Прогулки по Тейлор-стрит закончились плохо. 13 июня Майк Дженна, Ансельми и Скализи подстерегли Морана и Друччи и выпустили по их машине несколько очередей (удалось только ранить Друччи), после чего помчались на большой скорости по Западной авеню. Их машину увидел полицейский патруль: Чарлз Уолш, Гарольд Ольсен, Майкл Конвей и Уильям Суини. Узнав Дженну, полицейские решили, что гангстеры едут за контрабандой, и пустились в погоню.
Поняв, что их преследуют копы, Майк велел Ансельми и Скализи взять с пола оружие: два дробовика и четыре обреза. Ему даже в голову не приходило, что это не бегство, а похищение — его пытаются вывезти из города, чтобы... тайно убить по приказу Аля Капоне. Машина неслась со скоростью больше 117 километров в час. Вдруг с боковой улицы выехал грузовик; водитель Дженны ударил по тормозам, машину развернуло, и она врезалась в фонарный столб. Полицейские тоже остановились: «Эй, в чём дело? К чему такая спешка, вы что, гонга не слышали?[19]» Ответом им стали выстрелы из дробовиков. Раненный в челюсть Ольсен упал; следующая пуля попала в грудь Уолшу; Суини и Конвей выстрелили в ответ; дробовик Майка Дженны заклинило. Водитель куда-то сбежал; Скализи и Ансельми свернули в переулок; запыхавшийся Дженна остановился и попытался выстрелить в гнавшегося за ним Суини — осечка. Суини же попал Дженне в ногу. Тот залез в открытое окно на первом этаже ближайшего дома; Суини за ним.
Из ноги Дженны хлестала кровь — была перебита артерия. Но он продолжал перестрелку с двумя полицейскими, пришедшими на подмогу Суини. Перед смертью Майк ещё успел ударить кулаком в лицо водителя «скорой помощи», собиравшегося отвезти его в госпиталь: «Получай, сволочь!»
Героический Суини сумел догнать и арестовать Скализи и Ансельми, запрыгнув вслед за ними в трамвай на ходу. Не полицейский, а супермен.
Оба арестованных предстали перед судом. Ансельми объяснялся в основном с помощью жестов и через переводчика — он совсем не говорил по-английски. Скализи, худо-бедно изъяснявшийся на ломаном английском языке, валил всё на покойного Дженну, выстрелившего первым. Прокурор требовал для них виселицы, но адвокаты, нанятые на «добровольные пожертвования», собранные членами банды «на районе», сумели убедить присяжных, что полицейские напали на подсудимых без предупреждения и те просто спасали свою жизнь: «Если полицейский стреляет в тебя, ты вправе защищаться». Их признали виновными в убийстве Чарлза Уолша, но сняли с них обвинение в убийстве Гарольда Ольсена и приговорили к четырнадцати годам тюрьмы.
Не прошло и месяца после гибели Майка, как Дженна потеряли третьего брата — Тони, которого застрелили Друччи и Джузеппе Нероне — бывший член банды Дженна, переметнувшийся к «нордсайдерам». Перед смертью Тони прошептал: «Кавальеро» (так называли «нордсайдеров»), но полиция не поняла, что это значит. Опасаясь за свою жизнь, Сэм Дженна согласился на полицейскую охрану (он умрёт от сердечного приступа 8 ноября 1931 года), Джим Дженна уехал из страны, Пит тоже отошёл от дел, а во главе банды встал Самуцци Аматуна.
Война продолжалась: два брата Винчи и один из их кузенов (все трое состояли в банде Дженна) были застрелены братьями Аннерино, ходившими под Капоне; «нордсайдеры» же заключили тайный союз с Джо Солтисом. Во всяком случае, в сентябре 1925 года Макэрлейн предпринял неудачную попытку застрелить Спайка О’Доннелла из автомата, привезённого в Чикаго О’Бэнионом.
Ральф Шелдон порвал с Солтисом, создал собственную банду, которая контролировала район к востоку от Хальстед-стрит, и заключил союз с Капоне. 3 октября бойцы Солтиса во главе с самим Макэрлейном изрешетили клуб на Саут-Хальстед-стрит, убив одного из членов «независимой» банды. Та отомстила: в ноябре Джо Солтис был ранен в плечо, а две недели спустя банда Шелдона ворвалась в салун Макэрлейна на Южной Хальстед-стрит, убив двух полицейских и одного посетителя. В отместку 2 декабря машину Шелдона расстреляли, а принадлежавший ему магазин сигар взорвали; 15 декабря соратник Шелдона Дэнни Стэнтон получил две пули, а неделю спустя Солтис и Макэрлейн убили Джои Брукса и полицейского Эдвина Харменинга, работавших на Шелдона... Эта война затянется на несколько лет. Полицию гангстеры в свои дела не вмешивали: когда в 1926 году бомба разнесла на куски новенький «линкольн» Шелдона, тот сказал следователям, что никаких врагов у него нет, а это, наверное, «соседские ребятишки балуются»[20].
С открытием «нового фронта» на старом затишье не наступило. Вечером 10 ноября Аматуна собрался в театр на «Аиду» вместе со своей невестой Розой Пикорара. Перед визитом в оперу он заглянул в парикмахерскую на углу Рузвельт-роуд и Хальстед-стрит, чтобы побриться и сделать маникюр. Владелец заведения лично обслуживал важного гостя и удивился, что тот без телохранителей. Как только он закрыл клиенту лицо подогретым полотенцем, в парикмахерскую ворвались Винсент Друччи и Джим Догерти. Аматуна среагировал на крик цирюльника: спрыгнул с кресла и попытался спрятаться за его спинкой; но нападавшие всадили ему в грудь две пули и скрылись. Раненого отвезли в больницу, и он попросил священника обвенчать его с Розой, однако умер до завершения обряда. Его смерть была воспринята со смешанными чувствами: с одной стороны, Аматуна был щедр к своим «подопечным», с другой — мог избить до полусмерти самогонщиков, не выполнивших план. Похороны были пышными, как принято у гангстеров, но родственники позже выкопали тело и увезли на Сицилию, чтобы оно покоилось в родной земле. Оставшиеся в живых Джим и Пит Дженна считали, что Аматуна сам виноват, раз заменил телохранителей-сицилийцев евреями, ведь ещё Майк Мерло говорил, что «евреи работают только на себя и в конце концов всегда снюхаются с ирландцами». Но в данном случае они оказались неправы. Возвращаясь с похорон Аматуны, один из его телохранителей, Цион, был тоже застрелен Друччи, а второго, Гольдштейна, пристрелили из обреза неделю спустя двое неизвестных. Как говорится, от судьбы не уйдёшь. А цирюльники перестали после бритья класть клиентам налицо горячее полотенце и отныне всегда сажали их лицом к входной двери, чтобы те видели, кто заходит, и могли вовремя среагировать.
Разгромив неудобных союзников руками их врагов и предателей, Аль Капоне стал хозяином на Тейлор-стрит и добился, чтобы во главе чикагского отделения Сицилийского союза встал его союзник Тони Ломбардо, который переименовал эту организацию в Италоамериканский национальный союз, открыв в него доступ не только сицилийцам, но и уроженцам других областей Италии.
Эта реформа вызвала недовольство, в том числе у партнёра Ломбардо по бизнесу Джо Айелло (они совместно владели предприятием по импорту сыра «Антонио Ломбардо и К°»; Айелло был президентом компании, а стартовый капитал в 100 тысяч долларов им ссудил Капоне). Пятеро братьев Айелло — Джо, Доминик, Антонио, Эндрю и Карло — сколотили себе небольшое состояние в Чикаго, продавая братьям Дженна сахар и другие ингредиенты для' изготовления самогона. Но Джо, купившему себе в северном пригороде Роджерс-Парк трехэтажный особняк с восточными коврами, дорогими картинами на стенах и новой современной мебелью, было мало денег — ему требовались власть, почёт и уважение. Братья Айелло уже видели себя преемниками братьев Дженна, а Джо считал, что должность председателя Сицилийского союза у него в кармане. Назначение Ломбардо привело его в ярость. Он порвал все личные и деловые связи с бывшим партнёром и сделался заклятым врагом Капоне.
При подведении итогов приобретение нового врага следует занести в графу «Убытки». Но в конце 1925 года Капоне казалось, что этот пассив не в состоянии перевесить актив: совокупный доход вверенной ему банды составил за год около 90 миллионов долларов. А тут и Торрио выпустили из тюрьмы в Уокигане. Аль встречал его у ворот и сопроводил обратно в Чикаго. Потом они вместе с жёнами съездили отдохнуть на Кубу, где Лис, решив, что слишком большая известность вредит здоровью, передал Капоне бразды правления, а сам удалился в округ Уэстчестер в штате Нью-Йорк. Оттуда он мог осуществлять руководство на расстоянии, предоставив Алю Капоне быть на виду — и на мушке.
