Ракеш уже собирался ложиться и как всегда дожидаться появления в своей комнате жены. Только так он, держа слово не нервировать ее, мог безнаказанно любоваться любимым лицом, но внимание привлекла музыка, доносящаяся со двора через открытое окно. Он прошел на широкую террасу, выход на которую открывался из его комнаты, и пытался понять, что происходит во дворе, почему ему мешают разноцветные вспышки света и громкая музыка, ведь Вика не придет, пока не уснет весь дом. Радж застыл у перил, завороженный открывшейся картиной — вдоль бордюра бассейна, легко, как мотылек, танцевала девушка. Гибкая и грациозная, она сверкала золотом в лучах подсветки, а вокруг нее, огненными всполохами, взлетала полупрозрачна ткань. Вика сама была как язычок пламени. Она иногда подбрасывала свою накидку, которая чертила в ночном небе алые дуги, для того, чтобы позволить ей упасть на лицо и грудь и окутать себя красным маревом, а иногда, приподнявшись на полупальцы, так что балетный подъем узких стоп представал во всем изяществе, начинала вращаться, и следующая за хозяйкой вуаль, превращала танцовщицу в огненный смерч.

Зачарованно наблюдая за завораживающим и пленительным танцем, Ракеш не заметил как музыка смолкла.

Вика, отбросив в сторону воздушное облако, поплескала пальцами с алым педикюром в воде и подошла к столику. Она сама напоминала балерину, стоящую посреди бассейна.

Бронзовую фигурку Радж купил на одном из аукционов в Европе. Статуэтка покорила его хрупким изяществом и грациозной позой, в которой замерла танцовщица, почти ребенок. А сейчас ожившая, она, казалось, спорхнула со своего пьедестала и распространяла вокруг ауру магического притяжения, подчиняющую себе безмолвного зрителя.

Оторвавшись от гипнотического мерцания кожи, от бронзового блеска купальника и вспыхивающих вокруг талии искорок, Ракеш заметил в руке жены коньячный бокал.

«Пьяная, в бассейне, поскользнется, упадет, ударится», — пульсом билось в голове. — «Какого дьявола она решила напиться?» — Ракеш, как был после душа в купальном халате, так и вылетел из комнаты, намереваясь отругать легкомысленную девчонку, но когда подбежал к бассейну, Вика уже допила первый бокал и наливала второй.

— Вика, — окликнул он жену, находящуюся на противоположной стороне неправильной формы водоема, — Поставь бокал обратно, тебе не стоит пить.

— А я хочу. К тому же этот коньяк мне понравился. Тебе что, жалко? — упрямица дерзко улыбнулась и толкнула пальцами ноги подвесное, в виде капли, плетеное ротанговое кресло теплого, золотисто-медового цвета с удобными мягкими аквамариновыми подушками. «Вот и подарок», — мелькнула у Вики хулиганская мысль, а зазвучавшая новая мелодия, казалось, только подтверждала потаенные, даже от самой себя, желания — более быстрая, она была уже не тягучим соблазном, как предыдущая, а омывала двоих слушателей волнами возбуждения.

— Если уж так хочется выпить, то пойдем в дом и пей сколько сможешь. Составлю тебе компанию. Но не здесь же. Коньяк не терпит суеты. Научу тебя его правильно пить.

— Правда? — лукаво стрельнув на мужа глазами, Вика тряхнула густой гривой. Затем соблазнительно улыбнулась и, прогнувшись в спине, поставила наполненный на четверть бокал себе на грудь — туда, где расходились обтянутые блестящей тканью соблазнительные полушария, образовывая букву V. — Попробуй, научи, — рассмеялась искусительница, и ее отливающее золотом тело начало жить собственной жизнью — волосы, ниспадая блестящим водопадом, касались плиточного покрытия площадки, по плоскому, упругому, с проступающим рельефным прессом животу пробегали волны, следуя одна за другой и передавая трепет бедрам, которые начали подрагивать в такт мелодии. Сначала чуть заметно, но постепенно все увеличивая амплитуду, заставляя танцевать и зачаровывать зрителя недлинную бахрому, прикрепленную к двум малюсеньким бронзовым треугольникам. То одна опалово-мерцающая нога выдвигалась чуть вперед, то другая. То одно бедро заставляло выше взлетать блестящую бахрому, то другое. В то время как печи, оставались абсолютно неподвижными, удерживали в равновесии стеклянный бокал, жидкость в котором только слегка омывала его стенки, оставляя за собой тягучие дорожки; а руки изящно двигались, рисуя плавные волны.

Ракеш молча смотрел на предназначенный только для него, танец. Он не мог двинуться, не моргал, не дышал и, кажется, даже сердце перестало биться, только пульс бешеным ритмом стучал в висках, и кровь рваными толчками неслась по венам, подпитывая бушующее пламя. Только когда музыка смолкла, а Вика распрямилась и взяла бокал тонкими пальцами, отпив заслуженный глоток пьянящего напитка, Ракеш понял, что ему катастрофически не хватает воздуха.

— Бассейн не подходящее место для коньяка — сипло сказал он, вдохнув столь необходимый кислород, — Ты что придумала ночью устраивать танцы?

— Я так захотела, — Вика сделала еще один глоток спиртного и, соблазнительно изгибаясь в талии, продолжала игриво покачиваться из стороны в сторону. — Помешай мне, — поддразнивая мужа, она подняла бокал выше и усмехнулась.

«Ну, держись», — подумал Ракеш и, словно притягиваемый магнитом, подчиняясь зовущему взгляду, начал огибать бассейн, направляясь к искусительнице, но неугомонная егоза уже соскользнула с бортика в воду и смотрела оттуда, игриво покачивая бокалом. Не долго думая, Ракеш скинул халат и, оставшись в одних низких плавках, нырнул. Проплыв под водой, он появился над гладью бассейна прямо напротив вздрогнувшей от неожиданности жены, и мелкие волны, разбегающиеся от мускулистого торса, плескались у груди Вики, лаская кожу нежными, волнующими прикосновениями. Отбросив с глаз мокрые пряди, Ракеш обхватил возмутительницу своего спокойствия вокруг талии, не позволяя ей сбежать, и попытался вытащить бокал из тонких, с остро отточенными узкими ногтями пальцев. Но Вика не была готова так легко сдаваться — заливаясь восторженным смехом от своих проделок, она, оттолкнувшись пальцами от дна, обвила ногами бедра мужа и подняв руку с бокалом, откинулась назад, не позволяя Ракешу дотянуться до него. Вика чувствовала звенящее напряжение, нарастающее между ней и Ракешем, и понимала, что ее игра перестает быть невинной шалостью, но возбуждающее ощущение прогулки по тонкому льду только добавляло адреналина и щекотало нервы.

Ракеш тянулся к бокалу, Вика отклонялась все дальше, пока Ракеш не потерял равновесие, и они оба не погрузились в воду. Выскользнувший из руки Вики снифтер медленно опустился на дно, а Ракеш, ощутив под собой волнующее тело поганки, неустанно сводящей его с ума, уже не мог держать себя в руках и накрыл ее губы своими, наслаждаясь их умопомрачительной нежностью, мягкостью и присущим только ей вкусом, с едва уловимой ноткой любимого коньяка, придающего им ванильную сладость.

Вопреки ожиданию, Вика его не оттолкнула, не попыталась вывернуться, она еще крепче свела ноги за спиной, теснее прижимаясь к мускулистой груди, и ответила на поцелуй с оглушившим Ракеша пылом и настойчивостью.

Все барьеры, которые Вика выстраивала внутри себя, стараясь запереть разбуженную чувственность, смыло парой бокалов крепкого алкоголя, и она с жадностью набросилась на мужчину, о котором запрещала себе думать на протяжении длинных и одиноких ночей.

Не размыкая объятий, молодые люди вынырнули на поверхность. Они не могли прервать поцелуй, и им не надо было дышать. Все в чем сейчас нуждались, чтобы не разлететься на атомы от переполняющих чувств — это руки и губы друг друга.

Повинуясь только своим желаниям и не слыша невнятный голос разума, полностью заглушенный бешеным стуком сердца, Вика с легким вздохом, опалившем лицо Ракешу, провела кончиком языка по его губам. Теперь уже она целовала, вспоминая первый опыт — ее губы захватывали губы мужа, ее язык ласкал и раздвигал их, пробираясь дальше и пробуждая вулкан, который он невероятным усилием воли заставлял спать все это время.