Миф о Грибоедове уже существовал в русском сознании, но он был двойственен по своей природе. С одной стороны, Грибоедов воспринимался как великий поэт-мученик, автор бессмертной комедии «Горе от ума», но трагически опередивший свое время и погибший ужасной, хотя и в некотором смысле очистительной смертью в Тегеране. С другой стороны, Грибоедов оставался самой непонятной фигурой в русской литературе: спорна его дата рождения, неоднозначны его отношения с декабристами, вызывал сомнения даже его поэтический дар (почему он создал только одно великое произведение?) и дипломатический талант (как он мог совершить столь роковую ошибку в Персии?)[28].

Когда Грибоедов стал героем романа, эти и многие другие факторы оказались актуализированы. В книге «О литературном герое» Гинзбург утверждала, что реальные люди, помещенные в вымышленные обстоятельства, отличаются от вымышленных персонажей. Она приводила в пример Наполеона из «Войны и мира»: безусловно, Наполеон, сотворенный Толстым, должен постоянно сравниваться с подлинным, историческим Наполеоном. По словам Гинзбург, образ такого персонажа неизбежно раздваивается[29]. В «Смерти Вазир-Мухтара» Тынянов использовал этот дуализм, рассчитывая на фоновые знания читателя о Грибоедове и одновременно создавая собственную концепцию героя. Романист предпочел подтвердить «зафиксированную» часть мифа о Грибоедове и выразил его в главном эпиграфе к роману, взятом из стихотворения Е. А. Боратынского, которое долгое время считалось посвященным Грибоедову:

[Тынянов 1985: 7][30].

Тынянов даже усилил этот образ, сведя к минимуму чувства и страсти своего героя и показав, что он, по сути, только внешне обозначает душевные переживания[31]. Но одновременно он поставил этот тщательно сконструированный образ под сомнение, дав возможность противоречивым источникам проступить сквозь ткань повествования.

Эта двойственность подчеркивалась самой композицией романа, который начинается и заканчивается историческими и литературными мифами. Тынянов начал с общей историкополитической концепции о различиях между людьми 1820-х и 1830-х годов, об их метаморфозах, и воплотил эти различия в физических характеристиках этих людей. Сам Грибоедов вошел в роман как призрак, оживленный воображением Тынянова. В прологе говорится: «Человек небольшого роста, желтый и чопорный, занимает мое воображение. Он лежит неподвижно… Он не думает, не говорит. Еще ничего не решено». Образ Грибоедова постепенно становится цельным, размышляющим, говорящим и действующим, но затем снова начинает исчезать: личность сменяется обозначением должности и звания – Вазир-Мухтар. К концу романа герой полностью развоплощается и становится просто именем. Тело, возвращенное в Россию, может принадлежать, а может и не принадлежать Грибоедову; оно собрано из различных частей тел, оставшихся после тегеранской бойни. Но не только его тело было изуродовано, оказалось искажено и его имя. Когда Пушкин спросил возчиков, встреченных им по дороге из Тегерана: «Что вы везете?», то услышал в ответ: «Грибоеда» [Тынянов 1985: 9, 414][32].

Это возвращение к литературному мифу, как может показаться, делает бесполезной всякую попытку увидеть стоящего за именем человека. Однако в своем романе Тынянов показал именно этого человека. Как примирить эти две стороны мифа о Грибоедове и эти два аспекта романа Тынянова? Один из возможных ответов заключается в том, что примирения не существует, остается только искаженное имя и различные версии истины, которые могут придумать потомки. Но Тынянов был слишком заинтересован в определении исторической правды, чтобы допустить в своем романе такую двусмысленность. Вместо этого, внося свой вклад в миф о Грибоедове и одновременно демонстрируя границы этого мифа, Тынянов указывал, как понять суть мифа и суть русской культуры. Эта суть – бессмертие художника и значение его судьбы для будущих поколений.

В «Смерти Вазир-Мухтара» Тынянов увековечил исторический характер Грибоедова, так же как в «Горе от ума» сам Грибоедов увековечил художника. Кроме того, Тынянов экспериментировал с различными способами включения истории литературы и литературных текстов в свой художественный вымысел. Одним из его основных приемов было подчеркивание роли художника как пророка. Не только тыняновский Грибоедов предсказывает неизбежность своей смерти в Тегеране, но и тыняновский Пушкин вносит вклад в «правду», которая должна была облагородить последний год Грибоедова. Тынянов включил правду Пушкина в «Смерть Вазир-Мухтара», но также создал собственную – колеблющуюся, как маятник, – правду для XX века, добавив относительности в свое изображение прошлого; этот прием он еще и углубит в своем последнем романе. Известность Грибоедова и его трагическая судьба обеспечили ему место в истории. Тынянов показал этот исторический характер своим современникам в качестве предупреждения (вот то, что может случиться с теми, кто позволит себе стать «превращаемым») и в качестве послания (можно попытаться взаимодействовать с политической системой, чтобы совершить нечто, и хотя некоторые погибают, совершая эту попытку, их слава переживет их судьбу).

Ленинград. 1930 год. Характеризуя свой творческий метод, Тынянов признавал: «Я люблю грубые, неоконченные вещи. Меня восхищают грубые, незавершенные, несчастливые люди» [Тынянов 1983: 166].

Одним из таких «неоконченных» людей был Грибоедов; роману «Пушкин» суждено было остаться незавершенным.

Во всех художественных (и во многих научных) произведениях Тынянов в конечном счете апеллировал к Пушкину. Как убедительно показала М. Гринлиф, в сочинениях Тынянова 1910-20-х годов Пушкин выступает как некая данность, как мера, которой поверяется значимость других поэтов его эпохи: «В своих ранних трудах, посвященных пушкинскому времени, – писала исследовательница, – Тынянова то и дело привлекают те пушкинские современники, которые остались недооцененными или чей путь оказался необычным: Кюхельбекер, Грибоедов, Тютчев, Катенин – и их литературное развитие “на фоне Пушкина”» [Greenleaf 1992: 280]. В художественных текстах Пушкин также становится своего рода зеркалом для других персонажей. Лицейская дружба Пушкина и Кюхельбекера играет большую роль в романе «Кюхля». Как говорилось в предыдущей главе, Пушкин не только становится персонажем в «Смерти Вазир-Мухтара», но и играет большую роль в подтекстах этого романа. В данной главе мы займемся вопросом о связи между научными трудами Тынянова и его попыткой написать пушкинскую биографию. Сравнение Пушкина, каким он предстает на страницах литературоведческих работ и на страницах неоконченного биографического романа, с такими «грубыми, незавершенными и несчастливыми» персонажами, как Грибоедов и Кюхельбекер, поможет понять, почему первые два романа оказались интереснее и востребованнее третьего и почему «Пушкин» не был окончен. Контраст между Пушкиным как персонажем и заглавным героем в романах Тынянова (причем образы Пушкина в этих произведениях не одинаковы) и биографическим Пушкиным-поэтом, о котором идет речь в научных работах Тынянова 1920-30-х годов, а также исследование образа Пушкина в каждом из трех романов позволят осмыслить соотношение между научными и художественными работами Тынянова.