Когда работа спецкомитета уже близилась к завершению, налоговая служба вновь взялась за Ральфа Капоне: заявленные им доходы не позволяли иметь всю ту собственность, какой он владел в Мерсере и его окрестностях. Откуда же она у него? Ральф заявил, что это собственность Ричарда Харта, и старшему брату пришлось 21 сентября 1951 года предстать перед Большим жюри.
Между прочим, свидетелем по этому делу выступал уже знакомый нам Майкл Малоун, 20 лет тому назад внедрившийся в банду Аля Капоне. Теперь же он пару недель проработал под прикрытием в отеле Ральфа в Мерсере, так что ему было что рассказать. Действительно, величайший из агентов!
Подозрения властей касались не только источников доходов, но и самой личности Ричарда Харта — действительно ли он Капоне или просто играет роль пропавшего старшего брата, чтобы помочь Ральфу не платить налоги? Своим поведением он доказал, что действительно принадлежит к семье.
Харту было уже 59 лет, он превратился в грузного старика с палочкой, давно утратившего молодой задор. Его сопровождала жена, потому что он с трудом мог ходить. Харт сильно нервничал и попросил суд разрешить ему давать показания в головном уборе. Ему разрешили, и он надел свою высокую ковбойскую шляпу, чтобы придать себе уверенности. По поводу лесного домика он заявил, что тот был построен для Аля на деньги, оставшиеся от отца, которые ему, Харту-Капоне, передала мать; Ральф же только присматривал за строительством, поскольку жил поблизости. Постройка обошлась в 40 тысяч долларов; большая часть этой суммы была покрыта за счёт вышеупомянутого наследства, а остальное он выплатил сам, поскольку Ральф взял его на работу в «пригородную сигаретную компанию». Его допрашивали целых пять часов, но он упорно стоял на своём: дом — его, налоги тоже должен платить он. Отвечал он односложно, опасаясь сболтнуть лишнее. По сути, он солгал под присягой. Но Джимми сделал свой выбор: когда-то правительство, которому он служил верой и правдой, довело его семью до нищенского существования, а Капоне протянули ему руку помощи. Кому же теперь он должен отдать долг? Конечно же, родным.
Ричард Харт наконец-то получил свою минуту славы: его показывали по телевидению, его фото помещали в общенациональных газетах. Но здоровье было уже не то, чтобы начинать карьеру кинозвезды: Джимми почти совсем ослеп и страдал от диабета. Он умер в своём доме в Гомере 1 октября 1952 года, от остановки сердца. На его надгробии не указано, что он Капоне.
А Ральф в 1951 году снова женился — на медсестре Мэделин Козап, на 20 лет его моложе. Всю оставшуюся жизнь он изыскивал деньги, чтобы откупиться от налоговой и снова не угодить в тюрьму.
Мэй Капоне была вынуждена продать поместье на Палм-Айленде, содержать которое ей было не по средствам. Ральф в самом деле превратился в мелкую сошку, да ей и не хотелось постоянно зависеть от его щедрот. Ничего, как-нибудь выкрутимся сами. Сонни, желая выкупить ресторан, обратился к друзьям покойного отца, прося денег в долг, — ему отказали. Ну и ладно, так даже лучше. Продадим дом.
Мэй покинула Палм-Айленд 1 февраля 1952 года. Новый владелец, риелтор из Кливленда Томас Миллер, купил усадьбу со всей мебелью за смешную сумму — чуть больше шестидесяти четырёх тысяч долларов, «практически украл», как говорил он сам. Он жил там несколько лет, пока не развеялось «проклятие Капоне», потом распродал поштучно мебель, а дом поменял на... аэродром под Кантоном в штате Огайо.
Забрав с собой вещи, которые имели для неё особую ценность, Мэй переехала к сестре Мюриел в город Голливуд, штат Флорида (муж Мюриел Луис Кларк нашёл там себе работу — ремонтником в управлении водоканала). Со временем она приобрела небольшой домик и стала там жить, видясь только с родственниками и ближайшими друзьями и каждый день ходя к мессе. Волосы она больше не красила, и они быстро стали седыми. Самым главным для неё было не привлекать к себе внимания — она так от этого устала...
Дом в Чикаго, на Прери-авеню, тоже продали — вскоре после смерти Терезы, случившейся 29 ноября 1952 года. Мэй, совладелица дома, ещё 26 ноября 1947-го передала права собственности Мафальде Маритоте, проведшей там почти всю жизнь, а та 15 января 1953 года рассталась с местом, с которым было связано столько тяжёлых воспоминаний, уступив дом некоему Уильяму Петти.
Через десять лет после смерти Капоне на тот свет отправился и его учитель Джон Торрио. Произошло это при совсем не драматических обстоятельствах: 16 апреля 1957 года семидесятипятилетний Лис дожидался своей очереди в парикмахерской, как вдруг прихватило сердце; его доставили в больницу, где он и умер. Торрио похоронили в Бруклине, в присутствии горстки близких людей; пресса узнала о его кончине только через три недели после похорон. Джон сдержал слово, данное жене после своего последнего ареста: быть тише воды, ниже травы. В последние годы он вкладывал деньги в недвижимость и коротал время между Бруклином, Сент-Питерсбергом во Флориде и Цинциннати. Но с преступным миром он не порвал — наряду с Мейером Ланским выступал в роли советника-патриарха; к его мнению прислушивались, советам следовали. Жена пережила его на семь лет, поселившись в доме престарелых в Цинциннати; после смерти, случившейся 30 июля 1964 года, тело Анны Теодосии Джейкобс Торрио переправили в Нью-Йорк, чтобы похоронить рядом с мужем.
А вот Гарри Сирила Рида, скончавшегося в один год с Торрио, погребли с воинскими почестями как ветерана Первой мировой. Про его поездку с Капоне на Кубу давно уже забыли, поскольку он сменил журналистскую деятельность на профсоюзную. После участия в забастовке 1938—1940 годов, вызванной массовыми увольнениями сотрудников газет, принадлежавших Уильяму Хёрсту, Рид стал помощником казначея Конгресса производственных профсоюзов США, представлял эту организацию на конференции в ООН и во Всемирной федерации профсоюзов в Риме в 1948 году; папа Пий XII удостоил его аудиенции. Богатый жизненный опыт, приобретённый в те годы, когда он изучал связь между политическими и мафиозными структурами, позволил ему написать несколько книг о политике.
В том же 1957 году Пол Рикка, которому грозила депортация[79], посоветовал Тони Аккардо (над тем нависли обвинения в уклонении от уплаты налогов) провернуть тот же трюк, что в своё время удался Торрио: уйти в тень, сохранив все ниточки в своих руках, а вперёд выставить некую яркую личность. Этой личностью стал Сэм Джанкана — в юности он состоял в подростковой «банде сорока двух», потом водил автомобили, на которых удирали гангстеры, выполнял заказы на мокрые дела, а с начала сороковых годов контролировал игорный бизнес в Чикаго, контрабанду алкоголя и политический рэкет в Луизиане. Джанкана отправился на очередной национальный съезд американской мафии, прошедший 14 ноября 1957 года в Апалейкине, штат Нью-Йорк (на повестке дня были раздел криминальной империи покойного Альберта Анастасьи и провозглашение Вито Дженовезе боссом боссов), хотя и не одобрял выбор места: он считал, что надёжнее всего было бы собраться в Чикаго, где несколько полицейских начальников у него на зарплате. Он оказался прав: появление в сонной провинции множества дорогих автомобилей с номерами других штатов привлекло внимание полицейских; они перегородили дорогу и устроили облаву на «донов», которые разбежались по лесам. Более шестидесяти боссов преступного мира, по большей части из Нью-Йорка и Пенсильвании, были задержаны. А Рикку в 1959 году приговорили к девяти годам заключения в федеральной тюрьме за неуплату налогов, но выпустили после двадцати семи месяцев отсидки. «Организацией» же он, пусть и негласно, руководил больше тридцати лет. Не сравнить с Алем Капоне, который был боссом всего шесть лет, а отсидел девять.
Вот ведь как велика сила «четвёртой власти»! «Медийная личность» Аль Капоне имел влияние только в Чикаго, но был знаменит на весь мир. А Сэм Джанкана, как утверждают авторы современного журналистского расследования, сыграл определённую роль в избрании президентом Джона Ф. Кеннеди в 1960 году и участвовал в планах ЦРУ по устранению Фиделя Кастро[80] — и кто о нём знает? Впрочем, Джанкана ни за что не поменялся бы известностью со своим предшественником: такая слава — тяжкие вериги, влачить которые придётся не только тебе, но и твоим детям и внукам.
