Первым опомнился маленький сухонький старичок с крохотным пучком бороды на шее, с длинной трубочкой во рту и в ярко-голубом халате, распоясанном по животу. Он лежал в своём гамаке и сверлил меня своими пронзительными глазами, похожими на два раскалённых угля. Убедившись, что все взгляды сосредоточены на мне, он пружинисто спрыгнул с лежака, оправил халат, почесал одной рукой под шапочкой на голове, а затем кашлянул в тонкую руку. Сразу же несколько голов повернулось в его сторону и кажется напряжение в толпе немного ослабло, но не до конца.

Малой толкнул меня в бок, кивнул на канаву и не дожидаясь моей реакции, принялся полоскать свои ноги смывая грязь. Я понял, мне следует поступить так же и поспешно сняв обувь, принялся омывать свои ноги. К тому же я обратил внимание — ни у кого из присутствующих не имелось обувки, все как один сверкали босыми пятками. Лишь после окончания водных процедур, все облегчённо вздохнули и занялись своими делами, словно это был какой-то ритуал, определяющий своего или чужого в их среде. Видимо враги наотрез отказываются мыть ноги, прежде чем напасть на них, подумал я про себя.

Мальчишка подождал, пока я закончу — и поймав мой взгляд, кивнул следовать за ним дальше. Проходя сквозь гроздья гамаков свисающих вокруг, он привёл меня к дальней стене. На самодельном троне, из полусгнивших от сырости досок, восседал пожилой мужчина. Татуировки в виде чёрных точек и черточек украшали его бледное и сморщенное от старости лицо, только глаза выдавали в нём неуёмный оптимизм и веселость, так быстро теряющийся при бессмысленности жизни. Он казался человеком лет пятидесяти или больше, но это было трудно определить, поскольку жизненные тяготы иногда старят гораздо раньше. Шершавый узколицый нос с горбинкой делали его похожим на ястреба, а кустистые брови выдавали в его взгляде нечто напоминающее от филина. Одет он был в длинный кафтан из козьей шкуры — перетянутый в талии цветастым кушаком. Истоптанные домашние тапочки, с торчащими в разные стороны загнутыми носками лишь дополняли образ, а низко надвинутая на глаза шапка — из мягкого чёрного войлока, никак не могла скрыть россыпь мелких шрамов на лбу.

Молодой воришка преклонил перед ним колено и застыл. Я сделал то же самое. Удивительная тишина повисла над помещением, лишь время от времени слышался тихий вздох или шорох. В моих ушах звучала лишь барабанная дробь моего сердца, потому что в случае чего я тут один и даже пикнуть не успею, если они решат разделаться с чересчур наглым юнцом. Но несколько секунд прошли в полной тишине, и мне стало казаться, что так может продолжаться вечно — а потом мальчик заговорил:

— Джас, я привёл к вам человека, — Малой обращался к нему не как к королю на троне, а как сын к своему отцу, почтительно и уважительно, — Он хочет поговорить с вами насчёт вчерашней добычи.

Джас выслушал его и посмотрел на меня, затем сложил руки перед собой и на мгновение задумался, будто размышляя, что предпринять. Только сейчас я заметил, что Джас имеет одну особенность, а точнее две — у него отсутствовали запястья на обеих руках. Вместо них были заросшие культи, выглядывающие из-под широких рукавов. Асиф знал, ворам отрубают левую руку, если ловят их на воровстве в первый раз, и отрубают вторую, если это происходит во второй раз. Судя по всему, король подгорода — Джас использовал оба своих шанса и более убедительного доказательства трудно было предоставить.

— Я понимаю, что именно вы, тот самый владелец кошелька, который неосторожно умыкнул у вас вчера мой подопечный?

Он сразу же задал спокойный и уважительный тон разговора, такое себе мог позволить только человек уверенный и сильный в себе, не стремящийся к конфликту любой ценой. Вовсе не удивительно, что имея физические увечья, он занимал более высокую иерархию в здешнем подземном сообществе. Его опыт, навыки и знания позволяли ему превосходно разбираться в сортах людей и умело подбирать отмычки к их душевным замкам. Можно подумать, что с момента потери обеих рук, он лишь переквалифицировался с физических действий на ментальные.

Это, в общем-то, было недалеко от истины. Скрытые под одеждой иссеченные шрамами руки явственно доказывали, что раньше он умел не только ловко выуживать содержимое из карманов зазевавшихся простаков, но также имел и боевое прошлое. Оставалось только восхищаться тем, как успешно он сумел приспособиться к новым условиям существования с такими увечьями.

— Да, это я Асиф, — честно я оказался немного удивлен такому радушному приёму, — Но это не мои деньги, на самом деле мне их отдал Хэиб, чтобы я передал его дочерям.

— Хэиб? — морщины на лице старика на мгновение разгладились, но ненадолго.

По наступившей вокруг тишине мне показалось, будто это имя им знакомо, и я буквально ощутил на своей спине десятки глаз — устремленных на меня. Мне стало не по себе, но я не знал, как поступить, и медлил с ответом. «Только время тянешь», — откуда-то из глубины прозвучал насмешливый голос, и я начал говорить как на духу, отчетливо понимая, что это мой последний шанс, ведь при малейшем подозрении меня просто прирежут.

— Да, Хэиб и Ахрас были моими друзьями, до той злополучной ночи, когда на нас напали…, — я запнулся, не зная какое подобрать слово.

— Кто на вас напал? — кажется Джаса заинтересовался этим больше, чем вопросами про деньги.

— Я…я не знаю, может разбойники, — я колебался нужно ли ему рассказывать подробно, — Но среди них я видел восставших мертвецов. И мне кажется, что они за нами следили, с тех самых пор, как наш караван разделился на две части перед пересечением Сердца Песков.

Советник Адил очнулся, в голове какая-то неразбериха, всё вокруг очень мутное и расплывчатое. Он лежал на пуховых перинах, в воздухе летала пыль, переливаясь в солнечных лучах — проникающих через занавески на открытых окнах. На улице уже давно наступил полдень.

«Возможно меня перенесли сюда, когда я отключился в купальне».

Странное ощущение, словно внутри него оказалось две личности, будто в его голове существовало некое чужеродное присутствие. Сознание совершенно другого типа. И у этого второго я, существовали свои собственные мысли и их легко можно было спутать со своими.

— Эй! Слуги! Быстро принесите мне кувшин д’ихъ! Да побыстрее!

«О ужас, это не мой голос» — подумал Адил, придя в неописуемый страх. Но он не мог ничего поделать, тело в котором он оказался, абсолютно не подчинялось его воле.

Руки потянулись к серебряному кувшину — в них обычно подавали д’ихъ во дворце. Крепкие волосатые руки перевернули и потрясли кувшин, оттуда в кубок упало несколько капель.

— Побыстрее! Сколько можно ждать! — взревел чужеродный голос.

«Это точно не моё тело и не мой голос, я нахожусь в чужом теле» — промелькнула мысль в сознании Адила.

Поскольку на его руках не росли такие густые волосы. Так и есть, всё что от него в данном теле — это лишь его собственные мысли. А всем телом и всей волей владела другая личность. Адил даже не мог посмотреть куда-либо по своему желанию, а лишь наблюдать за происходящим, как молчаливый зритель.

Он начал припоминать события предыдущего дня, как тут отворилась дверь и в комнату вошла джарие, девушка-служанка. В руках она несла такой же серебряный кувшин, но уже полный до краев.

— Наконец-то! Сколько можно ждать!

«Ох, да он же узнает этот голос. Сколько лет ему приходилось выслушивать его владельца»

— О великий Солтан, прошу вас не гневайтесь, вот ваш д’ихъ, — не поднимая взгляда девушка поставила кувшин на столик рядом с тахтой.

Волосатые руки потянулись и ущипнули её за задницу, она лишь ойкнула и смущенно затрепетала ресницами, по-прежнему не отрывая глаз от пола.