Позади нее послышалось эхо шагов. Двое, судя по звуку. Одного можно было бы пнуть ниже пояса и проскочить, но останется второй, от него в тесноте не увернуться. Ничего не скажешь, отменно продуманная засада.

— Не знаю, кто ты такая, — сказала Абби, — но в Университете уж точно не училась. У нас тесные связи со студентами. С другой стороны, я не шутила, когда говорила о Конкордате.

— О том, что я шпионка?

— О том, что для агента Орланко ты слишком бестолкова, — пожала плечами Абби. — Даем тебе шанс выложить все начистоту. Если работаешь на Большого Сэла или другую портовую банду, мы тебе ничего не сделаем. Правда, им пора бы уже научиться не лезть в наши дела.

— Я не работаю на Большого Сэла.

С минуту Винтер всерьез подумывала о том, чтобы рассказать всю правду, но воздержалась. Она не знала, как Абби воспримет ее откровения, и к тому же оставался шанс, что ее попросту испытывают. Признаться сейчас — и в лучшем случае придется вернуться к Янусу и рассказать о провале. В худшем… нет, об этом даже думать не хочется. Пока стоит придерживаться роли.

— Будь по–твоему, — согласилась Абби. — Не вздумай вырываться, не то ушибешься.

На голову Винтер натянули колпак, остро пахнущий кожей и лошадьми. Грубые руки ухватили ее за плечи, и она ощутила, как отрывается от земли.

— И все же сомневаюсь.

Сквозь колпак, натянутый на голову Винтер, голос Абби звучал приглушенно и несколько невнятно.

— Вряд ли Последний Герцог считает, что мы настолько безмозглые.

— А вдруг это убийца? — отозвался незнакомый девичий голос. — Вдруг ее послали убить старшого?

— Как же она убьет, если связана и на полу? — заметила другая девушка.

— Всякое говорят, — мрачно ответила первая. — В Паутине водятся не только люди.

Винтер вспомнила Джен Алхундт и содрогнулась. «Ты и представить не можешь, насколько права».

Она лежала на полу, на изрядно потертом, судя по ощущениям, ковре. После сцены в проулке ее некоторое время таскали по улицам, то и дело описывая круги и неизменно возвращаясь. Наконец спустили на землю у входа в какой–то дом, связали руки и ушли, оставив на попечение Абби. В тот момент Винтер могла бы броситься наутек, но со связанными руками и с колпаком на голове попытка к бегству завершилась бы у первой же стены, а потому она позволила Абби провести себя по дому и вверх по лестнице — по меньшей мере, два пролета. Вокруг, приглушенные колпаком, звучали голоса — болтовня, шутки, смех и ругань, — словно они шли через лазарет или казармы. Слов было не различить, но пару раз Абби дружески окликнули. Все голоса, которые слышала Винтер, были женские.

Доставив ее в эту самую комнату с ковром, Абби вышла и через минуту вернулась с двумя другими девушками. Судя по всему, именно им предстояло решить, что с ней делать. Что ж, подумала Винтер, пора вмешаться в разговор.

Вы всех гостей так встречаете? — осведомилась она со всей возможной бравадой, однако эффект был безнадежно испорчен кожаным колпаком.

— Что? — переспросила Абби.

Я говорю… начала Винтер, но нечаянно прихватила зубами складку колпачной кожи, и от мерзкого привкуса ее едва не вывернуло. Она надсадно закашлялась, изнутри забрызгав колпак горячей клейкой слюной.

— Ах, да снимите же с нее эту штуку! — раздраженно бросила Абби. — Вряд ли она решит нас покусать.

Кто–то развязал шнурок, затянутый на шее Винтер, и сдернул злополучный колпак с ее головы. Она жадно вдохнула полной грудью, радуясь даже такому затхлому и пыльному воздуху, а затем с любопытством огляделась. В тесной комнатке не было никакой обстановки — лишь ветхий ковер на полу; единственное окно заколочено наглухо. По углам, зыбко мерцая, горели свечи. Девушки, которых привела Абби, оказались примерно ее же возраста, то есть лет семнадцати–восемнадцати; одеты они были по–рабочему: штаны, кожаные жилеты поверх полотняных блуз, волосы убраны под цветастые платки. Левая была так бледна, будто вот–вот свалится в обморок, зато ее товарка оказалась сущей великаншей: на голову выше Винтер, с сильными мускулистыми руками и румяным загорелым лицом, как у всех, кто подолгу работает под открытым небом.

Винтер так и не обыскали, а это означало, что нож все еще при ней, вот только руки ее были крепко связаны. Если бы ее оставили одну, она, возможно, сумела бы извернуться и избавиться от веревок, но сейчас удовольствовалась тем, что сердито глянула на Абби.

— Я говорю, вы всех гостей так встречаете?

— Гости у нас бывают редко, — ответила та. — Большей частью мы держимся сами по себе. В этом–то и сложность.

— Я с ней разберусь! — с готовностью вызвалась бледная малышка, достав из–за пояса широкий кухонный нож, весьма похожий на мясницкий тесак. Кромка лезвия сияла, как надраенный грош, — его явно подолгу и с любовью точили. — Говорю вам, она из Конкордата!

— Коли ее послал Конкордат, лучше бы вначале известить Коннера, — задумчиво проговорила румяная великанша. — Ежели ее найдут мертвой, ему это может страх как не понравиться.

— Мне это уж верно страх как не понравится, — заверила Винтер, — тем более что я вовсе не из Конкордата.

— Убери нож, Бекка, — велела Абби. — Никто никого не будет убивать, пока не вернется старшой. Теперь уже скоро.

Бекка с видимой неохотой подчинилась. Абби перевела взгляд на ее товарку:

— Можешь присмотреть за ней, Крис?

Великанша кивнула. Абби и Бекка вышли и закрыли за собой дверь. Винтер не услышала, как щелкнул замок, но Крис намеренно встала перед дверью и выразительно скрестила руки на груди. «Только попробуй прорваться», — будто говорила она всем своим видом, вот только глаза ее противоречили этой решительности. В них, подумалось Винтер, таится страх, и неуверенность, и еще что–то, чему она так и не смогла подобрать определения.

Она перекатилась, выпрямила ноги и, неуклюже извиваясь со связанными за спиной руками, кое–как села. Крис следила за каждым ее движением, словно ожидала, что Винтер вот–вот бросится на нее, как бешеная собака.

— Знаешь, я вовсе не из Конкордата, — проговорила Винтер.

Девушка что–то буркнула и беспокойно переступила, прижимаясь спиной к двери.

— Меня зовут Винтер, — продолжала она. Ответом вновь было невразумительное бурчание. — А ты Крис, верно? Это сокращенное от Кристины?

— Мне не следует с тобой говорить, — проворчала девушка. — Если ты шпионка.

— Если я шпионка, — отозвалась Винтер со всей возможной рассудительностью, — то вы убьете меня, и тогда уж не важно, что ты мне сказала. Если нет — тем более не важно. И потом, разве твое имя такая уж тайна?

Крис только скривила губы. Винтер вздохнула.

— Я просто пытаюсь скоротать время, — искренне проговорила она. — Ждать, пока кто–то решит, убивать тебя или нет… не слишком приятно.

Ей вспомнился бунт Адрехта, вспомнилось лицо сержанта Дэвиса, когда он выбирал, изнасиловать ее или сразу прикончить. Сделав над собой усилие, Винтер вернулась мыслями к настоящему.

— Нет, от Кристабель, — наконец сказала Крис. — Так звали мою маму.

— Здорово. А я вот не помню свою мать. Она умерла, когда я была совсем маленькой.

Эта деталь в придуманную историю Винтер не входила, но небольшой экспромт, подумалось ей, не повредит. «Да и в любом случае это правда».

— Моя мамочка умерла, — сказала Крис. — В прошлом году, от корневой лихорадки. А папа в тюрьме. — Она уставилась в пол. — Я пыталась и дальше обихаживать нашу делянку, брат и сестры мне помогали, но прошлой зимой мы едва не померли с голоду, а весной явились сборщики налогов. Они забрали моего брата в армию, а меня и сестер отправили… — Она смолкла, оборвав себя.

— Мой… э-э… друг служит в армии, — сказала Винтер, стремясь любой ценой поддерживать разговор. — Он отправился в Хандар с Первым колониальным полком. Ты не знаешь, куда послали твоего брата?

— Куда–то на восток, — ответила Крис. — Он обещался писать, но я ни одного письма так и не получила. Ну да Джеймс никогда нс был в ладах с грамотой.