– Время почти истекло, – с грустью отозвалась Соллит. – А мы так мало успели сказать друг другу...

Эйнар был с ней согласен – Орнский вопрос слишком растянулся.

– Молю, пусть годы разлуки пройдут для вас как один миг... для меня же они растянуться на вечность, – Эйнар смотрел на Соллит восторженным щенком.

– Когда вы вернетесь – многое измениться.

– Я и сам изменюсь... я сделаю все, чтобы получить знания, что помогут Нортейлу.

– Я верю в вас, – Соллит сама потянулась к его руке.  – Я буду ждать, Эйнар.

– Моя госпожа... Соллит! Позвольте.. я знаю, что это запрещено, но не мог, не мог удержаться... Хочу, чтобы вы помнили обо мне.

С одной стороны, вести себя так, будто бы это он – влюбленная девчонка, было забавно... с другой – Эйнару это уже смертельно надоело. Даже искренняя радость на лице Соллит уже не вызывала приятных чувств. Пора было уже сделать финальный штрих.

Эйнар запустил руки в свои волосы, достал скрытый под тщательно уложенными локонами тонкий серебряный гребень.

Артефакт, который гарантирует, что Соллит лей Холт будет думать об Эйнаре. Артефакт, что будет долгие годы поддерживать пламя ее детской любви, так ярко вспыхнувшее за этот час. И никому на Нортейле, даже Лергенам, не хватит умений, понять, что это не просто красивое украшение.

Эйнар не так уж и брезговал грязными методами.

Протягивая подарок девочке, он чувствовал себя отвратительно.

От ее счастливой улыбки было тошно, он ее благодарностей хотелось сбежать... алую бусину, в волнении срезанную с платья, чтобы вручить хоть какой-то ответный дар, хотелось отшвырнуть прочь, как ядовитую змею.

Когда нортейлская девушка дарит мужчине бусину, то безмолвно клянется ему в любви и благодарности. Хотел бы Эйнар представить, что это подарок от младшей сестренки, но, увы, он был взрослым мужчиной, который заставил поверить наивную маленькую девочку, будто бы она – предмет его поклонения.

По крайней мере, сейчас Соллит лей Холт была счастлива.

И она сделает то, что Эйнару нужно.

В ночь, после встречи жениха со своей невестой-Владычицей, проводился традиционный бал – к счастью, перед таким торжеством позволялось переодеться в наряд поприличней. Теперь Эйнар до полуночи должен был наслаждаться общением с благородными, высокородными лорами, выслушивать их льстивые поздравления и выражать в ответ свое счастье от союза с прекрасной Владычицей. Никаких бесед о серьезных делах, только приторный мед в речах и бездумные танцы. Ну а после  – Эйнар должен взойти на корабль и покинуть на три дня остров. Когда-то бедных женихов заставляли все эти дни просто тосковать в открытом море, но в последний век сложилась традиция плыть к архипелагу Гренар, в ближайший свободный город Сальерти... и Эйнар планировал с пользой провести там время.

Ему нужны были деньги и новые связи.

К тому же, в череде бессмысленных разговоров под заунывную музыку, Эйнару неожиданно повезло услышать нечто хорошее. Один из мелких лоров, которому он когда-то оказал услугу с помощью пары артефактов, заверил, что его на Сальерте ждет полезный человек, знающий то, что Эйнару нужно.

А еще на Сальерте Эйнар должен был встретиться с Тирином Лергеном, ушлым типом, жаждущим заполучить ответную услугу за вейдановского паука для артефакта.

В общем, – ближайшие дни обещали быть насыщенными. А предвкушение и хорошее вино в бокале помогали избавиться от неприятного осадка после беседы с Соллит.

Лоры все вились вокруг Эйнара – и его давние приятели, и ненавистники. Они и льстили, и завуалированно оскорбляли, но больше всего сейчас Эйнара волновал Гайнер, чей взгляд прожигал ему спину весь вечер.

Никто не предъявил обвинений, даже слухов не было, будто бы наследник рода Ранетрел замешан в нападении на жениха Владычицы. Эйнар ограничивался только победными ухмылками, и это просто выводило Гайнера из себя. А заодно и безумно пугало неизвестностью, заставляла искать подвох во всем.

Эйнар всегда считал, что с местью торопиться нельзя – смаковать чужой страх куда приятней. В конце концов, из-за Гайнера умер его пес, и Эйнар собирался уничтожить семью Ранетрелов, и для этого уже почти все подготовлено.

Потому Эйнар с каким-то  странным, задумчивым предвкушением наблюдал, как Рейна Ранетрел в пышном зеленом платье, с высокой безвкусной прической, танцевала с обаятельным прохиндеем Маркайром. Она его просто терпела за парочку перьев дрим-птицы, но среди знати уже пошли слухи, что девица собирается сбежать с этим безродным чужаком, ведь ее отец вряд ли одобрит сей союз. Маркайру, южанину, в детстве очень повезло – стареющий глава рода Тамеролов, полностью разочаровавшись в своих детях, решил усыновить приглянувшегося мальчонку. Став взрослым, мальчонка не растерял свой буйный нрав, слыл парнем, от которого ожидать можно было любой глупости. А еще он собирался покинуть Нортейл с деньгами, вопреки всему полученными в наследство. Полученными, благодаря парочки наведенных с помощью артефактов снов. Маркайр за это с радостью согласился подыграть.

Если бы Гайнер так отчаянно не трусил, то позаботился бы, чтобы отвлечь любимую сестренку от мнимого романа. Но сейчас его волновал лишь Авель. Лишь его Гайнер боялся. Его, а не Эйнара. И это было просто замечательно.

Пожалуй, перед отплытием нужно подбросить веток в этот костер.

Эйнар незаметно подобрался ближе к Гайнеру, одарил его очередной самоуверенной, победной улыбкой.

– Ты, кажется, забыл меня поздравить, Гайнер.

– Долго радоваться тебе не придется, – процедил он – Владычица быстро тебя забудет...

– Ты правда думаешь, что поспособствуешь этому лично? – Эйнар не сдержал смешок. – Напав на меня, ты потерял все, Гайнер лор Ранетрел.

– Это угроза?

– Как я могу! Согласись, не стоит жениху Владчицы быть замешанным в таком грязном деле, как месть, – Эйнар наклонился, прошептал на ухо, голосом столь сладким, что и Авель позавидовал бы. – Я просто полюбуюсь результатом. Дядюшка обещал мне приятный сюрприз...

Бедный Гайнер, после стольких дней ожидания, просто обмер, растерял всю свою браваду. Эйнар фыркнул и поспешил убраться от него подальше.

Эйнару на самом деле безумно хотелось просто врезать этому ублюдку. Растерзать своими руками и плевать на все. Он смотрел на эти белые волосы – и видел окровавленную черную шерсть, слышал жалобный скулеж, вспоминал свой собственный унизительный страх.

В такие мгновения Эйнар был бы не против понаблюдать, как с Гайнера сдирают шкуру.

Но Эйнар ведь выше этого.

Эйнар совсем не такой благородный...

Увидев вдалеке огонек, Фрино застонал. Стражников у входа в руины ставили редко, пользуясь этим дежурным постом как наказанием для провинившихся. Еще бы, развалины ведь находились за пределами города, да к тому же обладали дурной славой. Если бы здесь постоянно не собирались контрабандисты или нелегалы-наркоторговцы, их бы и не охраняли, но увы. Всякое отребье тянуло сюда, как муравьев к пролитому варенью, и зачастую отправленных в дозор стражников наутро находили мертвыми.

Этому бедолаге тоже не повезло. Потому что Фрино вез труп.

Проехать через пост у городских ворот не составило труда – никто не стал спрашивать с кем это едет сын первого человека в стране. Ответ был ясен без слов – так прижиматься может только прикорнувшая в объятиях господина рабыня. Да и кто, рискуя собственной шкурой, будет допытываться, кого там везет бешеный пес Фрино?

А вот с дозорным у руин могли возникнуть проблемы. На самом деле Фрино ничего бы не было, по закону он имел полное право на убийство… но он вовсе не хотел, чтобы о его путешествии в катакомбы сегодня узнал кто-либо, особенно отец. Потому младший Сентро, так и не вернувший браслет обратно на ногу, начал морально готовить себя к еще одному убийству.