Чанде не спалось. Всю ночь давило сердце. Она мучилась сама и не давала покоя Канти, подзывая ее каждые полчаса просьбами то принести лекарство, то воды, то просто посидеть, потому что страшно. Только благоразумие невестки и ее уверения, что внукам необходимо отдохнуть перед дорогой и предстоящей вечеринкой, а сейчас они спокойно спят, удержали свекровь от ночного звонка одному из мальчиков. Но наступило утро, невестка уснула, и Чанда взялась за телефон. Всего долю секунды колебалась она, кому из внуков позвонить, но, во-первых, младшие мальчики уже успели ее обидеть неуважительным ответом, во-вторых, Ракеш был старшим, а значит — в ответе за всю компанию и за саму поездку, и, в-третьих, вечеринка устраивалась в его доме, что делало обязательным его присутствие. Таким образом вопрос был решен, и Чанда, уверенно выбрав из справочника номер старшего внука, нажала на вызов.

Пассажиры трех из четырех автомобилей, под колесами которых стремительно исчезало серое полотно шоссе, дремали, убаюканные мерным покачиванием. Они все не выспались за минувшую ночь и сейчас, пользуясь случаем, наверстывали упущенное. Лалит сквозь сон мучилась угрызениями совести из-за того, что, увлекшись путешествием и покупками в Дели, она совсем забыла помолиться у священного дерева баньян. И теснее прижималась к дремлющему мужу в поисках защиты от недовольства дади, тогда Анил ободряюще похлопывал ее по плечу. Также Лалит было интересно, куда и зачем ходил ее любимый и какой будет его новая работа. Ведь несмотря на все попытки выведать тайну, Анил стойко хранил секрет, иногда посмеиваясь над женой, что Мата Хари из нее получилась никудышная. Тогда Лалит обиженно замолкала, но обида не могла надолго задержаться и растворялась в атмосфере любви и счастья, наполнившей каждый уголок салона комфортабельного авто.

Айрин же, на время возвращаясь из сладкой дремы в объятиях любимого, с сожалением провожала взглядом города, проносящиеся за окном машины. Как бы она хотела побывать в них всех. В пролетевшем мимо Аджмере, раскинувшемся на склонах холма вокруг озера и сверкающем куполами мечетей. Вернуться в Джайпур и детально осмотреть все, что осталось неохваченным, когда они, подгоняемые Раджем, задержались там всего лишь на пару часов. Удайпур, куда заманивал путников стоящий на горе Дворец Муссонов. И Айрин решила про себя, что, как только все наладится, «Ланкастер групп» получит готовый объект, дади примирится с тем, что Санджей выбрал иностранку, Лалит перестанет нервничать из-за того, что не получается забеременеть, а сестра замыкаться в себе, отгораживаясь от всех стеной молчания, все вшестером или только она и Санджей, если остальные не захотят, совершат неторопливое путешествие, останавливаясь везде, где захотят и насколько захотят, а не как сейчас, когда очень короткие остановки делаются только по необходимости.

«Почему-то на обратной дороге чаще слышно Вику, отдающую распоряжения, чем Раджа. Кажется, сестренка окончательно прибрала его к рукам», — лениво, как в тумане, думала Айрин. — «Как это у нее получилось?» — Айрин почему-то вспомнила свои первые впечатления от встречи с братом жениха, насмешливым, жестким, опасным. Кто бы мог подумать, что взрослый и опытный мужчина попадет под власть чар школьницы и превратится в нежного и внимательного. Айрин посмотрела на спящего и положившего голову ей на плечо Санджея. Он сейчас тоже был совсем не похож на того сурового и сосредоточенного директора компании, каким она его увидела в первый раз на вечеринке и который отчитывал ее за неподобающее поведение с англичанином. Сейчас же расслабленный молодой человек выглядел удивительно трогательно-родным. Возвращаясь мыслями к своему приезду в Мумбаи, Айрин удивлялась, как быстро и круто изменилась ее жизнь. Ведь она ехала только написать диплом, а было время, даже хотела все бросить и уехать, но все изменилось, и сейчас не может представить свою жизнь вдали от Санджея. Без его поддразнивающей улыбки, без теплых, ласковых, но мгновенного вспыхивающих огнем глаз, не слыша веселого голоса и шуток Анила, без запаха приготовленных Лалит сладостей, без безумных, порой раздражающих, а порой трогательных выходок сумасбродной, но любящей сестры. Чужая, незнакомая страна, пугающе быстро стала близкой и родной.

Измученные тяжелой ночью, дремали и Ракеш с Викой. Только Ракеш, чувствуя, что засыпает, вздрагивал и теснее прижимал лежащую на груди жену, а она, очнувшись от забытья, дотрагивалась до его шеи, проверяя не поднимается ли жар. От уютного полусна Вику оторвала вибрация телефона Ракеша, который, собираясь в дорогу, положила в свою сумочку. Она постаралась выбраться из рук мужа, но тот лишь крепче ее прижал, ни на миг не желая отпускать.

— Я здесь, спи, — Вика все-таки вывернулась из объятий мужа, а он тут же обхватил ее за талию, устроившись уже у нее на груди.

— Кто это? А где сынок Ракеш? Что с ним? — ответив на звонок, услышала она взволнованный голос дади.

— Это Вика, — шепотом прервала посыпавшиеся нескончаемым потоком вопросы старушки. — Ракеш спит, у него была очень важная встреча и тяжелые переговоры.

— Передай ему трубку. Я хочу поговорить с внуком. Узнать все ли у него и у всех остальных в порядке. Когда он вернется? Успеет ли на празднование? — требовательно спрашивала дади.

— Не стоит, пусть отдыхает перед праздником. Ведь один из совладельцев и директоров компании не может появится на торжестве, устроенном в ее честь, не выспавшимся и помятым, — положив ладонь на голову мужа, как будто ограждая от всего, что может его потревожить, твердо возразила Вика. — С вашими внуками все в порядке, — нисколько не сомневаясь, что интерес старушки к благополучию молодых людей совершенно не затрагивает их девушек, продолжила она. — Мы уже возвращаемся, будем вовремя. У вас нет причин для волнений, — Вика решительно сбросила вызов и отключила телефон. Важных звонков не ожидалось, так как с врачом она успела поговорить до отъезда, а из-за назойливости эгоистичной старушки не собиралась тревожить больного мужа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Кто это? — сквозь дрему поинтересовался Ракеш, не размыкая объятий и не поднимая головы, уютно устроившейся на груди любимой. Он чувствовал ее тепло, дыхание, ровное, успокаивающее биение сердца и не хотел нарушать окружившую их атмосферу доверия и взаимопонимания.

— Дади, — тихо ответила Вика. — Волнуется за вас и переживает успеете ли к началу торжества.

— А мы успеем? — без всякого интереса спросил Ракеш. Предстоящая вечеринка потеряла для него всякое значение. Ему просто приятно было слышать негромкой, доверительный голос жены и очень не хотелось, чтобы поездка, вместе с их уединением, подошли к концу. Вряд ли, среди множества гостей они смогут поговорить так же откровенно, как в тишине номера, и неизвестно, как поведет себя Вика, вернувшись в стены особняка, который считает темницей. Быть может, перепоручив врачам заботу о больном, она захлопнет приоткрывшуюся этой ночью дверцу своей души, прямо у него перед носом, не позволяя пройти дальше, когда он только-только сделал первый шаг. Упрямо замыкающаяся и не пускающая никого в свой внутренний мир девушка стала для Ракеша навязчивой идеей. Он хотел знать ее мысли, чувства, переживания, которые до сих пор были для него закрытой и опечатанной книгой. И сейчас, когда страницы раскрылись, и Ракеш смог прочитать всего лишь первую страницу, он не мог оторваться и желал только одного, продолжать «читать», как интереснейшую и захватывающую повесть, читать сколько угодно долго, пока не дочитает до последней страницы. А его могут лишить этого удовольствия. — Обещай мне, — попросил Ракеш.

— Обещаю. Мы приедем вовремя, и у дади не будет повода для переживаний и недовольства, — чувствуя, как он опять начинает нагреваться, поспешила заверить Вика. Она волновалась, успеют ли доехать до дома, пока действует лекарство, и не застанет ли в дороге очередной приступ лихорадки.