‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Хариш бежал, больше оглядываясь назад и опасаясь погони, чем смотря вперед, бежал до тех пор, пока не споткнулся о направляющие гостеприимно отъехавших ворот и не полетел, размахивая руками и стараясь за что-нибудь зацепиться, вниз, в бассейн к взрослым и, как всегда во время сезона дождей, когда наступал период спаривания, очень агрессивным самцам. Душераздирающие крики заглушили хруст и шорох, с которым соприкасалась жесткая кожа взбирающихся друг на друга, в стремлении завладеть добычей пресмыкающихся.

— Они сами определили свою судьбу, — в гробовом молчании раздался голос Раджа. Здесь нам больше делать нечего. Снимаемся, — сказал он и направился к авто. Следом за другом пошел Дхавал, а замыкали процессию охранники и бойцы. — Забери к себе желающего славы паренька и приведи его в порядок, чтобы можно было показать людям. Займусь им позже, сейчас мне надо домой.

— Хорошо, — отозвался Дхавал. — Я рад, что ты решил ему помочь.

— Да, — Ракеш на полпути остановился и повернулся к другу. — У Гоуда ведь есть семья, — Дхавал кивнул. — Зачисти, — отрезал Радж, а затем прыгнул в авто и, взвизгнув покрышками, рванул с места, а Шетти, освободив от наручников Савитра, повез его в свою роскошную квартиру. Он знал, что его ждет при «зачистке» семьи Меругана, и от этого было еще тяжелее.

Ракеш вернулся домой. Неслышно поднялся на второй этаж, чтобы не тревожить жену. Принял душ в ее спальне и все так же неслышно скользнул в кровать — Вика все еще спала. И он снова любовался прекрасными очертаниями совершенного, опалово мерцающего тела, нежным, сейчас расслабленным и спокойным, хоть и еще бледным лицом и игрой света ночников в блестящих волосах. Казалось, он никогда не устанет на нее смотреть и все еще не верилось, что она здесь, рядом и, проснувшись, не убежит к себе, а ее лучистые глаза просияют при виде мужа, пухлые губы сложатся в улыбку, которую Ракеш так любил и ради которой без раздумий оставил свою прошлую жизнь. Но неожиданно лицо Вики помрачнело — тонкие брови сошлись на переносице, образуя крохотную морщинку, а губы, утратив нежные очертания, плотно сжались. Она задрожала, вцепившись пальцами в простыню.

— Все хорошо, это только сон, — бархатно ворковал Ракеш, успокаивающе поглаживая гладкую девичью спину.

— Ты здесь?! — Вика распахнула глаза и, резко сев, обхватила шею мужа. — Я так боялась, что ты пойдешь на встречу с ними, — бормотала она, прижимаясь к его груди. — Так боялась тебя потерять.

— Я же обещал, что когда ты проснешься, то буду рядом. А свои обещания я привык сдерживать. К тому же, как я могу потеряться, если надо еще твою сестру выдать замуж за моего брата. Ведь это тоже мое обещание, верно? — продолжая зачаровывать Вику мурлыкающими модуляциями, Ракеш взял в ладони ее лицо и легонько поглаживал подушечками пальцев бархатистые щеки.

Она нежилась в руках любимого, но когда муж упомянул Ирину, отстранилась. Не ожидая ничего подобного, Ракеш не успел удержать Вику и сейчас озадаченно на нее смотрел.

— Я сказал что-то не то? — в его голосе слышалась непривычная неуверенность.

— Сестра! — выдохнула Вика. — Где она? После возвращения я ее не видела! — она хотела было вскочить с кровати, но вышедший из ступора Ракеш успел ее перехватить, обняв за талию.

— Все переживали, когда ты пропала. А после того, как я узнал где ты, — его голос осип от сдерживаемого гнева и послышались отголоски прежнего рычания, — то посчитал за лучшее держать Айрин в неизвестности, пока не верну тебя. И попросил Санджея ее увезти.

— Значит, она все еще не знает, что я уже дома?! Надо ей позвонить! — Вика снова сделала попытку вскочить.

— Кому ты будешь звонить? Уже поздно, — возвращая любимую в объятия, проворковал Ракеш и легонько дунул на завитки у виска, отчего легкие пряди взметнулись невесомым облаком. — Она сейчас у Санджея, я уже позвонил и сказал, что ты вернулась. Так что, можешь дать сестре выспаться, а когда придешь в себя то нанесем им визит. Я тоже не видел бабушку после того случая с аварией.

— Завтра! Хочу завтра! — воскликнула Вика, а рука уже шаловливо скользила по груди мужа и дразнящими движениями поглаживали кубики пресса. — Раз сестра за меня не беспокоится, то я могу потерпеть, — но вдруг лукавый блеск исчез из глаз, а его место заняла печальная задумчивость и пальцы остановились на половине пути, не добравшись до цели своего путешествия. — Я никак не могу забыть того, что произошло, — прошептала она.

— Не думай больше об этом. Все позади, — Ракеш поймал тонкие пальцы и нежно поцеловал раскрытую ладонь.

— Позади? — неуверенно спросила Вика. — Я не знаю кто ты и чем занимаешься. Как ты можешь быть уверен, что такое больше не повториться? Я не хочу, чтобы подобное произошло с близкими мне людьми, а если у нас будут дети? — ее голос звучал все тише и на последнем слове стал еле различим. И, когда Радж, отпустив изящную кисть посмотрел жене в лицо, на него смотрели огромные несчастные глаза.

— Что значит если? Конечно у нас будут дети, и они будут похожи на тебя. Иди ко мне, — сказал он, привлекая Вику к груди. — Ни тебе, ни кому-либо еще больше ничего не грозит. Это были отголоски незаконченных дел. Но с ними покончено. Твой муж — респектабельный гражданин и государственный служащий. Сейчас я тружусь на благо своей страны и родного города. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Я не хотел, чтобы моя прошлая жизнь коснулась тебя, но это все-таки произошло. Мне очень жаль, правда. Тебе больше не о чем беспокоиться. Я не допущу, чтобы с тобой или еще с кем-то случилось что-то плохое.

— Ты это сделал из-за меня? — недоверчиво переспросила Вика.

— Разумеется. Я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности.

— Даже если бы я захотела, то не смогла бы найти более заботливого мужчину и возлюбленного, соблазняющего сильнее, чем ты, — и ее сияющие золотистыми огоньками глаза приблизились к его, начавшим разгораться неутоленной жаждой, а их губы: ее — нежные, светло-розовые и его — упрямые и смуглые, встретились, возрождая в крови так и не потушенный пожар.

Дхавал проснулся рано утром. Всю ночь он думал о распоряжении Раджа. Приказ был однозначным и, с точки зрения безопасности, необходимым, но еще Дхавал знал, что не сможет его выполнить, так же как не сможет струсить и перепоручить кому-то еще. И он решил действовать на свой страх и риск, понимая, что может вызвать недовольство друга и бывшего шефа.

Как только наступило более или менее приличное для визитов время, Шетти решительно вышел из квартиры, оставив сладко посапывающего квартиранта досматривать утренние сны.

Дхавал летел по просыпающемуся городу к дому бывшего подчиненного. Он подъехал к салатового цвета и сливающемуся с окружающей его пышной зеленью особняку классической для Индии архитектуры, подразумевающей многочисленные резные арки и широкие, выкрашенные в белый цвет террасы. Шетти в доме знали, поэтому ворота, когда он позвонил, беспрепятственно открылись. Оставив автомобиль на парковке просторного, с яркими пятнами аккуратных клумб двора, Дхавал подошел к украшенной цветами двери. Не успел постучать, как створки распахнулись и, ткнувшись ему в колени, из глубин дома вылетел маленький, двухлетний мальчик.

— Дядя Дхавал! Дядя Дхавал пришел! — звенел детский голосок.

— Шехар, куда ты опять убежал? — раздался мелодичный женский голос, а Дхавал, склонившись, чтобы погладить ребенка по голове, распрямился и увидел невысокую, чуть полноватую женщину, выходящую в хорошо ему знакомую, кремовую с золотом и яркими, огненно-красными пятнами гостиную.