Из размышлений Володю вырвал шум возле двери: о паркет едва слышно стучали мягкие лапы и цокали когти. Герда неуверенно мялась на пороге, не решаясь зайти внутрь — в последнее время Юра сюда ее не пускал. Володя обернулся к ней подозвать, но так и замер — Герда держала в зубах Юрин бирюзовый шарф.

— Так это ты его стащила, хулиганка? — прошептал Володя и протянул к ней руку. Герда неуверенно вильнула хвостом и подошла.

Стоило взять шарф, как в груди защемило. Володя уткнулся в него лицом и замер, наслаждаясь мягкостью и теплом ткани, пахнущей Юриным парфюмом. Окутанный этим запахом, Володя закрыл глаза и лег на диван. От тоски и бессилия хотелось плакать. Он даже попытался, но не получилось — будто все уже выплакал, будто внутри ничего не осталось. Скрючившись на диване, пытаясь не обращать внимания на ноющую боль в груди, Володя сильнее прижал шарф к лицу и стал проваливаться в сон. Он не пил снотворного — оно давно кончилось, — но уснул почти мгновенно.

В четыре утра его разбудил звук сообщения в ICQ. С трудом разлепив глаза, он достал телефон и, подслеповато щурясь в темноте, прочел сообщение от Юры:

«Мне очень плохо».

Володя резко сел, тут же позвонил ему и, не скрывая тревоги, спросил:

— Что случилось?

— Ничего, но… не знаю, Володь, — сдавленно пробормотал Юра. — У меня ничего не получается, я бесполезный, я правда какое-то ничтожество.

— Никакое ты не ничтожество, — медленно, чтобы успокоить и его, и самого себя, произнес Володя. — Просто сейчас у тебя не лучшее время, ты болеешь. Но ведь скоро все наладится, правда?

— Может быть…

— Юр, ты… только не злись. Скажи честно, сколько ты выпил?

— Два стакана, — тихо признался Юра.

— А таблетки? Ты ведь помнишь, что таблетки нельзя смешивать с алкоголем?

— Помню. Нет, их не пил. Хочу начать курс завтра, а то невозможно уже. Володя… — Юра неожиданно замолк, будто собираясь с мыслями. — Мне так тебя не хватает. Ты прости, что напугал, но я просто хотел услышать твой голос, — тихо закончил он и вдруг всхлипнул.

У Володи перехватило дыхание — Юра что, плачет? Но не успел пройти испуг, как злость, почти ярость на самого себя вспыхнула в груди. Как ему вообще пришло в голову оставить человека в депрессии одного? Юре и вместе с любящим человеком было одиноко, но насколько плохо ему должно стать теперь, когда рядом с ним сутками не будет звучать человеческий голос и не найдется того, кто обнимет и приободрит?

И как было не разозлиться на себя, если вместо того, чтобы прямо сейчас бросить все силы на помощь Юре, Володя занялся самокопанием?

Он с трудом поборол хаос мыслей и предложил первое, что пришло в голову:

— Пригласи кого-нибудь в гости. Анну. Или сходи с ней куда-нибудь. Тебе не стоит оставаться одному.

— Ой, да больно я ей нужен! И вообще я не хочу никого видеть. Не переживай за меня, я просто устал из-за перелета. Высплюсь — и все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — повторил Володя. Он не стал лишать Юру надежды на лучшее, хотя прекрасно знал, что сон не поможет.

Этот разговор отрезвил его. Он осознал, что ошибся. Чтобы Юре полегчало, недостаточно просто отправить его домой. Родные стены не лечат, вообще никакие стены не лечат — лечат люди. А Юра остался в одиночестве. Один на один с депрессией — болезнью, с которой они даже вдвоем не могли справиться.

Уснуть вновь не удалось, и он отправился с Гердой на улицу. Бежал вдоль реки, постоянно оглядываясь на «Ласточку», лихорадочно думая, что делать дальше. Решение пришло довольно быстро: нужно было позвонить Ангеле. И пусть Володя не ждал от болтовни с психоаналитиком реальной пользы, но больше не у кого было просить о помощи.

Дождавшись, когда Юра проснется и напишет ему в ICQ, Володя попросил контакты Ангелы. Юра даже не поинтересовался, с какой целью.

Володя хотел созвониться с ним в скайпе, но тот отказался:

«Устал. К тому же выгляжу плохо. И еще дома бардак, надо прибраться».

«Ясно», — только и написал Володя.

Видя, что Юра что-то скрывает, он не стал допытываться до правды — вдруг еще поссорятся.

«Юр, в разговоре с Ангелой я в любом случае коснусь личной жизни, а значит, придется рассказать и о тебе. Разрешишь?»

«Мне все равно».

Прежде чем созвониться с ней, Володя долго читал форумы в интернете. Хотел выяснить, как проходит сеанс у психоаналитика, и подготовиться к нему. Он все утро решал, как начнет разговор и как будет уходить от тем о себе, но время шло, а решение не находилось. Ожидание сеанса тяготило, в голову лезли воспоминания о психологических тестах, с помощью которых его «врач» пытался определить Володину адекватность. Он отмахивался от этих мыслей, но те возвращались, пока наконец не прозвучал звонок в скайпе.

Ангела пожелала ему доброго дня и задала неожиданно простой вопрос:

— Расскажите, как у вас дела?

Володя даже опешил. Они говорили на английском, и у него оставалось несколько лишних секунд, чтобы составить фразу на чужом языке. Но Володя хитрил — тратил их, соображая, не как сказать, а что именно сказать.

— Вы постоянный психоаналитик у Юры, но, насколько знаю, он не говорил вам о том, что страдает от алкогольной зависимости, — быстро и четко выдал он по-английски.

— Спасибо, что сообщили. — Она сделала заметку в лежащем рядом блокноте. — При следующей встрече я поговорю с ним об этом.

— Нужно не поговорить, а помочь вылечиться, — произнес Володя по-русски, но, опомнившись, перевел помягче: — Помогите ему найти лечение.

— Я помогу. Есть ли в его поведении еще что-то, что вас настораживает?

Володя зарекся общаться с любыми врачами, чей профиль — человеческая психика. Но все произошедшее с ним и Юрой за последний месяц так вымотало его, что от былой решимости не осталось и следа. Володя ощущал себя беспомощным: что бы ни делал, все выходило не так, что бы ни решал, везде ошибался, а бездействие казалось преступным. Он давно начал сомневаться в своих силах, но теперь, когда остался один на один с собой, понял, что не в состоянии справиться с угрозой, которая дамокловым мечом нависла над Юрой и им самим.

И вот перед ним сидела Ангела, человек, которому раньше Володя ни за что не доверился бы, но беда в том, что теперь он не мог доверять сам себе. Все, что накипело внутри, рвалось наружу, а сил сдержать эти эмоции не осталось. Володя посмотрел Ангеле в глаза, вздохнул, нахмурился и выпалил все, что его беспокоило:

— Я знаю, что вы работаете с ним, но лучше не становится. Он ходил к психиатру, ему прописали лекарства, но он их не пьет. И хорошо, что не пьет, потому что они несовместимы с алкоголем, а Юра каждый день пьян. Он вернулся в Германию и теперь совершенно один. Что мне делать? Как мне помочь ему?

Схватив ежедневник и ручку, Володя принялся конспектировать каждое слово Ангелы. К концу беседы он исписал четыре листа, но с досадой понял, что готового рецепта у него так и не появилось. Володя старался не выдавать своего разочарования, но мысленно клял ее на чем свет стоит.

«За что я заплатил деньги? Эти советы можно прочесть в любой книжке за пять копеек». Пробежался взглядом по своему конспекту. Остановился на двух предложениях, перечитал их несколько раз: «Забыть способы давления и влияния. Теперь главная позиция — просто быть рядом. Не давить, не толкать вперед, не лезть в душу, не донимать, говорить тогда, когда он хочет».

— Но это же и есть бездействие, — прошептал он по-русски.

— Что? — переспросила Ангела.

— Пожалуйста, продолжайте, — вежливо попросил Володя, стараясь не выдавать нарастающего раздражения.

— Поощряйте разговоры о его чувствах. Рассказывайте и о своих переживаниях, таким образом вы продемонстрируете желание и готовность открыться, — посоветовала Ангела.

— Но я и так делаю все это! — воскликнул Володя.

— Это замечательно. В таком случае просто будьте рядом. И постарайтесь не обижаться, если покажется, будто вы для него никто.