Пришел Йонас. Не такой, как на фотографии, — темноволосый, серьезный, но точно он — появился возле их стола как чертик из табакерки. Грубовато, очень по-свойски обнял сидящего Юру и чмокнул его в щеку.

Волна возмущения накрыла Володю. Он сел к Юре вплотную. Вновь пересиливая себя, ведь никогда не делал подобного на людях, положил ему ладонь на плечо, показывая, что они вместе. Но Йонас этого будто не заметил. Он что-то сказал Юре и устроился справа на диване. Юра, сидя между ним и Володей, представил их друг другу. Но после короткого рукопожатия Володя будто перестал для него существовать. Йонас вел себя слишком развязно: постоянно касался Юры, прижимаясь к нему то плечом, то бедром, причем как бы невзначай, случайно, ведь здесь так тесно. Но Володя разгадал его замысел. Напрягшись всем телом, он следил за ним, шептал одними губами: «Только повод дай, урод. Только повод…» И, будто понимая его злой шепот на русском, Йонас этот повод дал.

Конечно же, случайно, конечно же, потому что тесно, он положил ладонь Юре на колено. Этого Володя уже не выдержал. Он перегнулся через Юру и грубо сбросил руку Йонаса. Тот удивленно на него уставился, Володины глаза налились яростью, но между ними вовремя вклинился Юра. Довольно агрессивно он что-то крикнул Йонасу и повернулся к Володе.

— Давай без конфликтов! Он случайно.

— Да ни хре… — начал Володя, заводясь еще сильнее — Юра сначала ничего не замечал, а теперь оправдывается?

— Я сказал ему, чтобы ушел. — Юра с надеждой посмотрел на Володю. — Пойдем лучше потанцуем?

Володя покачал головой — для танцев он был слишком пьян.

Йонас за Юриной спиной действительно стал собираться, и Володя чуть-чуть расслабился. Не успокоился окончательно, но желание немедленно броситься на него и разорвать на куски чуть ослабло.

Вдруг Юра хитро ухмыльнулся и показал пальцем за Володю. Шторка, скрывающая от глаз соседний отсек, чуть отодвинулась, образовывая просвет. За ней двое совсем молоденьких парней откровенно целовались, копошась руками под столом. Это было бесстыдно и пошло, но Володя не мог отвести взгляда и бесцеремонно пялился, пока не почувствовал тычок в бок — Юра смотрел на него. Он ухмыльнулся и промурлыкал Володе на ухо, будто случайно коснувшись губами мочки:

— Хочешь так же?

Володя изумленно уставился на него, а тот поднял бровь, стрельнул лукавыми глазами и рассмеялся. А Володя, наоборот, напрягся.

Раз он шутит, раз он расслаблен, раз он спокоен и его ничего не удивляет — что в таком случае Юра еще здесь видел и что делал? Он в этом клубе как рыба в воде, но ему не место среди этой грязи. Юра совсем другой. Он человек искусства, тонкая натура, его не может привлекать эта пошлость. Он стремится душой к музыке, к красоте, но телом он здесь. Почему? Он никогда не пришел бы сюда сам, его привели, его заставили…

Стоило лишь подумать об этом, взгляд скользнул за Юрино плечо — там у бара стоял Йонас…

— Пойду куплю воды, — сказал Володя. — Тебе взять что-нибудь?

— Мне тоже воды. Пора собираться домой.

Только Володя поднялся, как его качнуло из стороны в сторону, голова закружилась. Он с трудом стоял на ногах, но разве это было поводом не поговорить с Йонасом?

Володя подошел к нему сбоку, оглянулся и, убедившись, что Юра не видит, резко положил ладонь Йонасу на плечо. Тот вздрогнул, отвлекшись от разговора с барменом, повернулся.

— Ты знаешь, кто я ему? — спросил Володя по-английски.

— Мужик, спокойно. — Йонас в примирительном жесте выставил перед собой руки. — Прости, я не сразу понял.

— Теперь понял?

— Понял, — кивнул Йонас и примирительно улыбнулся.

Володе ужасно захотелось дать кулаком по его белоснежным, будто фарфоровым, зубам, да так, чтобы рассыпались в мелкую крошку. Но он еще не окончательно потерял рассудок, чтобы драться. Пришлось смириться и принять извинения. Володя отвернулся, уходя, и вдруг Йонас крикнул ему вслед:

— Юра всегда ко мне возвращается!

Невольно вспомнился Игорь, и это разозлило Володю сильнее.

— Еще и провоцирует! — зло прошипел он по-русски. Но собрался с мыслями, повернулся и, улыбаясь так же фальшиво, как и Йонас, заверил: — Больше не вернется.

— Удачи, — бросил тот в ответ.

Володя вернулся к столику.

— А где вода? — растерянно спросил Юра.

Проигнорировав вопрос, Володя безапелляционно заявил:

— Прощайся с друзьями и пошли домой.

— Все хорошо? — Юра подозрительно сощурился, поглядывая на бар, будто ища там причину такой злости.

— Пока хорошо. Пошли.

— Ну ладно… — протянул Юра и послушно зашагал к лестнице, попутно прощаясь со знакомыми.

На улице Володя с удовольствием вдохнул холодный воздух. Пока Юра вызывал такси, он молча разглядывал непонятно откуда взявшийся в его руке флаер: по пояс голые мужики в латексных шортах, а над ними надпись — Sex party.

— Машина будет через десять минут у Ноллендорфплац, — послышался Юрин голос. — Ого, — воскликнул он, показывая на флаер. — Сохрани его, отвезешь домой на память.

— Это просто антураж или буквально секс-вечеринка?

— Буквально.

— И ты ходил на них? — приглушенно спросил Володя. Юра посмотрел ему в глаза, будто сомневаясь, стоит ли говорить правду, а Володя глаза закрыл. Он почувствовал себя жалким и беспомощным.

— Я присутствовал, но не участвовал, — осторожно ответил Юра. — Это было сто лет назад, и я просто сидел и пил, как сегодня.

— С ним, да? — спросил Володя, на самом деле не желая знать ответ. И вдруг эмоции, подавляемые последние полчаса, хлынули наружу: — Почему ты позволяешь ему так себя вести? Ты что, его собственность? Он распускает руки, целует! Юра, какого черта? А я в этой истории вообще кто?!

Юра заметно стушевался, но затем тряхнул головой и уверенно произнес:

— Ты — самое главное… — Он хотел сказать что-то еще, но Володя не дал. Он резко развернулся и направился в сторону метро — нервничал так, что не мог стоять на месте. Юра в два шага нагнал его. — Володь, ну не кипятись. Ты же видел, мы все целуемся при встрече, это традиция. А рука — это недоразумение. Я даже не заметил. Да и плевать мне на нее, и на Йонаса плевать. Мне нет до него дела.

— А у него до тебя есть!

Юра тяжело вздохнул и грустно усмехнулся:

— Тебе это ничего не напоминает? «Я с ним расстался, но он все равно пишет».

— Ты не видишь разницы между писать и домогаться?

— Он все равно ничего от меня не добьется.

Володя остановился. На него вдруг нахлынуло чувство страха, будто он вот-вот потеряет Юру. Ведь он уедет, а Юра останется здесь — с Йонасом, с друзьями, с клубами, с этой улицей и со всей гнилью, что прячется за яркими фасадами. Подумаешь, на соседнем диване лезут друг другу в брюки. Подумаешь, секс-вечеринка, ведь он просто присутствует. Подумаешь, кто-то трогает его, ведь это случайно. Все случайно, все ничего не значит.

Страх стал душить — горло стиснуло, к глазам подступили слезы, руки задрожали. Володя сцепил пальцы, стал судорожно сжимать их, легонько царапать ногтями кожу.

— Ты мой? — спросил он необычно низким, безжизненным голосом.

— Что? — Юра оглянулся на него. Посмотрел на руки, подошел ближе. — Володя…

— Ты ведь совсем не такой, как я думаю, да? Какой ты на самом деле, Юр? Как они все?

Тот приблизился вплотную и осторожно накрыл его ладони своими. Негромко и ласково произнес:

— Ты сейчас пьяный и нервный, поэтому тебе в голову лезет всякая чушь, которая не имеет никакого отношения к правде. Утром ты это обдумаешь и убедишься, что я прав.

Юра поджал губы. Он выглядел виноватым, ласково гладил пальцы Володи, будто утешал своей нежностью и теплом. Володя сомневался, что сможет успокоиться, но вдруг бушевавшие минуту назад эмоции сменились чудовищной усталостью.

— Я видел все своими глазами, — тихо и будто жалобно произнес Володя. — Как я теперь могу верить тебе?

Юра ответил так же тихо:

— Главное — не верь себе. Не такому себе, не сейчас. Завтра — да, но не сегодня. Давай так: мы вернемся к этому разговору утром, просто отложим его, но не забудем. Хорошо?