпиона и убийцу приходилось по два письмоводителя и счетовода, а потому в ночи, подобные этой, остро ощущалась нехватка рабочих рук. Однако возьмите тишайшего младшего аналитика, полоумного малого, кому в жизни не доверяли дела серьезнее, чем складывать числа в столбик, обрядите его в зловещую черную кожу — и вот уже перед вами агент Конкордата, наводящий ужас исполнитель воли всезнающего и всесильного Орланко. И неважно, что, дай ему меч или шпагу, он сумеет только порезаться. Обыватели беспрекословно подчинятся, подгоняемые жуткими призраками, что породило их собственное воображение. Разве не замечательно?

Разумеется, всегда оставались поручения, которые нельзя было доверить переодетым писарям. Орланко пролистал первые донесения — они уже непрерывно поступали ему на стол — и поднял выжидающий взгляд на ступившего в кабинет Андреаса.

— Вы меня вызывали, сэр.

Вызывал. Согласно твоему отчету, ты установил, кто стоит за Дантоном.

— Лишь частично, сэр. У меня есть источник среди заговорщиков, но его осведомленность ограниченна.