Возможно для жителей города в порядке вещей вести себя так по панибратски. Мне же было трудно понять, может я слишком жестко обошелся с ним и причинять ему боль оказалось лишним.

— Да, конечно же корабль, корабль, их есть у меня, — заискивающе заулыбался и закивал коротконогий пузан, — Я как раз являюсь владельцем корабля, ну почти владельцем.

«Мне кажется, спроси у него про янтарную комнату и библиотеку Ивана Грозного, я бы не удивился наличию оных у него в загашнике. Крайне подозрительный тип и нужно держать с ним ухо востро.»

Он повёл меня за собой, вдоль стены склада, расположенного у береговой линии, за углом которого слышался плеск морских волн. У него есть корабль, но нет оружия, более или менее прилично вооружены лишь наёмники и городская стража. И наверно он принял меня за сына какой-нибудь местной шишки, для которых закон не писан. Откуда он мог знать, что перед ним просто дикарь из пустыни, ни сном ни духом не ведавший о здешних запретах на ношение оружия.

Конечно же я носил свое оружие не на виду, а замотанным в верблюжью шкуру. Скорее всего часть сабли обнажилась, когда я показывал шамшир кузнецу в его доме. Я проверил рукой пощупав за спиной — она наткнулась на голую рукоять, предательски выступающую из-под шкуры. Не снимая со спины и не останавливаясь, я прикрыл рукоять сабли, пока шёл вслед за обещанным кораблем.

Холёный тип взглянул назад, прежде чем завернуть за угол склада и убедился — не отстал ли я идя за ним. Выглядело подозрительно, углы часто таят опасность, особенно когда идешь расслабленным. Вполне вероятно, этот лапчатый гусь ведёт меня в западню и за углом притаился его сообщник с ножом.

И пикнуть не успеешь, как окажешься с пером под боком. Вероятно у них схема такая, заманил простофилю сладкими обещаниями, потом тюк по башке — ограбил, а тело в воду и дело с концом. Так что я внутренне собрался и приготовился к худшему, прежде чем повернуть за угол вслед за ним.

Отойдя от стены на два шага, я закинул руку назад, нащупав заранее рукоять сабли и с осторожностью выглянул за угол. Подозрения оказались излишни, кроме удаляющегося мужчины в красном камзоле, за углом никого не оказалось. И пока я тут осторожничал, он уже успел достаточно прошагать и мне пришлось догонять его второпях. Иначе предвиделся риск его потерять в большом потоке людей — таскающих грузы от кораблей вдоль причала.

Наголо остриженные рабы разгружали тюки и бочки, из пришвартованной рядом ладьи, а затем несли или катили их по пирсу до склада. Изнуренные и замученные лица со страшной худобой от недоедания, некоторые из них едва волочили ноги. Их обнаженные и сгорбленные спины, сверкающие от пота и открытые зною палящего солнца, сгибались под ударам кнута надсмотрщика, неусыпно следящего за разгрузкой. И если ему казалось, будто они работают слишком медленно — тут же в воздухе раздавался свистящий звук кнута и сдавленный стон бедолаги, попавшего под хлёсткий удар.

Единственная одежда хоть как-то прикрывающая наготу невольников, представляла собой кусок ткани в виде набедренной повязки. Что-то похожее на грубую мешковину, так щедро дарованную добрым и заботливым хозяином, не считая железных ошейников на шее каждого из них.

Тут же неподалеку, возле носа ладьи я увидел своего зазывалу, весело махавшего мне рукой, подзывая подойти к нему. В двух шагах от него стояли две молодые девушки. То что это именно они, я понял сразу, так как их абсолютная нагота явственно выдавали гендерные различия. Если не считать кусков материи со рваными краями, прикрывающих нижнюю часть тела.

«Нет, Асиф конечно и раньше видел девушек в своем племени, но вот только они всегда ходили одетые, а здесь они стояли практически в чём мать родила.»

Подойдя поближе, я заметил у них оковы на шее — значит они такие же пленники, как и разгружавшие сейчас корабль. По возрасту невольницы выглядели как мои одногодки или старше. Впрочем, я давно заметил, что женский пол взрослеет раньше, сильно опережая своих сверстников.

Их обнаженные и упругие груди с призывно набухшими вишенками, приковывали взгляд — отчего жар охватил меня с головы до ног. Они стояли склонив головы, сверкая глазами подобно молниям — из-под насуплено сдвинутых бровей и сбившихся прядей волос. Если бы не большой булыжник, пристегнутый кандалами к их ногам, наверняка, сбежали бы отсюда представься им такая возможность.

— Вот видите, я же говорил, вам понравится мой товар, — радостно произнёс зазывала, предвкушая денежную прибыль, — Капитан велел избавиться от них поскорее, так что отдам совсем недорого.

— Откуда они? — у меня пересохло в горле.

— Да разве имеет значения, вы только посмотрите, какие они свежие, — протянув свою когтистую руку, торговец ущипнул одну из них за острую грудь, — Совершенно нетронутые цветки, как раз то, что надо для такого красавца как вы, — с этими словами он запустил крючковатый палец под ткань прикрывающую бедра, отчего пленница подпрыгнула и издала писк, а негодяй залился смехом.

Мне было неприятно смотреть на то, как какой-то мерзкий ублюдок, пользуясь своей властью, издевается над беззащитными. С другой стороны меня охватывало незнакомое ранее приятное возбуждение, затуманивающее разум и перекрывающее способность адекватно мыслить.

— Ну так что, вы я вижу уже решили, будете брать? — торговец уставился на меня рыбьими глазами и облизывал мокрый палец, — Скажем так, тысяча золотых за каждую и мы договоримся.

Он всё больше становился неприятен мне со своей странной манерой общения. Пленниц конечно жалко, страшно представить, как унизительно они наверно чувствуют себя, даже если не могут понять нашего разговора. Впрочем, итак ясно, о чём ещё могут вести диалог двое половозрелых мужчин в их присутствии. Судя по их лицам, они точно не являлись уроженками местных земель и скорее всего их захватили в плен — во время набегов на прибрежные поселения.

А с другой стороны будь у меня куча денег, как у того пухлощекого из башни на площади, смог бы я удержаться от соблазна. Во всяком случае денег у меня уже нет, не то что полторы тысячи золотых, а даже двух серебряков в кармане не завалялось. Те две тысячи золотых от Хэиба для его дочерей, я уже успел вчера отдать кузнецу.

— Ну ладно, скидка только для вас, — решил приободрить торговец, видя мои размышления, — Последнее слово, полторы тысячи золотых за обеих и можете делать с ними всё, что только захотите и как пожелаете.

«Я уж подумал, не он ли являлся предком всех современных маркетологов из моего прежнего мира. Те тоже постоянно давят на низменные инстинкты в своей рекламе.»

— У меня нет денег, — буркнул я, теряя самообладание от смешанной бури чувств охвативших меня в тот момент.

— Эээ, ну я думал у тебя есть деньги, — вдруг разочаровался торгаш и перешел с «вы» на «ты», — М-м-м, ну у тебя есть меч, я думаю моему капитану он понравится, а потом, — он звучно шлепнул ближайшую пленницу по ягодицам. — Они исполнят все твои прихоти, я верно говорю, это точно.

«Сразу видно не боец» подумал я. Спутать рукоять сабли с мечом может только полный дурак. Оружие подаренное Асифу отцом, пожертвовавшего своей жизнью, чтобы дать сыну шанс спастись от Солтанских гвардейцев, а эта жаба пучеглазая предлагает обменять его. Пусть даже на таких привлекательных и смазливых девчонок.

Волна возмущения и несправедливости прокатилась по моему телу снизу вверх и кровь прилила к голове. Мне вдруг захотелось вытащить шамшир и разрубить его мерзкую самодовольную рожу от лба и до пояса. Такие люди как он не должны существовать и отравлять жизнь другим. И к тому же девушки бесплатно станут моими, а не за тысячу и даже не за пятьсот монет.

Но тут неподалеку на страже стоят двое наёмников-надзирателей. Ещё я заметил на крепостной стене напротив, прохаживался дозорный лучник. Одолеть даже одного из бугаев в открытом бою представлялось маловероятным и гиблым делом. Одно дело бандюган с дубиной, вылезший с перегаром из свинарника. И совсем другое мускулистый мутант в доспехах, постоянно тренирующий руку на обгоревших спинах рабов.