— Ты думаешь, я ее не открою? — Макар усмехнулся по ту сторону. Надавил на ручку. Показательно. И сказал уже мягче, словно не он сам позвал домой человека, с которым у них вражда до смерти. — Эмма, Артур уже уходит. Открывай. Давай. Сама.

Вздрогнула от этого повтора, его слова в ушах зазвенели эхом: давай, сама — так он требовал, чтобы я на его член насаживалась, там, на столе, в кабинете.

Я его чувствую до сих пор, между ног.

И не верю, что Артур уйдет, они ждут меня, они еще хотят.

К моему ужасу по телу заскакали мурашки.

— Я тоже еще хочу, — выплюнула громко, чтобы они слышали оба, мне терять больше нечего, я уже ниже ада пала, — пусть Артур остается, скажи ему, — я собственным приговором разбрасываюсь, они оба, еще раз, сделают это со мной — а после наступит рассвет, новый день, и как мне в нем дальше жить, давясь воспоминаниями, переживая каждый миг все эти ощущения, и мучаясь от вины и стыда. Я сама себя наказываю за то, что сделала, позволила, сдалась, загоняю себя в угол. — Макар, ну что ты затих? Сказал Артуру? Да, мне понравилось. Трахаться с двумя.

В коридоре тихо.

Даже дыхания не слышно.

Ноги разъезжаются и руки затекли, стою в прежней позе, навалившись на стол, уперевшись ладонями в дверь.

Если она откроется, и они войдут — я или упаду к ним в ноги, или сигану в окно, сама себя понимать перестала, желание и страх сплелись туго, их не распутать.

Там, на столе, было…ненормальное возбуждение, между этими двумя мужчинами стояло темное прошлое, а сегодня оказалась я, и это знание кровь разгоняло по венам, дозу за дозой накачивало адреналином меня.

Это состояние аффекта, оно, пульс зашкаливает, и мне хочется одного лишь — зачеркнуть, забыть, заново родиться, не здесь, не сейчас, в другом городе, столетии, мире, мне страшно.

— Где ты там, открывай. Давай сам, — вернула ему его слова, и этот голос не мой, он со стороны звучит.

Я нарываюсь, чтобы меня размазали, чтобы растоптали до конца — я заслужила.

Снова пауза.

И Макар по ту сторону двери громко, грязно выругался.

— Пошла нах*й, Эмма, — кратко объяснил мне маршрут.

Вздрогнул косяк — он по нему засадил со всей дури. А дальше его шаги — быстрые, как наяву представила, что он летит по коридору, ломая на своем пути всё, он и коня на скаку не остановил бы — а просто снес его нахрен.

Оглушительно громко хлопнула входная дверь.

В квартире воцарила гробовая тишина.

Решилась отойти, отодвинуть стол лишь тогда, когда за окном уже начало светать. Всё тело занемело, и это как наркоз, я не чувствую себя, а значит и того, что со мной делали.

Непослушными пальцами повернула ручку, несмело высунулась в коридор.

Готова была, что на меня накинутся, что меня слух обманул, и время, и рассвет, и никто не ушел. Ломанулась к выходу и нарвалась на запертую дверь.

Убедилась, что он меня опять закрыл здесь одну, когда обошла все комнаты.

Я в клетке.

Дорогой, по последнему слову техники обустроенной, удобной, огромной, пустой, как изолятор, для самых ужасных преступников.

Это я и есть — я не закон переступила этой ночью, а свое достоинство, саму себя.

Машинально включила кофеварку в кухне, по-хозяйски достала из шкафа белую маленькую чашку. Подождала.

И с готовым кофе высунулась в распахнутое окно.

С высоты оглядела пустой двор.

Спокойной, по-утреннему прохладно, умиротворенно, как в раю.

Минут через десять проснулся народ. Появились сонные собачники, большие боссы вышли к такси и водителям, встречающим их у подъезда, позже мамы с детьми, до детского сада, до школы.

И я тоже начала оживать.

Макар меня послал. Когда я весь тот бред кричала о том, что хочу еще.

Значит, им одного раза достаточно.

Давние враги этой ночью помирились.

Вдвоем взяв меня.

А я должна поспать, хоть немного. Скоро Шварц вернется, откроет дверь, выпустит меня, ведь я ему больше не нужна, он всё, чего желал — получил.

Я вернусь домой.

С этими мыслями забралась под одеяло в гостевой комнате. И заснула так крепко, что не сразу очнулась, мне снилось продолжение, жаркий секс и черная похоть, новые чувства, но когда я с трудом распахнула глаза, поняла — мне не снится.

Лицом к лицу надо мной навис Макар. Его рука между моих ног, его пальцы во мне. Он двинул ими, хищно улыбнулся на мой стон.

Ошалело огляделась в комнате — за окном уже сумерки…

— Отдохнула, Эмма? — его пальцы выскользнули из меня, сжали влажные складки промежности. — Выспалалась, дорогая? Вставай.

— Что? — накрыла его ладонь своей, убирая, сонно моргнула. — Ты…

— Ты, — выдохнул он мне в губы. — Просила еще раз? Чтобы тебя трахнули вдвоем хотела? Сегодня ты это получишь, — пообещал он.

И рывком поднял меня с постели.

Я так и уснула в длинной черной футболке Максима, которую натянула на голое тело.

Макар поднял меня — и она задралась почти до талии, отчего мужской взгляд стал голодным, диким.

С меня сразу слетел весь сон, поняла, что со мной не шутят сейчас, не пытаются запугать — они с Артуром повторить хотят то, что случилось в кабинете.

— Нет! — вскрикнула, заново переживая горечь и стыд, что накрыли меня после черного удовольствия, которое вместо крови струилось по венам.

— Поздно, — кратко отрубил Макар и легко закинул меня на плечо.

Повисла вниз головой и уперлась ладонями в его широкую спину. Змеей начала извиваться, пытаясь сползти.

И тут же получила звонкий увесистый шлепок по ягодице.

— А ну-ка тихо! — рявкнул он и сжал мои бедра. Хлестко шлепнул по другой ягодице, оставляя на нежной коже ожоги от широких ладоней. — Эмма, не дергайся.

Замерла на его плече и стиснула зубы, когда он место своих ударов осторожно погладил, словно успокаивая меня.

— Послушная девочка, — одобрил и шагнул в коридор.

После полумрака комнаты сощурилась от непривычно яркого света. В такт его шагам покачивалась, пока он нес меня в прихожую.

С трудом шею повернула, оглядываясь, ожидая наткнуться на ледяной взгляд Артура.

Но, кажется, в квартире кроме нас двоих никого.

Макар подхватил ключи с подзеркальника.

— Куда ты меня несешь? — заволновалась, увидев, что он отпирает дверь.

Шварц, не потрудившись с ответом, вместе со мной шагнул на площадку, ногой закрыл дверь.

— Поставь меня! — еще сильнее занервничала, а в голове замелькали мысли одна хуже другой.

Что если он не для себя меня несет, и повторение ночи на троих — еще не самое плохое. Ведь этот мужчина — он циничная сволочь, ему чувства неведомы, и вместо сердца в груди компьютер, а в голове одни только деловые сделки.

Вчера они наигрались.

А сегодня Макар решил отдать меня на растерзание каким-нибудь партнерам. Не просто дружбу со старым врагом захотел скрепить мной, но и работу.

— Помогите! — заорала во все горло, кулаками ударила мужскую спину.

И едва не рухнула ему под ноги — он зашел в лифт и резко снял меня с плеча. Лопатками налетела на зеркало позади, босыми ногами переступила по холодному бетонному полу и обняла себя за плечи.

Зябко и страшно.

От его взгляда. Которым он сверлит меня неотрывно.

Макар, не глядя, надавил на кнопку первого этажа. И лифт мерно загудел, тронулся вниз.

— Чем я заслужила? — спросила негромко, нарушая тяжелую тишину, что повисла между нами.

— Эмма, — выдохнул он и шагнул на меня. Пятиться некуда, и я просто сильнее вжалась в зеркало. Его ладони уперлись в стену по обеим сторонам от моей головы. Красивое лицо приблизилось, мои губы обдало горячим дыханием с запахом крепкого спиртного. — Ты так трясешься, словно я тебя на плаху тащу. Нет. А хотя ведь совсем недавно предлагал тебе трон.

Он отступил — я моргнула, не веря ушам.

Пушкина по вольному мне цитирует? В лифте полуголой, после того, как отшлепал, как заверял, что сегодня меня отымеют вдвоем.