Нхунг взглянул на восходящее солнце, пробивающееся первыми лучами, сквозь зубчатые вершины покрытые снегом.

— За день должны успеть, — произнес он деловым тоном, — Не отставайте от меня.

Из уст десятилетнего мальчишки это звучало смешно, но Улуун отнесся к этому серьезно. Каждый день на счету и нет времени на поиски более подходящего проводника.

Довольно долгое время они шли молча по тропе вдоль ущелья. На их удачу, тени отбрасываемые горной грядой, надежно защищали их от беспощадного солнца. Навстречу им шли караваны из яков и мулов, груженые различными товарами. Также попадались деревенские жители, которых нанимали на переноску грузов через перевалы. Они несли на себе огромные тюки, весом по тридцать-сорок килограммов, отчего издалека казалось, будто тюки двигаются сами по себе. Лишь короткие и очень мускулистые ноги, при приближении, выдавали человека несущего груз.

Наконец-то Нхунг остановился, затем подождал пока Улуун поравняется с ним:

— Вон видите тропинка уходит? — он указал на еле заметную линию между валунов, ниточкой протянувшейся по склону вверх. — Нам нужно туда, но так, чтобы никто не видел нас.

Мальчик быстро юркнул за ближайшим валуном, Улуун и Азар последовали за ним. Подъём оказался тяжелым, почти отвесным, мальчик весил немного и легко поднимался, цепляясь за чахлые кустарники. Улуун весил в несколько раз больше и мелкие куски горной породы скользили под его тяжестью, вынуждая его прикладывать больше усилий и просчитывая каждый шаг — стараясь ступать как можно мягче, не давая сыпухе прийти в движение. Иначе он рисковал скатиться до самого низа, по пути расцарапавшись до крови об острые куски скал. Он обернулся назад, Азар полз почти припав к склону, но у него четыре лапы, так что ему было заметно легче.

Преодолев последние метры и поднявшись на уступ, они наконец оказались на небольшом плато. С трёх сторон оно заканчивалось обрывом, примыкая к скале четвертой стороной. Отсюда открывался великолепный вид на долину и дорогу внизу, справа же сверкал своими белокаменными стенами город Золотого Серпа.

Здесь же возвышались и остатки древнего строения, развалившегося под тяжестью прошедших времён. Тем не менее оно до сих пор сохраняло в себе энергетику — мощной тёмной магии, прошедшую сквозь века и до сих пор имевшую влияние. Улуун буквально ощутил тяжёлую волну вибраций, исходящих от старых развалин. Азар оскалил клыки и приглушенно зарычал, стало быть он тоже почувствовал что-то неладное. Он не сводил взгляда с круга из камней, расставленных вокруг крупного плоского валуна в их центре.

Мальчик проводник, как и подобает всем детям в его возрасте, хотел подняться на него, как тут же вскрикнул и отпрыгнув оттуда пугливой ланью, тут же спрятался за спиной Улууна. Ловчий бросил молниеносный взгляд на каменный стол — мертвыми глазами на него уставилась голова. Облепленная мухами, с высунутым языком, покрытая бурой шерстью и с длинными завитыми рогами.

Определенно она принадлежала горному козлу, во множестве скачущих по совершенно отвесным скалам, слизывая соль с камней. Даже если он был очень умным и ловким козлом, то никак не мог сам оставить здесь свою голову — совершив смертельный прыжок с высоты прямо на импровизированный алтарь и попутно отделив её от туловища. Такое могло означать только одно — здесь до сих пор продолжают молиться старым богам. Кто-то совершил обряд Чёрного Таинства — принеся кровавую жертву жутким исчадиям Запределья.

Улуун знал, старые места силы часто используются дикими магами для общения с Тёмными духами. Только для чего? Каких тварей с той стороны Завесы намеревались вызвать неизвестные прислужники древнего храма. Это и предстояло выяснить.

Оказавшись снаружи, у нас оставался единственный путь бегства из города. Раз уж всем гвардейцам известно про наши незаконные действия, теперь только в одном месте нас могли принять как своих. Больше стражников и наёмников на улице мы не увидели и засунув шамшир обратно в ножны, я старался вести себя, словно ничего не произошло. Остарих с бледным лицом шёл рядом со мной, кажется его все ещё мутило. Вероятно его шокировало увиденное и ему сейчас все равно куда мы идём. Вот ведь святоша, прям как и его философия, только в другой ипостаси. Хорошо хоть его нос уже перестал кровоточить. Вероятно, я бы тоже пропустил такой удар, если бы меня в свое время не учили основным правилам поединка.

До порта оставалось совсем немного, уже виднелись покачивающиеся мачты пришвартованных кораблей. В конечном итоге мы оказались в месте пересечения наших путей с блондином, неподалеку от морского причала. На своем месте стоял и наш работорговец, по чьей вине собственно говоря всё и случилось. Если бы похотливый пёс не сдал меня гвардейцам, нам сейчас не пришлось бы в спешке спасаться бегством. В противном случае, скорее всего нас ждала участь быть наголо обритыми и проданными в рабство на галеры. Избежать этого, как я тогда думал, было невозможно — особенно после всего случившегося в чайхане.

Но пока нам везло, не буду забегать вперед и гневить судьбу своими прогнозами. Сейчас передо мной стояла задача оторваться от преследователей и добраться до укрытия. А там, как говорится, уже всё будет зависеть от Альияха. Пока здесь ещё не объявились другие мальчики для битья, а их здесь, судя по всему, скоро будет предостаточно. Но особого страха не было. Впервые в жизни я начал постигать суть вещей.

И я безусловно обрадовался, застав работорговца на привычном месте — значит он ещё поплатится и за меня и за слёзы невинных. Но кажется он совсем не разделял со мной радости от нашей долгожданной встречи. И увидев меня, живым и в добром здравии, широко раскрыл глаза и засуетился. Но, как человек быстро привыкающий к неприятностям, он тут же собрался с силами и даже что-то про себя пробормотал, наверно, по-древнейшему орочьему. Во всяком случае, к такому же переводу я не привожу смысла этих слов. Наверно он прочитал на моём лице, что не с выражением благодарности я к нему направляюсь по деревянному пирсу.

Рядом с ним стоял потенциальный покупатель на его отменный товар и кажется он уже собирался расплатиться, вытащив увесистый кошелёк со звонкими монетами. Как бы не прискорбно было срывать такую выгодную сделку, но мне пришлось сначала вырвать из рук покупателя кошелек, а после столкнуть его самого с пристани в море. Кажется, он даже не понял, что произошло — признаюсь честно, от души мне было его жаль, но я уже давно разучился сочувствовать людям. Даже несмотря на то, что мне приходилось делать с другими людьми то же самое — в некотором смысле это был побочный результат стремления к собственному выживанию.

Торговец рабами попытался запротестовать и позвать на помощь, но всё произошло настолько быстро и молниеносно, что даже окружающие не сразу поняли происходящего. Раз — шамшир разрубил цепь, с прикованными к камню пленницами, два — обрубок цепи обвился вокруг шеи работорговца, три — пинком ноги камень улетел под воду — утягивая за собой незадачливого торговца. Он схватился за цепь на шее, пытаясь освободиться и зацепиться за край пирса, но я лишь придал ему ускорения, пнув его под ребра. Хрустнули кости, и негодяй исчез в набегающей воде среди вспененных волн.

Я усмехнулся:

— Возвращайся домой, жаба пучеглазая! Тьфу! — и плюнул вслед за исчезнувшим в пучине.

Бывшие пленницы в страхе сжались и сидели на краю причала, закрыв лица руками и ожидая своей участи. Видимо их не так страшила смерть, как возможные страдания в статусе рабынь. Одна из них испуганно посмотрела на меня — в её глазах застыл животный страх вперемешку с благодарностью.

— Эй! — крикнул я им. — Вы свободны!

Невольницы переглянулись друг с другом, вряд ли они понимали, но интонации и эмоции распознаются на любом языке. К этому времени на шум сбежались зеваки и в дальнем конце порта, за их спинами замаячили головы стражников и наёмников. Последний раз бросив взгляд на темноволосую рабыню, глядящую прямо на меня широко распахнутыми очами я бросил ей короткую фразу: