— Ну так берёшь или мне искать другого покупателя? — спросил торгаш, не осознавая того факта, что полминуты назад стоял на волосок от смерти.

— Дома. У меня дома остались деньги, как раз полторы тысячи или даже две, — соврал я, не понимая зачем это сказал.

Может я надеялся тем самым отсрочить незавидную судьбу невольниц. Не дать возможности попасть в руки таких же негодяев, как эта жаба или подобные тем богачам, живущих в городской башне. Ведь у меня не было таких денег никогда в жизни, если брать в расчет именно свои, а не чужие. У меня даже крыши над головой нет и ем я не каждый день досыта.

Всё что у меня есть в этом мире — отцовский шамшир, мои доспехи пустынника, фамильный перстень и свобода. Совсем как в песне поется про одного…. Перстень…Точно… Я совсем забыл про фамильный перстень, спрятав его в подкладке одежды подальше от солдат Солтана.

Васур-Ла поближе пододвинул кресло.

— Я не видел лично места последнего преступления, но мне рассказали мои коллеги из Третьего Управления. Знаете, я до сих пор поддерживаю с ними связь. И от их рассказов волосы на голове встают дыбом, если бы они конечно у меня только росли, — ветеран нервно засмеялся, — Хе, хе, я даже рад, как вовремя я ушёл на покой и всё подобное в моей жизни уже позади. Теперь я получаю удовольствие от своей работы по-другому, и делаю своё дело очень тонко и аккуратно. Далеко не всем дано жить в довольстве и уюте, как мне сейчас. Раньше мне нужно было выносить на своих плечах всю тяжесть общества, особенно самого буржуазного общества из всех.

Улуун с удивлением заметил, как переменилось лицо пенсионера всего за несколько минут. Некогда красное лицо, излучавшее оптимизм, теперь выглядело как лист бамбуковой бумаги. Далеко не первого сорта, но такое же мятое, как в туалетных комнатах лучших домов Золотого Серпа. Глаза, которые при нормальной разговорной жизни выдавали ум и доброту, теперь источали тоску и страх. Иссиня-черные усы встали торчком, точь-в- точь как у того крысоеда, которого Улуун убил ещё на заре своей карьеры Магического Ловчего.

Старый служака дрожащей рукой налил себе чашку чая и выпил залпом. Казалось нервы его успокоились, и можно было не думать о прошлых воспоминаниях. Но покоя, к сожалению, не было, потому что где-то в глубине подсознания что-то смутно ныло. И лишь новая порция первосортного «моми» могла на время вырвать его сознание из плена ужасающих образов, что пришлось ему повидать за всё время своей службы. Но такого ужаса он ещё не видел, и никакими силами нельзя было заставить себя переключиться на воспоминания о сегодняшних днях.

Наконец Васур-Ла собрался с мыслями и начал говорить словно боясь что-нибудь пропустить:

— В горле пересохло, фух. В том доме всё, абсолютно всё преступник перевёрнул с ног на голову. Обычное дело, мы и сами часто такое устраивали при обысках, если бы только не одно но, — Васур-Ла судорожно сглотнул. — Вы же знаете здешний праздник в честь богини Даргху?

— Когда каждый год осенью приносят в жертву несколько сотен быков и буйволов?

Конечно же Улуун знал про ритуал, существовавший здесь с древних времён. На специально предназначенной для торжества площади, собирались сто обученных человек, с большими ножами имеющие кривые загнутые вперед лезвия. Словно серпы для жатвы зерновых культур, только с гораздо более толстыми клинками, для усиления ударов, наносимых сверху. А все остальные зрители собираются, вокруг, залезают на деревья, выглядывают из окон. Там же находятся и несчастные десятки сотен животных, обреченных на погибель в один день. Сотня мясников работают без устали, взмахивая своими кривыми ножами вверх и вниз. Со временем утопая по колено в теплой и липкой жиже, с плавающими вокруг рогатыми головами, принесенными в жертву богине Даргху.

— Ну так вот, можете себе представить, — продолжил шепотом Васур-Ла, — Все выглядело так, будто кто-то устроил свое личное жертвоприношение, только более ценное, если вы меня понимаете. Животные всегда ценились не так высоко, как человеческие жертвы.

— Постойте, но ведь тело купца так и не нашли?

— Нет, не нашли, но я уверен следы забрызгавшие все стены, потолок и залившие пол, определенно принадлежали покойному торговцу. С его расплывшимися размерами, крови в нем плескалось, как в доброй свинье из царского подворья. Наверно потому бедолага и не смог убежать. Но кто и куда унес такую неподъемную тушу никому не известно.

— Хмм… А что говорят свидетели, разве никто ничего не слышал? Где была личная охрана? — Улуун не мог представить, чтобы один человек смог сделать такое.

— Охрана? Хе-хе, а что охрана, — нервно усмехнулся старый ветеран, — они аккуратно лежали на своих местах, будто лиса пробралась в курятник и передушила их всех, — у Васур-Ла задёргался глаз и он быстро начал его потирать, — Такое не под силу ни одному человеку, а если он был один, то это и не человек вовсе. Может вуркалах какой или оборотень. И учитывая вышеизложенное, Третье Управление запросило помощи специалистов из Ордена Равновесия.

— Почему же вы удосужились на это только после четвертого похищения? Ведь как мне известно, ранее также были похищены один за другим, еще трое членов купеческой гильдии.

— Да, конечно Улуун-Ла, вы осведомлены верно. До того случая уже случались пропажи знатных купцов из их постелей или на улице по дороге домой. Мы все списывали на внутриклановые разборки. Ну знаете, представители знатных домов часто похищают друг друга, ради выкупа или в конкуренции за более выгодные торговые контракты. На такие инциденты мы закрываем глаза, так как весь город кормится с их рук. И, как правило, все остаются живы и здоровы. Конечно, я имею в виду членов знатных семей, а не их охранников. Они обычно служат расходным материалом в ходе таких матрасных войн.

— Матрасные войны? — Улуун Сагкх удивленно вскинул брови.

— Да, это так называется, когда отпрыски аристократических родов меряются молодецкой удалью. Сбиваются в стаи, гуляют пьяными по улицам, пристают и бьют прохожих, похищают девушек. Молодежь из кланов часто дерется друг с другом, убивают слуг и телохранителей своих противников. Только никто из низов не имеет права поранить или не дай бог лишить жизни кого-либо из высших сословий. Конечно, случаются дуэли среди знатных, но лишь в редких случаях — приводящих к летальным исходам. Таким образом они именуются «матрасными войнами», как если подстелить соломку при падении, что-бы не ушибиться и не пораниться. Когда одним можно всё, а другим ничего и в ответ сильно бить тоже нельзя. Даже если тебя заживо жгут, пытают и режут.

— Неудивительно, что кто-то или группа людей начала на них охоту, — глаза Улууна засияли от скрытой улыбки.

Магические ловчие никогда не показывали своих лиц после выпускных экзаменов. Так что никто за пределами стен школы не знал, кто скрывается под платком — завязанным на голову.

Подумав некоторое время он решил уточнить у старого ветерана подробнее про про свидетелей:

— Но я слышал от гонца Ордена, будто очевидцы видели двоих возле дома на улице — нашего подозреваемого и еще какое-то человекоподобное существо.

— Ну вы же знаете у страха глаза велики, все же я склоняюсь к версии, что мы имеем дело с оборотнем. Парень этот всегда казался странным, как я уже говорил, я был знаком с его родителями. Совсем не такие люди, как большинство здешних торговцев. Его отца долго не хотели принимать в гильдию Золотого Серпа, отклоняя по причине недостаточной знатности рода. Сказать честно, мне жаль бедного парня. Но вы правда считаете, что у него мог проснуться дар? Именно то, что превращает их в диких магов.

Васур-Ла попытался наполнить гостю чашку, но видимо забыл, что он уже в прошлый раз выжал последние капли из чайника. И уже было приготовился позвать госпожу Сунь-Вынь, но Улуун остановил его жестом руки, давая понять, что на сегодня ему достаточно. До деревенской таверны идти прилично, а городская мэрия не позаботилась о постройке уличных нужников. Вследствие чего углы и стены на первых этажах домов носили характерные жёлтые следы, оставленные вольными художниками жизни, возвращавшихся из кабака домой.