Уоррен плохо соображал, нога болела и ныла, а тут на него свалился целый поток непонятной и не слишком нужной информации. Все, что он понял из рассказа графа — его сын с Викторией направляются во Францию.

Но последняя фраза графа натолкнула его на мысль, — Ричарда будто осенило! Он сел, окрыленный надеждой. Резкое движение отозвалось болью в ноге, но отчаявшийся отец даже не обратил на нее внимания.

«Этим двум облезлым хищникам не стоит ничего знать, — спохватился он. — Неизвестно, что они сделают с Викторией и Джереми, когда найдут их».

Ричард постарался принять прежнюю позу, и сделал вид, будто ничего не случилось. Но «облезлые хищники» уже вперили в него настороженные взгляды.

— Вы что-то вспомнили, Уоррен? — подозрительно щурясь, поинтересовался граф.

Ричард посмотрел сначала на него, потом на Одноглазого, — и понял, что, если он не сознается, его будут пытать. Он колебался некоторое время, но все же неохотно пробормотал:

— В Дувр прибыл мой корабль. Вскоре он должен отправиться во Францию с товаром. Я не уверен… но, думаю, Джереми с мисс Виже поплывут на этом корабле.

Виктория скрипнула зубами от злости, — ее сопровождающий оказался ни на что не годным.

Стемнело, а они все еще были в пути и, судя по всему, заночевать им придется прямо под открытым небом! А она так мечтала добраться до трактира до наступления сумерек. Теплая постель — это все, что ей сейчас требовалось, — ну, и еще сытный ужин. Горячая же ванна казалась настоящей роскошью, о ней Виктория даже не мечтала.

Она не привыкла ездить верхом, но второй день подряд ей приходилось трястись на лошади. А мужское седло!.. Это просто пытка! У Виктории болела каждая мышца, ныло все тело. Она ненавидела своего коня, и своего попутчика, и бесконечную дорогу… И теперь, вдобавок ко всему, ей придется, видимо, спать на холодной земле!

Хорошо хоть, прошлую ночь они с Джереми провели в трактире. Естественно, не в одной комнате. Между собой они условились, что мистер Уоррен будет выдавать ее за своего младшего брата.

Да, ей пришлось переодеться в мужское платье, чтобы не вызывать ненужного интереса окружающих. Плотный черный плащ скрывал фигуру, а низко надвинутая шляпа — лицо. Говорила Виктория лишь по необходимости, старательно понижая голос. И на людях она то и дело ждала разоблачения, но никому и в голову не приходило, что перед ними женщина…

— И где обещанный трактир? — сварливо спросила Виктория.

— Боюсь, мы не доберемся сегодня до него. Придется заночевать под открытым небом. Мне очень жаль, Виктория, но нужно дать лошадям отдых, — вполне спокойно отвечал Джереми.

— Сдается мне, вы больше заботитесь о лошадях…

— Мне не хотелось бы напоминать вам, но именно по вашей воле мы выехали сегодня так поздно.

— Я не могла себя заставить снова сесть на лошадь, — мученически вздохнула девушка. Она вдруг поняла, что ее нытье и жалобы выглядят некрасиво, если вспомнить, что именно она подбила Джереми сопровождать ее. А он так достойно и благородно держался с ней все время, проявляя огромное терпение, и ни разу не упрекнул ее.

— Вы просто устали. Но думайте о том, что в порту Дувра нас ждет корабль, который отвезет нас во Францию. На его борту вы сможете отдохнуть.

— Поверьте, Джереми, я только и думаю о корабле, но боюсь, что он нас не дождется.

— Мы уже неоднократно об этом говорили. Корабль не уплывет, мы успеем на него.

Виктория не стала спорить, лишь снова печально вздохнула. И тут она увидела огонек. В стороне от дороги, среди деревьев что-то светилось.

— Посмотрите! Там может быть дом или обещанный вами трактир! — радостно воскликнула девушка, указывая на огонек.

Джереми кивнул, и они повернули лошадей в ту сторону, где виднелся тусклый свет.

***

Это действительно оказался трактир, о чем свидетельствовала покосившаяся вывеска, гласившая: «Толстый мерин». Даже в темноте было видно, что старый двухэтажный дом доживает свой век. Здание выглядело ветхим, доски прогнили, — почти все окна на первом этаже оказались заколочены. Этажом выше некоторые ставни были распахнуты, некоторые висели на одной петле, поскрипывая на ветру.

И так непривычно тихо для трактира. Не слышалось ржания лошадей в стойлах, ни криков пьяных постояльцев, — лишь жутковатый скрип ставень нарушал тишину. И, если бы в одном из окон не виднелся свет одинокой свечи, усталые путники решили бы, что в доме нет ни души.

Джереми и Виктория на всякий случай обошли строение вокруг и, вернувшись ко входу, тревожно переглянулись: ни у одного из них не было желания стучать в дверь. Но молодой Уоррен первым пересилил себя и спешился, а потом помог и Виктории слезть с лошади. Пока девушка разминала гудящие ноги, он поднялся по широким ступеням и громко постучал в дверь. Ответа не последовало.

Молодой человек подергал за ручку, но дверь оказалась крепко заперта. Тогда он принялся снова стучать и звать хозяев. И через некоторое время его старания увенчались успехом. Сначала послышался скрип половиц, а потом недовольный мужской голос поинтересовался:

— Чего надо?

— Сэр, вы не могли бы нам открыть? Мы хотим снять у вас комнату на ночь.

— Нет свободных комнат, — буркнули из-за двери.

— Но мне сдается, сэр, что у вас все комнаты свободные. Почему вы не хотите нас впустить? — не отступал Джереми.

— Дальше по дороге есть еще трактир, езжайте туда.

— Уже стемнело, мы не можем продолжать путь. Мы заплатим.

— Пошли вон!

— Папенька! Не гоните их, пусть господа переночуют! — послышался из-за двери умоляющий женский голосок.

— Тебе лишь бы с господами ночевать! — рявкнул на заступницу мужчина.

— Деньги, папенька! — продолжала уговаривать его девушка.

Из-за двери послышался спор. Мужчина ругался со своей дочерью; та пыталась внушить ему, что семья нуждается в деньгах, и глупо отказывать постояльцам.

— Может, следует поехать дальше? — осторожно спросила Виктория у своего спутника.

В ответ Джереми пожал плечами, прислушиваясь к спору.

Дверь неожиданно широко распахнулась, чуть не ударив его по лицу. Молодой человек едва успел отпрянуть.

На пороге стоял угрюмый старик, в грязном драном камзоле, со всклоченными волосами. В руке у него горела свеча. Он поднял ее повыше и внимательно осмотрел Джереми, а потом и Викторию, и недовольно скривился.

— Постой у меня дорого стоит, — сказал он.

— Мы заплатим, — заверил его Джереми.

— Тогда давайте деньги мне, сэр. И сейчас. А Джейн вами займется.

Виктория смотрела, как Джереми, снимая с пояса кошель, скрылся в трактире со стариком. Сама же она осталась стоять на улице, удерживая за поводья двух лошадей.

На пороге появилась молодая женщина. Выглядела она не лучше старика в своем старом заношенном платье, с грязными сальными волосами, выбивающимися из-под чепца.

— Надо бы лошадьми заняться, мисс, — сказала Виктория, старательно понижая голос.

— Конечно-конечно, сэр! Я сама ими займусь, как только вас устрою, — заверила ее Джейн. — Со всеми удобствами ночь проведете. У нас комнаты хорошие. Вы не смотрите, что дом в плохом состоянии, жаловаться вам ни на что не придется, — быстро говорила она, помогая Виктории привязать лошадей к перилам.

Джейн не умолкала, продолжая расхваливать старый запущенный трактир, пока вела своих новых постояльцев к их комнатам.

Виктория так устала, что с трудом смогла подняться на второй этаж по скрипучей лестнице.

— Почему у вас нет постояльцев? — удивленно спросил Джереми у молодой хозяйки.

Та тяжело вздохнула и неохотно ответила:

— Раньше здесь было много людей, трактир приносил хорошую прибыль. Но однажды у нас остановились важные господа, они вели себя недостойно, много выпили, начали буянить и все здесь поломали. Отец и мой старший брат попытались их образумить, и тогда они убили брата. С тех пор папенька немного головой тронулся, никого на постой не пускает. Денег совсем нет. Я так удивилась, когда он вам дверь открыл! Может, все теперь изменится? — с надеждой в голосе закончила она.