— Конечно, — кивнул тот. — Действительно, уж если идти, то на что-нибудь другое.

— Почему? Тебе не понравилось? — затараторила Маша. — Как же так? А Володя говорил, что это ты посоветовал купить билеты именно на «Призрака»…

— Ну я знал, что тебе понравится, — улыбнулся Юра. Он зашагал вдоль выключенного фонтана, с любопытством заглядывая за парапет. — Ты ведь у нас романтичная особа, да? Тогда этот мюзикл как раз для таких, как ты.

Подойдя к нему ближе, Маша тоже заглянула в фонтан и фыркнула:

— Да, мюзикл же о любви, конечно, он романтичный, и мне он понравился! Правда, грустный…

Володе ничего не оставалось, кроме как тоже подойти к фонтану. Он посмотрел вниз и едва сдержался, чтобы не хмыкнуть: ничего интересного — лишь покрытая коркой льда грязноватая вода на дне. Но Юра, продолжая смотреть туда, спросил:

— Почему грустно?

— Ну в конце ведь он исчез, Призрак-то, который Фантом, — объяснила Маша. — Вот и грустно! Он же умер? Или вроде того?

Юра сунул руки в карманы пальто и дернул плечами.

— Не знаю. Но концовка очень справедливая, я считаю. Ведь его любовь к Кристине была совершенно эгоистичной и неправильной: он любил ее как музу, как… — Юра задумался. — Он не любил ее как человека. Голос Кристины — это всего лишь инструмент для его творчества. И, зная, что она любит другого, Призрак все равно пытался заполучить ее манипуляциями и силой, он был готов даже навредить ей.

Маша замерла, очарованно глядя на Юру — даже рот приоткрыла.

— А я и не задумывалась о таком подтексте… — протянула она.

— А мне всегда казалось, что это все лежит на поверхности. И я удивлялся, почему люди все еще считают это произведением о любви. Но ведь это мой личный взгляд. Я вечно придираюсь к мелочам, если дело хоть косвенно связано с музыкой, — работа такая.

— Эх, Юрка, какой ты умный! — воскликнула Маша. И приподняла ворот плаща, укрываясь от очередного порыва ветра. — Но давайте, наверное, мальчики, по домам. Прав был Володя: я уже окоченела!

Володя с облегчением вздохнул — наконец-то нагулялись.

— Тебя домой подвезти? У меня машина на Рымарской припаркована.

Помня две прекрасные недели в Германии, Володя старался сделать так, чтобы каждая проведенная в Харькове минута тоже стала волшебной и вдохновляющей для Юры. Пусть Володя и не хотел сравнивать эти два отпуска, но все равно сравнивал даже в мелочах. Например, его гостиная с камином была безусловно стильной, но не такой уютной, как Юрин кабинет, — здесь было пусто и уныло. Голые деревья и жухлая трава за панорамным окном тоже радости не добавляли. Но Володя все равно попытался воссоздать похожую атмосферу. Перед тем как отправиться готовить ужин, выключил свет, зажег камин, и по дому заплясали отблески огня.

Мокрый после душа, закутанный в Володин халат Юра заглянул через плечо в сковородку и скривился:

— Фу, это что, стручковая фасоль?

— Да ладно тебе, она же вкусная. А с курицей и рисом тем более. И, кстати, полезно.

— Эх, это не Харьков, а оздоровительный санаторий какой-то. Чувствую, за две недели отпуска я тут не только отъемся, но еще и помолодею лет на десять. — Он весело хохотнул и, чмокнув Володю в щеку, уселся за стол. — Что у тебя там на работе, кстати?

— Ничего особенного. Сходил, забрал кое-какие документы. Нужно будет еще счета проверить, но в целом я теперь в твоем полном распоряжении.

— Супер!

Володя поставил перед ним тарелку. Юра, все еще скептически кривясь, попробовал еду, задумчиво пожевал, хмыкнул, вынес вердикт:

— Не так уж и плохо! — И принялся с аппетитом уминать порцию. — Кстати, и какие у нас планы на эту неделю?

— Не знаю. Ты собирался много куда сходить, Харьков посмотреть. Только надо одеться потеплее. А еще, помнишь, Ира с Женей хотели с тобой повидаться, можем заглянуть к ним в гости. — Он задумался, вспоминая, что еще они планировали на отпуск, когда Юра, ласково улыбнувшись, поманил его пальцем. — Что? — игриво спросил Володя и шагнул навстречу.

Юра вцепился в его футболку, подтянул к себе и, обняв за талию, прильнул к его груди щекой.

— Не хочу никуда ходить, там такая мерзкая погода! Давай весь отпуск просидим дома, будем смотреть фильмы, пить ром и… — Не размыкая объятий, Юра поднял на Володю взгляд. — Не вылезать из кровати.

Володя взъерошил его волосы и широко улыбнулся.

— Это лучший на свете план!

Следующие две недели действительно стали едва ли не самыми лучшими за всю Володину жизнь. Несмотря на то что каждый их день проходил по одному сценарию, Володе не надоедало и, казалось, не надоест никогда.

Они рано просыпались — Юра неизменно ворчал спросонья, но через силу вставал и, зевая, шел одеваться. В первые дни Володя предлагал ему поспать подольше, мол, он и сам мог бы погулять с Гердой, но Юра был непреклонен.

— В конце-то концов, неужели ты думаешь, я к тебе приехал, Володя? — как-то раз пошутил он, почесывая собаку по загривку. — Нет, конечно, я к ней приехал, только Герде принадлежит мое сердце. Разве я могу отказать ей в прогулке?

После они возвращались в постель. Нежились, лениво разговаривая о чем-нибудь неважном, а потом Юра ненадолго засыпал. А Володя лежал рядом и любовался, стараясь запомнить эти мгновения счастья.

Иногда Володя работал — несмотря на обещание Юре, совсем бросить дела не получалось, приходилось выделять хотя бы пару часов в сутки. Юра не расстраивался, все прекрасно понимая. Он в это время через силу играл на старом расстроенном пианино, правда, с каждым днем его занятия становились короче и реже. Володя беспокоился, что Юра нарушает свой привычный график, но тот отмахивался, мол, отпуск же.

Больше всего Володя ждал вечеров. Раз от раза они проводили их одинаково, но никогда не скучали. Постоянство придавало этим вечерам особенную, семейную окраску.

Юра открывал бутылку рома, ложился на диван в гостиной, пристраивал голову у Володи на груди, и вместе они слушали разную музыку — либо что-то старое, проверенное временем, либо современное, звучащее из каждого утюга. Иногда Юра иронизировал, иногда хохотал и открыто издевался, а иногда сидел молча с закрытыми глазами, а потом пару часов ходил задумчивый.

Несколько раз Володя предлагал Юре послушать и его собственную композицию — четвертый трек на подарочном диске. Но Юра почему-то отнекивался.

А еще Володя внезапно открыл в себе интерес к кулинарии. Обычно он обходился простыми сочетаниями продуктов, но готовить вместе с Юрой оказалось весело и увлекательно. К тому же Юра соскучился по местной кухне, поэтому каждый раз вспоминал и предлагал приготовить что-нибудь новое. Чаще всего Володя даже не знал, как готовятся эти блюда, но на помощь приходили интернет и Маша.

В первую очередь Юра, разумеется, заказал борщ. И собирали они его под чутким руководством Сидоровой, висящей с ними на телефоне. Таким же вкусным, как у нее, борщ все равно не получился, но Юра остался доволен. А когда ему взбрело в голову приготовить на ужин солянку, Володя окончательно распрощался с идеей правильно питаться эти две недели.

Володя старался планировать — составлял список нужных продуктов, чтобы не ездить в магазин каждый день, а закупаться хотя бы на два-три сразу. И искренне удивлялся, как Юра, в своей обычной жизни живущий по строгому графику, умудряется вносить столько хаоса во все остальное.

Например, под конец первой недели отпуска они поехали в магазин, договорившись приготовить на ужин запеченную курицу, а вернулись домой с пачкой муки и лотком фарша, чтобы лепить пельмени. Впрочем, против них Володя уже не возражал — он просто смирился. Тем более лепить пельмени под симфонии Брамса, одновременно слушая вводный курс об эпохе романтизма в музыке, было слишком занимательно.

В начале второй недели отпуска на улице по-настоящему потеплело. Солнце жарило так, что под конец утренней пробежки Володе пришлось снять олимпийку.