Фокс заметно приободрился, а в глазах его заплясали веселые искорки.

— Вам лучше прилечь, дорогая. День выдался тяжелый, — сказал он.

— Прилечь… Да, пожалуй, — пробормотала она, не смея поднять на него глаза, абсолютно сбитая с толку новыми для нее ощущениями.

— Спите спокойно, Виктория, — тихо сказал Адам, подводя девушку к ее спальне и открывая перед ней дверь, и Виктория шмыгнула к себе, тоже пожелав ему спокойной ночи на прощание.

Сон не шел к Виктории. Она волновалась за рану Фокса и корила себя за слабохарактерность. Ей следовало сразу помочь Адаму. Но она тут же утешала себя тем, что, при необходимости, помощь ему может оказать камердинер или кто-нибудь другой, более сведущий в перевязке раненых.

Перед мысленным взором проносились воспоминания об истекающем кровью Джеймсе Ханнигане, раненом Фоксе, надменном Кристиане, плачущей Джулиане. Виктория гадала, как Адаму удалось отбить у конвоя приговоренного капитана, что последовало после этого, где они скрывались целый день. Вскоре у нее разболелась голова, а желудок стало сводить от голода, — за треволнениями безумного дня девушка забыла и про обед, и про ужин.

В животе громко заурчало, и Виктория поняла, что не уснет, пока не поест. Она поднялась с постели и накинула шелковый пеньюар поверх тонкой сорочки. Она стала лучше ориентироваться в доме, и решила спуститься в кухню.

Виктория прихватила с собой свечу и тихонько выскользнула из спальни. Она прошла коридор и только ступила на первую ступеньку лестницы, ведущей на первый этаж к кухне, как ее напугал странный звук, прорезавший тишину — то ли всхлип, то ли стон, перешедший в шипение. Звук доносился из правого крыла, где были расположены комнаты мужчин.

Виктория снова вспомнила о ране Фокса; может быть, это он стонал? Возможно, он нуждается в помощи? А вдруг он не дошел до своей комнаты и лежит сейчас прямо на полу, и не может встать!

В других обстоятельствах она ни за что бы не осмелилась подойти к комнате мужчины, но сегодняшний день, а особенно ночь, разрушили устоявшиеся каноны.

Виктория прошла мимо лестницы и отправилась в правое крыло. Одна из дверей оказалась чуть приоткрыта, — видимо, поэтому девушка и услышала стон. Виктория сунула в щель свой любопытный нос. Она увидела Адама; он сидел на стуле, в неестественной напряженной позе: голова откинута назад, а лицо искажено гримасой боли.

Фокс снял верхнюю одежду и остался в белой сорочке. Ее левый рукав был в крови, и Адам старался отодрать присохшую ткань от раны. У Виктории волосы на голове зашевелились, когда она увидела, что он делает. Но тут Фокс отделил последний лоскут одежды и стал стягивать рукав с руки. Кажется, он ругался сквозь зубы, но Виктория не могла разобрать слов, до нее доносились лишь шипящие звуки.

Она не могла смотреть, как он страдает, и, забыв постучаться, решительно толкнула дверь и вошла в комнату. Увидев ее, Адам дернулся от неожиданности и чуть не упал со стула. Ему с трудом удалось прогнать с лица гримасу боли и вернуть ему нормальное выражение. Оказавшись в своей комнате, вдалеке от чужих глаз, он явно расслабился, и вторжение Виктории стало для него полной неожиданностью.

— Почему никто не поможет вам? — спросила девушка, приближаясь к нему.

Фокс с трудом поднялся ей навстречу.

— Что вы здесь делаете, Виктория? — голос его был хриплым, а сам он, кажется, с трудом ворочал языком.

— Я услышала ваши крики и пришла помочь, мистер Фокс. Вы ведь сказали мне, что вас уже перевязали!

— Крики? — с большим сомнением спросил он, пропустив ее упрек мимо ушей.

— Почему вы не попросили никого о помощи? Один вы не справитесь. Я позову мадам.

— Вообще-то я послал Морриса за водой и бинтами, но то было давно. Сдается мне, что старик помер по дороге, — предположил Адам, и в тоне его вновь зазвучала ирония.

— Это не смешно, — сурово отрезала Виктория, которую пугали разговоры о смерти. Слишком близко старуха с косой ходила в последнее время рядом.

Она заметила, что Фокс прикрывает рану рукой от ее взгляда. И ей захотелось доказать, что она не изнеженная девица, как он о ней думает.

— Присядьте и покажите мне вашу рану, — приказала она.

— Вам понравилось играть роль сестры милосердия? — все так же иронично спросил Фокс.

Виктория строго посмотрела на него, и Адам опустился на стул. Он протянул руку, и девушка склонилась над его раной.

— Я видел, вы помогали мадам перевязывать Ханнигана. У вас неплохо получилось для первого раза, Виктория. Или у вас уже есть опыт в этом деле?

— Нет, и, признаться, я была уверена, что у меня ничего не выйдет, — она смущенно улыбнулась, польщенная его похвалой. Она внимательно рассматривала его руку. Пуля буквально вырвала кусок мяса из плеча, оставив глубокую царапину; еще немного, — и она застряла бы, но этого, к счастью, не случилось.

Кроме раны, девушка также заметила, какой крепкой была эта рука. Однажды на ярмарке Виктория видела полуголого гиганта-тяжеловеса, чьи огромные мускулы так и перекатывались под лоснящейся от масла кожей. Адам такими мускулами похвастаться не мог, но и слабаком он совсем не казался. Худощавый, поджарый, но сильный, — это было видно по обнаженной руке. Мускулы рельефно выписывалась, у кисти руки проступали сухожилия, длинные пальцы сжаты в кулак, что, видимо, свидетельствовало о том, что Фокс испытывал боль.

Удивительно, как все же одежда способна менять облик человека, придавая ему цивилизованный лоск. В то время как под обычной тканью может скрываться примитивный опасный самец. Но интересно, что же скрывается под одеждой Адама Фокса? Что там дальше, под сорочкой? Виктория перевела взгляд на широкую грудь, и только тогда поняла, что смотрит на Адама не как на пациента, а как на мужчину. И то, что она видит, ей нравится, и это волнует ее. Почему этот человек так действует на нее? Раньше она не пыталась заглядывать мужчинам под одежду.

Виктория оторвалась от созерцания раненой руки и посмотрела в лицо Фокса. Он наблюдал за ней, и в его глазах светилось отвратительное понимание того, о чем она думала только что.

Она выпрямилась, недовольно поджав губы и стараясь побороть смущение. Все это глупости… Что он мог понять? Напридумывал себе!.. А она смотрела исключительно на рану, стараясь оценить степень ее опасности.

— Думаю, нужно просто перевязать, — вполне буднично сказал он и взглянул на рану, из которой снова стала лениво сочиться кровь.

— Мне, верно, следует пойти и поискать бинты, раз мистер Моррис куда-то запропастился?

— Не торопитесь, дорогая. Я слышу его шаги на лестнице. Лучше присядьте вот здесь.

Фокс указал девушке на соседний стул. Виктория неохотно опустилась на него, прислушиваясь к звукам в коридоре, — действительно, были слышны чьи-то шаги. Она подумала, что ей следует уйти, — Моррис вполне способен оказать помощь Адаму, а ее присутствие здесь выглядит двусмысленно, — но это было бы похоже на бегство. Адам, будто прочитав ее мысли, остановил ее своим вопросом:

— Вы ведь перевяжете мою рану своими нежными пальчиками? Лишь женщина может справиться со столь деликатным делом, а наш бравый капитан самый настоящий мясник, — посетовал он.

— Я постараюсь, но у меня почти нет опыта, вы же знаете, мистер Фокс, — довольно сухо ответила Виктория; она все еще испытывала смущение и изо всех сил пыталась его подавить. Ей казалось, что про себя Фокс смеется над ней, над ее интересом к его персоне и ее неопытностью, и это несмотря на то, что он выглядел вполне серьезным.

В комнату вошел Джон с большим круглым подносом в руках, на котором стояли дымящаяся кастрюля с водой и баночка с бальзамом, а также лежали бинты и тряпки.

— О! — многозначительно сказал старый капитан, увидев девушку.

— Поставь все на стол и иди спать, — не слишком церемонясь, приказал Адам.

Моррис понимающе посмотрел на него и вышел.