— Максим, давай забудем про тот случай, — прошла в холл, когда парень открыл для меня дверь.

— Как забудем? — он усмехнулся. — Может, я впервые в жизни влюбился, Эмма Эдуардовна.

— Может, не будем говорить глупости? — отрезала.

— Моя любовь — не глупость.

Остановилась и в раздражении уставилась на него.

Он стоит напротив и улыбается. Зубы белые, крупные, и на щеках ямочки. На макушке пристроились солнечные зеркальные очки. Он в белой рубашке и синем джемпере, натянутом на широких плечах, от него пахнет взрослым мужским парфюмом, и сам он — сгусток тестостерона, он на того парня безумного похож.

После которого я перестала верить мужчинам.

— Максим, у меня сейчас пара, — зажала сумку подмышкой. — Если у тебя вопросы не по программе — то до свидания.

— Вы жестоки, Эмма Эдуардовна.

Двинулась по холлу. И внутренне возмутилась, когда он нагло удержал меня за руку.

— У меня вопросы по программе, — широко улыбнулся парень, когда я обернулась. — Конец года, и я отстающий. Хочу вас нанять в качестве репетитора.

Это такой явный неприкрытый подкат, что с моего языка едва не сорвалась грубость. Я не успела.

Сзади к нему приблизилась студентка в красной кожаной юбке и тонкими руками обвила его талию.

— Макс, пошли покурим.

Он поморщился на это предложение, я выдернула руку.

— До свидания, — повторила и свернула к лестнице.

Достала платок из кармашка пиджака и промокнула влажный лоб.

Все нормально, это лишь первые дни так сложно. Главное — помнить о моего правиле.

Никаких больше мужчин.

Ни за что и никогда.

Артур

— Вон в том шкафу еще коробки стоят, — махнул рукой в сторону неприметной двери-шторы, за которой владелец фирмы хранит основную документацию.

Если верить моему информатору.

Опера послушно сдвинули в сторону дверь. С удовлетворением им кивнул — там они, родные.

В коридоре что-то упало. И в приемную заглянул Максим.

— Шеф, ссори, опоздал. Только пары кончились. Уже начали?

— Как видишь.

— Помощь моя нужна?

— Там в кабинете компьютер и ноутбук.

Максим кинул рюкзак возле стола, махнул рукой, приветствуя опергруппу. У меня за спиной громыхнул недовольный голос.

— Что тут происходит?

А вот и владелец фирмы подтянулся. Замечательно.

Оглянулся. Улыбнулся.

— Спецбюро, — сунул ему под нос раскрытые красные корочки.

— Не понял? — мужик заметил, что в его бумажках вовсю хозяйничают. И позеленел. — По какому праву? Что за бред. Я вас спрашиваю? Поставьте, — он метнулся по приемной, выдернул у оперативника одну из коробок, и бумаги разлетелись по полу. — Какого черта. Зовите главного!

— Я главный, — шагнул ему навстречу. — Успокойтесь. И поставьте на место коробку. Или вас выведут.

— Ты, вообще, знаешь, кто я? — он двинулся на меня.

— Вообще, знаю, — глазами показал ребятам, чтобы были наготове. — У нас ордер.

— Да я твой ордер в жопу тебе засуну, — он швырнул в меня коробку. Сам бросился вперед.

И его, как санитары сумасшедшего, тут же дернули назад.

— Скрутите его и гоните нахер, — отдал приказ и нагнулся, с пола собрал рассыпанные бумаги. Под вопли фирмача, что несутся из коридора, бросил стопку на стол и посмотрел на часы. — Заканчивайте тогда тут. А я поехал. Макс, — оглянулся в поисках стажера.

А, да. В кабинете, за компом.

Юный и великий Максим Шварц.

Сын человека, которого я бы собственными руками отправил на тот свет. Но держусь.

Макару этого будет мало.

Он сгниет в тюрьме.

Заглянул в кабинет.

Максим вертится в кресле. Сидит спиной ко входу. Говорит в телефон.

— Нет, сегодня без Агаты. Достала она меня. Чисто парнями.

Ему что-то ответили, он засмеялся.

— Училка новая, да. Горячая. Сам ты мымра, Лёх, с нее эти тряпки снять — и будет огонь. Можно ко мне сегодня, кстати. Да пофиг отец, он дома не появляется. Разводится.

Мрачно усмехнулся.

Макар разводится.

Ну понятно, жену затрахала карусель его любовниц.

И ведь моя сестра была одной из них.

Пока не погибла по вине этого ублюдка.

Г*ндон конченый.

Смерти ему будет мало. Эта тварь до конца своих дней будет мучиться. В ногах у меня валяться. Пока не сдохнет.

— Артур.

Очнулся, дернул плечами. Максим уставился на меня, копия Макара растет — те же темные волосы и взгляд афериста.

— Все норм, шеф? — он открыл ноутбук.

— Да. А у тебя? С отцом проблемы? Развод. Краем уха слышал.

— Да это не новость, — Максим усмехнулся, почесал татуировку на руке. — Забейте, шеф.

— Работай тогда. Я поехал, — шагнул назад. Прикрыл дверь.

Это удача, или рок, или судьба — что Максим сам пришел ко мне в бюро, устраиваться на службу.

И тем самым подписал своему отцу приговор.

Эмма

— Я думала, что по субботам у меня нет пар, — прижала телефон щекой и толкнула дверь.

Шагнула из супермаркета на улицу и замерла под козырьком.

В магазине я минут двадцать провела. Пятница, вечер, очереди — а мне на новом месте постоянно что-то требуется.

И вот, стою нагруженная пакетами, как дед Мороз.

А на улице вовсю хлещет ливень.

— Тебе поставили замену, — раздался из динамика женский голос, привлекая внимание. — Ты где там?

— Здесь, — бормотнула и с огорчением посмотрела на свои новые туфли.

Черные, замшевые, и подходят лишь для сухой погоды, десять минут от супермаркета до дома по лужам — и обувь можно будет выбрасывать.

— На пару придешь завтра? — пристала трубка. — Или сказать, что я до тебя не дозвонилась?

Вздохнула.

На субботу у меня уже были планы. Мечтала выспаться, а к обеду сгонять на рынок, в хозяйственный магазин.

Но я только устроилась на работу. И новой подруге тоже доверять нельзя, может, Диана сейчас по телефону со мной милая.

А как только положит трубку — насплетничает педсоставу, что я лодырь и и отказалась выйти в выходной.

— Я приеду, — торопливо пообещала и поставила пакет на крыльцо. — Перезвоню.

Сбросила вызов и сунула телефон в сумку, расправила плечи.

Зачем столько накупила, руки выворачивает. И как это все тащить под ливнем?

Потопталась на крыльце. С завистью проводила взглядом покупателей-автолюбителей, которые загрузили продукты в багажник, прыгнули в авто и дали по газам.

Может, это ненадолго, дождь скоро кончится?

Напротив супермаркета цветочный ларек. Рядом с ним затормозила черная спортивная иномарка. Распахнулась дверь.

Вышел Максим.

Господи.

Он шагнул было к ларьку, лениво глянул по сторонам, приметил меня с пакетами под козырьком.

И, довольно улыбаясь, как сытый кот. Он двинулся к крыльцу.

— Эмма Эдуардовна, — парень легко взбежал по ступенькам, спортивный и подтянутый, жизнерадостный в эту серую хмарь, остановился напротив, сияет весь. — Ваши покупочки?

Не давая мне опомниться, он подхватил пакеты и развернулся, поперся к машине.

— Максим, поставь, — бросилась за ним, и тут же стало холодно, от противных ледяных капель, что натекли за воротник. Сумкой прикрыла голову. — Максим!

— Ну что? — он обернулся. Улыбнулся еще шире и без всякого напряга перехватил покупки одной рукой. Щелкнул брелоком сигнализации и нырнул в салон. — А я как раз к вам ехал, — глуховато донесся его голос. Он сбросил пакеты на сиденье и выпрямился. — Это точно судьба. Прошу.

— Я с тобой не поеду.

— Конечно. Можем стоять и спорить, под дождем. Потом вы заболеете и свалитесь с температурой. И нам поставят другого препода.

Шмыгнула носом в ответ на его ухмылку. Неуверенно посмотрела на машину, на любезно открытую пассажирскую дверь.

И, чертыхнувшись про себя, забралась в салон.

Тепло. И сухо. Пахнет кожей и пряностями, дорогим одеколоном и слабо табаком.

Он хлопнул дверью и обошел машину, уселся за руль. Так же небрежно, привычно, выехал на дорогу. И покатил к моему дому.