Эйнар неторопливо встал с кресла, потянулся – и оказался прижатым к дядиной груди. Тот был немногим выше, но из-за излюбленного мехового плаща, не снимаемого даже в доме, дядя казался мощнее, и Эйнар вновь почувствовал себя мальчишкой. Задрожал.

– Мне жаль твоеи собак, Эйнар, – проникновено сказал дядя. Так, что даже поверить можно было. – Я знаю, что они для тебя значили.

Да-да, они же часть поводка.

– Я не хочу говорить, что ты сам виноват, был невнимателен, что твой круг общения  –  только твоя ошибка...

Еще одна часть.

– Спасибо, – перебил дядю Эйнар.

Слова не нужны – они так хорошо друг друга понимают.

Выглянувшие из комнаты рабыни походили в своих длинных белых сорочках на маленьких милых привидений. Совершенно одинаковые близняшки, гордость и в некотором роде любовь Фрино, быстро приняли своего хозяина из рук Ирона и молча захлопотали вокруг него. Сняли и унесли плащ с камзолом, усадили на край постели, освободили ноги от мягких туфель из бычьей кожи. Ирон наблюдал за этим, топчась на пороге и не понимая можно ли ему уже идти или нет. Увы, отпускать его Фрино не собирался.

– Зайди, – поманил его младший Сентро, а увидев на лице удивление фыркнул. – Да заходи, кому сказал. Не испытывай мое терпение.

Секретарь зашел, заинтересованно осматриваясь. Одна из близняшек тут же пододвинула ему стул, вторая же положила на этот стул мягкую подушку. Комнату свою Фрино обставил так, что во всем особняке она была самой яркой, самой теплой и самой, пожалуй, самодостаточной. За темно-бордовой ширмой спряталась небольшая ванная – там можно было лишь сидеть, но Фрино нравилось. Почти все стены украшали книжные шкафы или вытканные рабынями карты-гобелены. У стены с витражными окнами стояла большая кровать с добрым десятком матрасов, застеленная красным стеганым пледом. Приятно треща и распространяя жар, центр комнаты украшала маленькая пузатая печка-жаровня, окруженная невидимым куполом заклинания от пожара.

– Ино, вина мне и гостю, – распорядился Фрино, давая Ирону возможность осмотреть свою берлогу получше. – Тайлинского, покрепче. Ирма, принеси льда. Нога болит так, что хоть отрезай.

– Позвать лекаря, господин? – уточнила Ирма – чуть более бойкая.

– Нет, отец запретил, – поморщился парень. – Так что будем справляться сами. Рана от пули… что ж, переживу. Бывало и хуже.

Ино аккуратно стянула с него сначала рубашку, потом брюки, пытаясь не задевать рану. Что ж… у нее получилось. Ловкие руки быстро освободили его от ткани, оставив в одном белье, обтерли влажным полотенцем пот с тела. Ирон отвернулся, стараясь не смотреть. Ирма подала ему фужер с вином, но он даже не сразу взял его, утонув в смятении и непонимании что происходит.

– Эй, Ирон, сколько тебе лет? – спросил заинтересованно Фрино.

– Двадцать шесть, господин, – ответил парень.

– Тогда не понимаю, какого ты смущаешься как девчонка? – фыркнул Фрино, засовывая руки в принесенный ему халат и запахивая его на груди. – Или тебя тошнит от одного моего вида?

– Нет-нет, – поправил очки Ирон. – Что вы, конечно нет.

– Чудно. Тогда перестань смотреть в сторону и давай к делу. Верни мне для начала мои туфли.

Дважды упрашивать секретаря не пришлось – он быстро скинул с ног обувь со стальными набойками. Ино, метнув быстрый взгляд на господина и поняв все без слов, нежно отогнула стоптанные задки мягких туфель и, присев перед Ироном на пол, обула его. Фрино тем временем пригубил вино, поднесенное Ирмой, и поморщился от прикосновения ледяного компресса к своей ноге. Конечно, такой фокус что мертвому припарка… но боль отступила.

– Замечательно, – кивнул Фрино, поставив свой фужер на услужливо подвинутый к постели столик. – Ино, принеси мне кошелек.

Слово “кошелек” подействовало на Ирона как-то странно. “Удивлялка” у парня видно сломалась после приглашения в комнату, а вот “пугалка” явно все еще работала.

– Да не трясись ты так, – отпивая еще вина усмехнулся Фрино. – И пей, пока дают. Не отравлено.

– Ваш отец… не убьет меня за то, что я зашел в ваши покои, господин? – осторожно осведомился Ирон, послушно глотая из своего фужера гранатовую жидкость.

– Нет, – усмехнулся Фрино. – Ирма, укуси-ка его нежно за шею. И посильнее, чтобы остался красивый синяк.

– З… зачем? – заикнулся парень.

– О, ну просто если что скажешь, что я тебя домогался, – хитро оскалился Фрино. – Тогда и вопросов по поводу того, что ты делал в моей комнате, не возникнет. Хотя отец и так сейчас не заинтересуется этим. Он слишком занят, готовя для меня наказание.

На самом деле Фрино просто издевался над стеснительным парнем. Фрино мог и сам поставить Ирону синяк, даже не прикоснувшись – продырявить мелкий сосуд. Но ему хотелось повеселиться перед наказанием. К тому же в его комнату никто кроме него и близняшек не входил уже добрых пять лет.

Спальня младшего Сентро – его самая большая гордость – была защищена от нитей отца. Они вели за нее молчаливую войну около года. Это было тяжело – ментальные ночные нападения, стоило чуть отвлечься – и все старания Фрино шли прахом. Но в конце-концов он превратил ее в свое непроницаемое гнездо. Все, что творилось здесь, отцу было неподвластно.

Ирма противиться не стала – действительно подошла к Ирону сзади, обвила руками шею и укусила. Секретарь поморщился, негодующе глядя в пол.

– К чему все это, господин? – спросил он, когда она его наконец отпустила и Фрино с удовлетворением увидел отметину на его шее. – Я чем-то провинился?

– Напротив, – Ино наконец передала Фрино небольшой бордовый мешочек с вышитым серебряным пауком. – Какой же ты подозрительный тип оказывается, Ирон. Да ладно, я просто над тобой издеваюсь. И собираюсь поручить тебе кучу важных для меня дел, пока отец не смотрит. Ты мне нравишься, парень, и я не буду тебя обижать.

Испуг Ирона сменился на смущенную заинтересованность. Еще бы, молодой хозяин весь день засыпал его комплиментами, беспокоился, даже оказал честь, позвав в свою комнату. Впрочем, он действительно был Фрино симпатичен. Такого человека хотелось поставить на должность повыше, перетащить поближе к себе. Он не был пока предан ни отцу, ни Амэрсу, ни тем более Фрино, держался особняком и уважал лишь цифры, факты и чужой ум. Но если уж определится – то навсегда. Да, таких людей младший Сентро весьма ценил. Наверное потому уже несколько лет Фрино закрывал глаза на кое-какие ошибки Ирона, держал их в секрете. Даже сам секретарь не знал, что его хозяин в курсе. Или знал, но делал вид, что не знает.

И сегодня Ирон позаботился о нем, подобрал нужные слова при отце. Добровольно, без понуканий. Для Фрино это значило, что он вывел парня на правильный путь.

– Сейчас, Ирон, я дам тебе немного денег, – продолжил Фрино. – И скажу четко и ясно, на что ты должен их будешь потратить. Узнаю, что хоть один гор ушел мимо – лишишься работы и заодно головы. Увижу, что ты поступил мудро и сделал все так, как я сказал – вознагражу. Да ты и так все знаешь, Ирон. Знаешь, с кем можно играть в игры, а с кем – нельзя. За то ты мне и нравишься.

– Благодарю, – кивнул секретарь. – Для меня честь слышать такие слова от вас, господин.

– Это не значит, что ты должен расслабляться, – кивнул ему Фрино, доставая из кошелька маленькие кубики местной валюты.

Самый мелкий гор весил всего два грамма, самый крупный – десять. Они изготавливались из серебра, золота и такой редкой в Орне меди.

– Подставь руку, – попросил Фрино, и тут же сунул в ладонь три мелких медных гора. – Это отдашь целителю, чтобы вылечил лапу спасшему меня псу. Это, – он отправил следом самый маленький серебряный гор, – потратишь на то, чтобы отдать тело той женщины священным псам.

Уловив удивление на лице секретаря, Фрино ухмыльнулся и пояснил.