– Как скажете, отец, – удовлетворился таким ответом Фрино. – Раз мы все обговорили, то я пойду обратно в свою комнату…

– Э, нет, постой, – усмехнулся отец. – Теперь уже я хочу с тобой поговорить.

У Фрино внутри все сжалось. Да, иногда – очень-очень редко – ему начинало казаться, что все нормально. Отец был вполне вменяем, когда не злился. С ним можно было даже вот так обсуждать какие-то дела семьи. Но не стоило забывать, на что Алан Сентро был способен.

– О чем? – насторожился Фрино.

– О твоем подчиненном, – кивнул отец. – Ирон вроде. Секретарь, которого ты нанял. Что о нем думаешь?

– Умный парень, – как можно спокойнее дернул плечами Фрино. – Хороший работник.

– Не буду скрывать – перед твоим отъездом я решил провести проверку документов, – пояснил отец, отправляя окурок в пепельницу и наливая себе вина. – И нашел… скажем так, маленькие нестыковки.

– Я о них знаю, – напрягся Фрино. – Их всего две и они слишком несущественные, чтобы что-то значить для нашего дела. К тому же…

– Он получил за них наказание? – осведомился отец ледяным тоном.

– Нет, – прикусил губу Фрино.

Алан Сентро разочарованно покачал головой, Ольса закурила вторую сигарету.

– Почему? – будто издеваясь, осведомился отец.

– Я думал привязать его таким образом к себе, – потупился Фрино. – Этот парень хорошо работает, всего две ошибки за все время, да и те – незначительные…

– Почему. Ты. Его. Не. Наказал? – раздельно повторил отец.

Отвечать Фрино не стал. Он был зол на самого себя и на отца, что тот прицепился к ерунде.

– Сдай его в рабство, – вдруг огорошил сына Алан Сэнто. – А лучше убей.

– Что? – удивился Фрино.

– А зачем нашему делу прихлебатель, который считает, будто может ошибаться без наказания? – осведомился отец, сложив на груди руки. – Сам неправильно выдрессировал своего подчиненного – сам его и убери. Оставишь – и он расслабится. Ошибок будет становиться все больше, больше и больше, а наказания за них будут восприниматься в штыки – ведь он уже приучен к безнаказанности. Или, чего хуже, твой умный хороший работник решит, что может перехитрить нас и начать воровать.

Фрино закусил губу, уставившись в пол. Отец был прав. Был прав, но…

– Сколько можно тебе повторять, Фрино? – небрежно бросил Алан Сентро. – Низшие по рангу – они как собаки. Пса нужно наказать, если он провинился, иначе он научится плохому. Не дашь пары уроков, размякнешь, и этот пес начнет на тебя рычать, а то и кусаться. Убей, пока он не загрыз, не подставил тебя – пусть не своими руками так чужими. Не убьешь до академии – что ж, я приберусь за тобой, так уж и быть. Ни мне, ни тебе такой работник не нужен. Ты все понял?

– Да, понял, – сказал Фрино подавленно. – Я все сделаю сам…

– Не лучший выбор, – поджал губы Авель.

Будто бы у Эйнара был этот выбор.

Он обмакнул крохотный рулет из красной рыбы в соус и с неожиданной жадностью закинул его в рот, сразу же потянулся за следующим – после насыщенной ночи аппетит разыгрался, и завтрак Эйнар потребовал плотнее, чем обычно. Дядя же, напротив, не притронулся ни к рыбе, ни к легкому салату из яблок, сыра и яиц, ни к своим любимым пресным лепешкам. Дядя делал вид, что полностью поглощен рассказом Эйнара о долгожданной встрече в Междумирье, делал вид, что обеспокоен... а может быть и правда волновался.

– Я кое-что слышал о семье Сентро. Они опасны, Эйнар, неконтролируемы.

– Мне так не показалось, – Эйнар пожал плечами, сказал то, что нужно. –  Этот Фрино... он как пес. Пес для травли, которого всю жизнь дрессировали палкой и кнутом. Но вот странность, он в душе все равно тяготеет к ласке. Такого полюби – и все, он твой с потрохами. Конечно, слабого хозяина он не приемлет, но... тем интересней.

Фрино Сентро, пожалуй, не заслуживал таких слов – не так он прост. Но зато дяде понравилось. Перед тем, как Авель нахмурил в сомнении лоб, Эйнар заметил промелькнувшее на миг удовлетворение в глазах.

– Смотри, что бы этот пес не укусил тебя, мой мальчик. Хотя больше я опасаюсь иного... Его отца, Алана Сентро.

– О, я тоже. Мне было обещано сдирание шкуры, если этому Алану что-то не понравиться, – жизнерадостно поделился Эйнар.

– А еще больше меня тревожит твое легкомыслие. Варварские порядки Орны, что неискоренимо въелись в души членов этой семьи, кажутся приемлемыми лишь издалека. Ты же такой... цивилизованный мальчик. Любезности со всяким отребьем  – верх твоей порочности. Уверен, что сможешь быть другом тому, кто не видит разницы между человеком низшего ранга и назойливым насекомым? Тому, что привык избавляться от всего назойливого... да еще не просто убивать, а отрывать крылья и лапки, смотреть, как корчатся в мучениях его жертвы...

– Таким чистоплюям, как мы, пригодиться такая зверушка, – перебил Эйнар, не желая слушать дальше, проклиная свое богатое воображение и вечные сомнения.

– Тебе повезет, если для Алана Сентро ты будешь на уровне зверюшки, – Авель, проигнорировав Эйнарово “мы”, вновь вернулся к пуганию отцом Фрино. – И в отличии от сынка он далеко не дурак...

– Так вот в чем дело... ты боишься?

Это походило на грубость, и Эйнар никогда бы не решился, но дядино пренебрежение к Фрино неожиданно возмутило его... А ведь и хотел создать такой образ вейданца, чтобы убедить дядю, что он справиться с ним. Но то ли в оскорблении Эйнар уловил намек и на себя, то ли просто Фрино понравился ему больше, чем думалось.

– Я просто разумно смотрю на вещи, – к тайной радости Эйнара Авеля упрек зацепил.

– Дядя, послушай... Ты же сам говорил мне, что нам нужен, очень нужен выход в Альянс – это укрепит положение Нортейла на Готреде. Пара разрушать стены самоизоляции, иначе о каком завоевании мира может идет речь?  А Орна, с ее оружием, пусть и грязь, пусть и риск, но такая уникальная возможность...

– Ты уверен, что справишься? – дядя откинулся на стуле, впился проницательным взглядом в Эйнара.

– Пара лет славной дружбы в Академии – и бедный Фрино Сентро будет есть из моих рук. И как бы страшен не был его отец – с выпускником Академии ему не совладать. Фрино его ненавидит, убьет его и все... Через семью Сентро мы наладим с Орной крепкую связь... даже сможем влиять на поставки оружия в другие готредские страны. Морская бездна, дядя, более выгодного союзника сложно представить.

– Когда ты успел стать таким амбициозным? – кажется, Авель был несколько ошарашен такой горячностью. Приятно ошарашен, ведь он всегда раздражался от вечного безразличия Эйнара к своим грезам о войне и возвращении величия Нортейла. И сегодняшняя перемена пусть и радовала, но и вызывала подозрения.

Эйнару было чем их унять.

Он скривил губы в горькой, ехидной усмешке.

– Просто... ты бы его видел. Высокомерный ублюдок. Его презрение ко мне... это пусть, закономерно, да я и заставил его передумать... но презрение к Нортейлу! Будто бы никто из нортейлцев ни на что не годен, будто бы мы выродились давно, гнием заживо в собственном соку и нет никакого толка в нашем союзе... О, у меня тоже есть самолюбие! Я сделаю все, чтобы показать, как он ошибался... медленно и красиво.

Эйнару так и хотелось издевательски упомянуть о дядиных любимых статуях, что такой великий человек, как Эйнар, определенно заслужит, и не только на Готреде, но и на Орне. Но не стоило портить впечатления. В кои-то веки Авель был по-настоящему доволен племянником. Эйнар и сам был доволен тем, как складно получилось проявить внезапно проснувшийся патриотизм – давно пора было это сделать, порадовать дядю.

– Все это заманчиво, но... будь осторожен, мой мальчик. Если ты действительно хочешь этого, готов... я попробую связаться с Аланом Сентро. Обсудим для начала торговлю какой-нибудь мелочью...

Эйнар иронично подумал, что из мелочей орнцам понравятся перья дрим-птицы или клятвенные камни, или еще какая сугубо нортейлская запрещенная дрянь. Но пока речь шла о безобидных товарах, мехах или редкой рыбе хатт, что слыла в иных мирах деликатесом.