— Заткнись, Артур, — он, наконец, обернулся.

В темном взгляде нет злости на меня, только усталость. Лоб собран складками, и у глаз залегли морщины, сейчас он выглядит старше, чем на самом деле есть.

Макара заеб*ли.

Странно, но я не злорадствую, годами ненавидеть, ненавидеть, ненавидеть — это, наверное, сложно. В какой-то момент понимаешь, что нет его больше — гнева. Но по инерции продолжаешь делать то, что задумал, мстить. Иначе утратится смысл жизни.

А как жить без смысла, зачем?

— Зачем она тебе? — спросил не то, что собирался. Стукнул своим стаканом по его, стоящему на столе. Глотнул. — Это же для тебя просто игра.

— Игра, — он согласился. — В какой-то мере.

Помолчали, и я невысказанное им додумал сам.

Если бы не подставил Эмму тогда, что она в доме Шварца только по моей указке, рядом с ним тоже поэтому — чтобы докладывать мне.

Может быть, он относился бы к ней иначе. Серьезнее.

А теперь задета его гордость.

Это я всё им перечеркнул.

И не жалею, утихла ярость, но счастья заклятому другу я по прежнему желаю лишь на том свете.

— Отдай ее мне, — сказал мимоходом, всем видом показывая, что мне неважен его ответ. И внутренне напрягся. Ведь ответ важен, еще как.

Еще ни разу меня не обводили вокруг пальца так просто. Там по глупому упустить ее из виду и дать ей возможность улизнуть — что у нее в голове, ей разве плохо было у меня?

Не верю, что настолько не понравился ей, мне, слава богу, уже за тридцать и определять, когда женщине приятно — я научился давно.

Эмме было очень приятно.

Зачем тогда убегать от меня, куда?

— Отдать? — Шварц посмотрел мне в глаза. Лениво отпил коньяк, сощурился. — Нет.

— Ты ей не нужен. И сам это понимаешь. Признай, удерживать девчонку против воли — так себе характеристика тебя, как мужчины.

— Я не просил устраивать сеанс психологии, Артур.

Помолчали, оба посмотрели на бармена, что электровеником носится за стойкой, выполняя заказы официанток из соседнего зала.

И я зашел с другой стороны.

— Тогда. Давай с ней вдвоем.

Сам не ожидал от себя, что скажу это. Во времена нашей дружбы чего только не было, разные женщины, разный опыт, и всегда мы могли договориться, если красотка понравилась сразу обоим.

Но сейчас не тот случай, всё давно в прошлом. А меня потряхивает изнутри, как я хочу договориться. На счет этой блондинистой училки, которая прыгает из окон ресторана, выскакивает на ходу из машины, запирает хозяина дома в ванной после того, как я ее вылизал между ног.

— Ты предателей не прощаешь, Макар, — продолжил уверенно, когда он повернулся ко мне. — А Эмме изначально был интересен не ты — твой бизнес. Ты думаешь, как ее наказать, — я знаю его, как облупленного, до сих пор, по глазам и лицу читаю все его мысли. И давлю в слабое место — самолюбие. — Мы не перестанем быть врагами из-за того, что разделим ее сегодня. Девочке воспитания не хватает. Понимания, как вести себя с мужчинами. Не согласен?

Он не ответил, допил коньяк.

Я снова сделал вид, что мое предложение ничего не значит, что мне плевать, согласится ли он на него.

Но видел бы Шварц, какая буря у меня внутри из-за его Эммы — расхохотался бы мне в лицо. Послал нахрен. И свалил, чтобы до рассвета не выпускать из кровати.

Такой был у меня план, но желанная добыча ускользает из рук. В постель к другому. К худшему человеку из живущих.

— Ладно, — вдруг сказал Шварц негромко. Его голос музыка заглушила, и я засомневался, что действительно это услышал.

Но Макар поднялся с табурета, на стойку кинул купюру за выпивку. И двинулся к выходу из бара.

Привычно ехал следом за ним к его дому, до последнего гадая — он или так напился. Или так зол на нее. Или хочет дверью хлопнуть у меня перед носом.

Но в подъезд мы зашли вместе. В лифте тоже ехали вдвоем.

Он повозился с замками. Шагнул в квартиру.

И оставил дверь открытой — для меня.

Эмма

Послонялась по квартире, пошарилась в ящиках и шкафах. У такого человека, как Макар — точно должны были быть запасные телефоны, планшеты, ноутбуки — любые гаджеты.

И я нашла.

Но везде стоит пароль.

Успела лишь прибрать беспорядок, который устроила. Когда из коридора послышалось, как ключ повернулся в двери.

Замерла посреди его кабинета. Вытерла вспотевшие ладони о брюки и прислушалась к тяжелым шагам.

У этого мужчины походка другая, по-звериному мягкая, я уже знаю, изучила. И если он прямо в обуви топает по коридору, то варианта два: его либо разозлил кто-то сильнее, чем я.

Либо он напился.

И то, и то одинаково плохо. После центра помощи он едва ли не за шкирку, как котенка, закинул меня в квартиру, хлопнул дверью и уехал.

И вот вернулся, спустя два часа.

Шаги стихли.

И я тихонько приоткрыла створку, в надежде успеть незаметно проскочить в свою комнату. Вышла в коридор. И вздрогнула всем телом, когда со стороны прихожей зазвучал стальной голос.

И принадлежит он не Шварцу.

— Доброй ночи, Эмма.

Резко развернулась, наткнулась на Артура. Он, не отрывая от меня взгляда, прикрыл дверь, щелкнул замками. Сбросил туфли.

А я продолжала, стоять и растерянно наблюдать за тем, как захлапывается ловушка.

Но почему он здесь?

Где угодно ожидала этого мужчину увидеть — только не в этой квартире.

Ведь что он мне говорил? Что они с Макаром были друзьями. А потом Шварц убил его сестру. И теперь человека хуже, чем этот успешный финансист и меценат — на свете для Артура нет.

— Что тут происходит? — задала глупый вопрос, когда Артур двинулся на меня.

— Ты в том же самом костюме, — проигнорировал он, глазами поднимаясь по моим брюкам до пиджака. — И опять без нижнего белья, Эмма?

Ладонью уперлась в косяк, удерживая себя на месте, внушая себе, что не надо показывать страх, бежать нельзя.

Трусики оставались в коридоре — там я их в последний раз видела. Но когда вернулась в эту квартиру — не нашла, Шварц прибрался.

— Без белья, — подтвердила холодно, едва Артур приблизился. — А что?

— Сними это, — его руки коснулись отворота моего пиджака. И так же, как у него дома, потянули ткань вниз по плечам.

— Отвали, — мне ничего не остается — только грубить. Вывернулась из его хватки, стараясь не смотреть в это жесткое лицо с брутальной щетиной. Не вспоминать, как бедрами зажимала его голову, как он целовал меня между ног. Спиной врезалась в дверь кабинета, и та распахнулась, я едва не упала, запнувшись на белом пушистом ковре, что тянется от самого выхода.

И отступила вглубь кабинета.

— Артур, кто тебя учил обращению с дамами, — раздался из коридора насмешливый голос Макара. — Не так это делается, — выговорил он. И сам появился в поле моего зрения.

В руках бутылка вина и три бокала — он держит их за длинные ножки одной рукой, и тонкое стекло позвякивает, сталкиваясь, при каждом его шаге.

Их двое. Непримиримые враги, что сейчас заодно, из-за их крупных фигур кажется, что в кабинете совсем не осталось места, и воздуха тоже нет, всё сжирают они, два собственника, повелителя, два владыки, черные ауры которых в пространстве расползаются опасными щупальцами.

— Выпьешь вина? Эмма Эдуардовна, — Макар прошел к столу и поставил бутылку. Рядом пристроил стаканы.

Молча наблюдала, пока он роется в ящике. И как в его руках появился штопор.

Посмотрела в темное незашторенное окно — глубокая ночь. Душная и синяя, уже совсем летняя. Но до рассвета словно миллионы лет, такая гнетущая, давящая атмосфера здесь, рядом с ними двумя.

— Для вина поздновато, — все таки отозвалась. Бросила взгляд на Артура, который удобно устроился в мягком кресле. Закинул одну длинную ногу на другую. С низкого столика взял графин и плеснул янтарную жидкость в один из широких ребристых стаканов.

— Для вина в самый раз, — заявил Артур уверенно. Отпил. — Как и для коньяка. Тебе нужно расслабиться, Эмма.