Викторию он перехватил на лестнице, ведущей в холл. Она успела забрать из своей комнаты кошель с деньгами и завещание. Плотный плащ скрывал домашнее платье, — времени на переодевание у девушки не осталось. Не говоря ни слова, Адам подхватил ее за локоть одной рукой, а второй обнял за талию, и повел упирающуюся девушку обратно. Виктория дергалась, пытаясь вырваться из его стальной хватки.

— Пустите! — шипела она, но голос почему-то не повышала и на помощь не звала.

По пути им никто не встретился. Адам дотащил Викторию до ее комнаты, открыл дверь и втолкнул девушку внутрь. Он тут же захлопнул дверь и привалился к ней спиной, ожидая града ударов. В комнате было тихо, затем в дверь ударило что-то тяжелое, и опять повисла тишина.

Адам не знал, что делать. Как ему поступить с Викторией, — уговаривать ли ее, просить прощения или действовать жестко и решительно, сделать ее своей женой, ну а там, как говорится, стерпится-слюбится?.. Одно он знал точно: он не позволит ей уйти из своего дома. Он решил сначала все обдумать, а пока запер ее в комнате, — пусть тоже поразмыслит и успокоится.

Целый день Виктория провела взаперти в комнате. Она никого не видела, кроме Кристиана, который несколько раз приносил ей поднос с едой. В первый раз она гордо отказалась, но в остальных случаях съела все подчистую.

К ее двери Адам велел никого не подпускать, даже Джулиану. Он побаивался, что Виктория расскажет его сестре про Беркли. Ничего, он как-нибудь уладит этот вопрос. Правда, выход из сложившейся ситуации он так и не смог придумать, но все же решил навестить свою пленницу.

Весь дом погрузился в сон, но Адам был почти уверен, что она не спит. Он надеялся, что она к этому моменту успокоилась и способна мыслить здраво. Но взгляд Виктории, полный ледяного презрения, разубедил его. Она стояла у камина и смотрела на появившегося в дверях Адама злыми глазами.

— Вы слишком рано явились, Фокс. Я еще не сплю, — бросила она. По ее виду становилось ясно, что ложиться она не собиралась: она была одета, волосы убраны в прическу.

Адам прошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Мы ведь оба знаем, что я тебя не насиловал, — тихо сказал он, подходя к Виктории. Она не шелохнулась и молча смотрела перед собой.

— Мы оба знаем, что нам было хорошо вчера вместе, — продолжал он вкрадчивым голосом. Он заметил, как легкое смятение коснулось ее лица, а щеки чуть порозовели.

— Не подходите ко мне. Не смейте меня касаться. Я больше не верю вам! Думаете заморочить мне голову своими липкими сладкими словечками? Не удастся! Не надейтесь, что я забуду про Беркли! — Виктория порывисто отошла от него и отвернулась.

Адам понимал, что отрицать свою причастность к убийству Беркли бесполезно. Она не поверит, даже несмотря на то, что у нее нет доказательств, и вся ее уверенность основана лишь на догадке.

— Я сожалею, что так вышло. Это было досадное недоразумение, — признался он.

Виктория обернулась и посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Досадное недоразумение? — будто не веря своим ушам, переспросила она.

Адам вдруг разозлился; он не знал, как ее переубедить. Но ничего, посидит под замком и посговорчивее станет, решил он.

— Вы ни перед чем не остановитесь? — не дождавшись от него ответа, холодно спросила Виктория.

— Да, — жестко сказал он. — Я ни перед чем не остановлюсь. Лучше смирись… — он осекся, услышав страшные крики где-то в доме:

— Пожар! Пожар! Горим!

***

Адам выбежал из комнаты, Виктория последовала за ним. Где и кто кричит, понять так сразу было невозможно, и Адам быстро устремился по коридору. Испуганная девушка бросилась было за ним, но на полпути остановилась и быстро пошла обратно в свою комнату. Вернулась она за кошелем и плащом, в который сегодня предусмотрительно зашила завещание. Конечно, при желании Фокс смог бы найти бумагу в плаще, но попробовать спрятать ее стоило.

Не мешкая более, Виктория побежала к выходу из особняка. В голове постоянно стучали слова гадалки, что ей следует беречься огня. Из-за пророчества становилось еще страшнее.

В холле царила суматоха. Чувствовался запах гари, но огня видно пока не было, только серый дым. Как оказалось, особняк горел сразу с двух противоположных сторон, что наводило на мысли о поджоге. С одной стороны дома горели кухня и прилегающие к ней хозяйственные помещения, с другой — большая гостиная. Огонь быстро распространялся по деревянным перекрытиям, портьерам, коврам. Сонные люди выбегали из своих комнат; лишь единицы пытались тушить пожар, но к ним присоединялись новые помощники. Поначалу в доме наступила паника, однако Адам быстро взял все под контроль. Он властным голосом отдавал приказы, и люди делали все, что он велел. С улицы приносили воду и заливали огонь.

Виктории попадались знакомые лица, но она никого не узнавала. Она рвалась к спасительному выходу из особняка. И в общей суматохе ей удалось бы сбежать, если бы она не налетела на Кристиана, спешащего с полным ведром воды. Свободной рукой он схватил девушку за локоть, быстро передал ведро пробегающему мимо человеку и потащил упирающуюся Викторию к Адаму, рядом с которым находилась Джулиана.

— За домом следят, ей нельзя выходить! Они ее ждут! — крикнул Кристиан обернувшемуся к ним Фоксу.

Секунда потребовалась Адаму, чтобы сообразить, о чем тот говорит. О том, что за домом ведется наблюдение, он знал, — Кристиан и раньше предупреждал его. Однако пожар разгорался, и было неизвестно, смогут ли они затушить его. Виктории нельзя дальше оставаться в особняке, но и выходить на улицу ей опасно.

— Выведи ее и капитана через потайной ход, — велел Адам своему помощнику.

Кристиан кивнул и потянул Викторию за собой, но, до ужаса напуганная, она не хотела никуда идти. Спасительный выход был рядом, а Кристиан же тащил ее совсем в другую сторону, вглубь горящего дома.

— Нет! Отпустите меня! Мы сгорим! Я хочу уйти! Отпустите! — кричала Виктория, яростно сопротивляясь. Молодой человек, казалось, не замечал ее попыток вырваться. Шел он быстро, буквально волоча девушку за собой. От охватившего ужаса у Виктории началась истерика, она плакала, рвалась, кричала.

Кристиан дотащил ее до комнаты капитана и открыл потайную дверь. Ханниган был одет и явно готов ко всему. Он выглядел сильно встревоженным, до него тоже донеслись крики в доме. Взгляд капитана остановился на заплаканной, подвывающей Виктории, и он удивленно посмотрел на удерживающего ее молодого человека.

— Пожар. Нужно уходить, капитан, мешкать нельзя. Я выведу вас через потайной ход, — сказал Джеймсу Кристиан.

Он втащил Викторию в комнату и направился к камину, в стену над которым были встроены два подсвечника. Кристиан потянул за один из них, и камин стал отъезжать в сторону, открывая небольшой ход, — вниз, в темноту, уводили ступеньки.

Увидев потайную лестницу, Виктория вновь пришла в сильное возбуждение.

— Нет! Я не пойду туда! Нам не выйти, и мы сгорим заживо! — кричала она, пытаясь вырваться из сильных рук молодого человека. Мысль о том, что она находится в горящем доме, абсолютно лишала девушку рассудка.

Но Кристиан, не обращая внимания на ее крики, потащил ее к темной узкой лестнице.

— Возьмите факел, капитан, — указал он подбородком Ханнигану. Тот снял факел со стены потайного хода, поджег его от свечей и направился вслед за молодыми людьми. Кристиан заставил ход закрыться вдавив в стену выступающий камень, и они втроем стали спускаться вниз.

Лестница оказалась узкой, и идти по ней можно было лишь по одному. Кристиан шел первым, подсвечивая путь факелом, переданным ему Ханниганом. Второй шла подавленная Виктория; она больше не сопротивлялась и не кричала, а лишь молилась про себя. Капитан замыкал шествие; он несколько раз останавливался, изнеможенно приваливаясь к стене. Раны его пока еще не совсем зажили, и сил на длительное путешествие оставалось мало.