— Преступники прячутся по тёмным переулкам, дорогая, а в наших кругах победителей не судят.

— Значит, вот как ты это называешь, — Ровена презрительно сощурилась. — Теперь он для тебя победитель?

— Взгляни правде в глаза: для тех, кому хоть что-то было известно о произошедшем, Юстиниан стал чуть ли не героем — предотвратил восстание, спас Прибрежье от хаоса и сверг обезумевшего короля с престола. Как видишь, истина многолика, — Максиан боролся с нарастающим раздражением. Меньше всего хотелось возвращаться к этой теме.

— И какому лику поклоняешься ты, дорогой Максиан? — Ровена язвительно усмехнулась.

А девчонка знает, как ужалить побольнее! Сложно поверить, что перед ним всё та же беззащитная принцесса с ранимой душой и открытой улыбкой. Всё-таки она изменилась с предыдущей встречи. Взгляд стал озлоблённым, испытывающим, голос резким, а вопросы слишком взрослыми.

— Чего ты добиваешься, Ровена? Взывать к моей совести бесполезно, она давно мертва.

Принцесса поправила сбившийся локон и с вызовом посмотрела ему в глаза:

— Я хочу справедливости, Максиан. И мне нужна твоя помощь. Уверена, Севир жив и ты наверняка знаешь, где его найти.

Он подошёл к окну и принялся вглядываться в бездонную черноту за стеклом.

— Я уже говорил…

— Не вынуждай меня силком вытаскивать из тебя правду! — Ровена громко хлопнула ладонью по столешнице, привлекая к себе внимание. — Поверь, в этот раз ты меня уже не остановишь!

Максиан непроизвольно передёрнул плечами, от её угрозы стало как-то не по себе. Кто же перед ним? Убитая горем девочка или отчаявшаяся осквернённая, жаждущая возмездия?

— Ты забываешься, дорогая. Я на твоей стороне, а с друзьями так не поступают.

— Верно, не поступают, — она обнажила белоснежные зубки в злой ухмылке, — но друзья не лгут и не скрывают правду.

Похоже, девчонка слишком идеализирует дружбу. «Сколько же разочарований тебя ещё ждёт впереди, милое дитя!»

— Тогда начнём с тебя, — Максиан устроился в кресле поудобнее. — Расскажи мне, чего ты хочешь, а я постараюсь помочь если не делом, так советом.

Ровена гневно сверкнула глазами:

— Я хочу справедливого суда над узурпатором и всеми, кто имеет хоть малейшее отношение к гибели отца! Я хочу равных прав со свободными для всех осквернённых и полную отмену рабства в любой её форме.

— Совсем с ума сошла! — опешил Максиан. — Ты вообще понимаешь, что несёшь?

— Так просвети! Объясни глупой, наивной дурочке, как жить дальше! До каких пор я смогу скрываться? И как мне спасти от ищеек моих будущих детей? Объясни, как избежать казни только за то, что я такой родилась?

Максиан не нашёл, что ответить. Она говорила о неизбежных вещах и, кажется, полностью отдавала себе отчёт в каждом произнесённом слове. Пора бы уже принять, что наивная девочка осталась в прошлом.

— Не хочу лгать ни себе, ни уж тем более тебе, так оно и будет, — признался он. — И тебе, скорее всего, придётся с этим смириться. Хотя насчёт казни я бы не был так категоричен. Юстиниан не позволит опорочить свою и без того сомнительную репутацию. Скорее, это будет внезапная смерть во сне или что-то в этом роде.

— То есть ты сейчас мне говоришь, что я должна покорно идти на заклание только потому, что ты не видишь другого выхода? Поверить не могу! И это я слышу от того, кто ещё минуту назад называл меня своей дочерью!

Максиан тяжело поднялся из кресла и наполнил опустевший бокал:

— Не драматизируй, будь добра. Это реальность, Ровена, от неё не никуда не сбежишь. Самое время понять, что порой жизнь бывает чертовски несправедлива.

— О! Я как раз всё понимаю! — принцесса презрительно скривилась. — Это ты не понял. Я никуда не бегу и бежать не собираюсь. Наоборот, пусть они бегут от меня, пока целы.

— И что ты собираешься сделать? Забраться королю в голову и приказать убить себя?

— Нет. Я захвачу его в заложники. Его и всю семью. А потом потребую от Сената публичной аудиенции. Севир даст показания, а я уж постараюсь заставить дядю заговорить, можешь не сомневаться.

— И это всё? — Максиан расхохотался. Ничего нелепее он в жизни не слышал. — Да это же верх наивности, моя дорогая. Как ты собралась захватывать каструм? Вилкой и шпильками для волос? А может, у тебя припрятана армия в пудренице как раз на такой случай?

— Осквернённые — вот моя армия из пудреницы! — выпалила Ровена, подскочив с кресла. — Ты сильно удивишься, узнав, что они готовы пойти за мной до самого конца.

Похоже, он что-то упустил. Если это правда, девчонка заигралась с огнём и вот-вот подпалит не только себя, но и всех, кто окажется рядом. Максиан подошёл к принцессе и стиснул её плечи, быть может, чуть сильнее, чем того хотелось.

— О каких осквернённых ты говоришь, Ровена? — он старался, чтобы его голос звучал как можно мягче. — С кем из них ты уже успела обсудить это?

— Со всеми скорпионами каструма! — чуть ли не выкрикнула она ему в лицо. — И все до единого приняли меня, как свою! Я не одна, Максиан! И пришла я к тебе не плакаться в жилетку, а за помощью. Разумеется, ты вправе отказать мне, но это ничего не изменит. Я не отступлюсь, даже не пытайся отговорить меня!

До боли знакомое липкое чувство зашевелилось в груди. Предчувствие беды? Страх? Тоска? А может, всё сразу? Пожалуй, он сильно недооценил принцессу, если, конечно, она не блефует. Зря он понадеялся на Восемьдесят Третью. Похоже, та и сама замешана во всём этом дерьме.

Он стиснул плечи Ровены ещё сильнее и слегка её тряхнул:

— Ты хоть понимаешь, во что ты ввязалась? Сенат даже слушать тебя не станет! В лучшем случае тебя поднимут на смех, в худшем — увидят угрозу. И в обоих случаях тебя ждёт единственный итог: плаха на Площади Позора, рядом со всеми, кого ты уже успела втянуть в эту безумную авантюру.

Принцесса гневно отбросила его руки:

— Вот увидишь, я заставлю их выслушать!

— Ты и впрямь глупая, наивная дурочка, возомнившая себя перстом правосудия! — он раздосадованно покачал головой. — Ты разочаровываешь меня, Ровена.

— А ты — бессовестный, трусливый лжец! Где тот Максиан, что всегда готов бороться за справедливость? Или отец ошибался в тебе так же, как ошиблась и я?

— Не смей говорить о том, чего не понимаешь! Ты слишком молода и неопытна, они тебя размажут, как жука по стенке.

— Так помоги мне! — в её голосе послышалась мольба.

— Да что я могу сделать! Даже мне такое не по силам. Я всего лишь старый сановник. Да, у меня есть опыт и связи, однако твой отец обладал куда большими возможностями — и чем всё закончилось? Мой тебе совет, девочка: остановись, пока не поздно.

— Тебе легко говорить! — она горько усмехнулась. — Ты прожил достаточно долго, а у меня всего лишь пара лет в запасе. И это в лучшем случае… Я хочу жить, Максиан! Слышишь? Жить! Как нормальные люди, не озираясь в страхе по сторонам, словно какой-нибудь преступник.

Последние слова она прокричала, смахнув со стола бокал, и тот осколками разлетелся по каменному полу. В её голосе звенела сталь, глаза лихорадочно блестели, а щёки пылали. Как же сильно она похожа на своего отца! Тот же горящий взгляд, почти те же слова, когда они вот так же спорили ночи напролёт.

Но самое поразительное — если это правда, — ей удалось собрать вокруг себя осквернённых. Он-то знает, чего стоит заслужить их доверие, а девчонка вот так просто, всего за месяц умудрилась переманить их на свою сторону. И, кажется, он тоже начинает верить ей… Нет, план провальный, безусловно, но если всё тщательно обдумать…

Максиан в сердцах оттолкнул кресло и упёрся руками в стол: «Тейлур тебя побери! Куда ты лезешь, старый пень?! А как же дочери? У них же вся жизнь впереди! Какое у тебя право посягать на их благополучие в угоду собственной совести?»

— Прости, дорогая, но здесь я бессилен, — устало произнёс он. — Можешь ненавидеть меня, проклинать… Да что угодно. У меня всё равно ничего нет, кроме прожитых лет и горстки золотых, которых едва хватит на достойную старость. Да и плевать, если бы не семья. Пойми, мне есть что терять. И меньше всего на свете я хочу видеть, как из-за моей безрассудности страдают мои же дети. Можешь делать что пожелаешь, но здесь я тебе не помощник.