Он сунул палец меж ее грудей, и она ощущала, как его грубоватая кожа трется о ее такую нежную. С губ ее сорвался полустон-полувздох.

— Где же мой ключик, Виктория? Верно, вы спрятали его слишком глубоко, и теперь мне придется вас раздеть, чтобы добраться до него, — голос Фокса звучал хрипло от желания, но именно он вернул ее к действительности.

— Нет! — выдохнула она, чувствуя, что еще не поздно остановиться. Сейчас. Иначе может произойти непоправимое.

— Вы не оставили мне выбора.

— Прошу вас! — голос ее был полон мольбы.

Она не надеялась, что он уступит. Но неожиданно почувствовала небывалую легкость и неприятную пустоту рядом. Фокс поднялся сам и поднял ее на ноги, поддерживая за талию и не давая упасть.

— Идите за ширму, дорогая, там вы сможете достать ключ. Обещаю, я не буду подглядывать.

Он легко подтолкнул ее к ширме в углу комнаты, за которой стояла большая ванна. Спотыкаясь о разбросанные предметы, Виктория добралась до ширмы и скрылась за ней. Ей пришлось потрудиться, чтобы достать застрявший в одежде ключ, который она, выйдя, неохотно вручила Фоксу.

Пока она извлекала ключ, он успел накинуть на себя широкий халат.

— Возьмите, — Виктория протянула ему ключ, стыдливо пряча глаза.

Адам взял свой трофей и покрутил его в пальцах.

— Хм… Да это же не от стола моего ключ, а от кладовой! Совсем забыл, что я в кладовую ходил!

Виктория ничего не могла с собой поделать: она скривилась, а щеки запылали. Неужели ей столько пришлось пережить из-за ключа от кладовой?! Но, увидев веселые искорки в глазах Фокса, она поняла, что он над ней смеется.

Адам улыбнулся и неожиданно мягко обнял ее за талию, притянул к себе.

— Тори, милая, — тихо сказал он, лаская ее взглядом.

Внутри у нее что-то дрогнуло, — только отец звал ее так, и то очень редко.

— Посмотри на нас, мы могли бы быть счастливы, — продолжал он.

Виктория молчала; слишком много эмоций пришлось пережить ей за этот вечер, чтобы она могла понять его слова. В голове творился настоящий сумбур, а возбуждение до конца не отпустило тело.

Адам неожиданно наклонился и легко коснулся губами ее губ. Язык его мягко скользнул в рот. Она не сопротивлялась и ответила на поцелуй. Это оказалось совсем не страшно. Но Фокс не стал целовать ее слишком вольно, поцелуй был коротким. На секунду Адам крепко прижал Викторию к себе, но тут же отпустил и отступил.

— Идите спать, дорогая, и не искушайте меня, — сказал он. — И помните мою доброту.

Виктория колебалась, и Фокс удивленно приподнял брови.

— А как же ваша рана? — спросила она.

— О, нет, не говорите мне об этом! — усмехнулся он, но, видя, что она вполне серьезна, добавил: — Моррис меня перевяжет. Спокойной ночи, Виктория.

— Спокойной ночи, — сказала она и покинула его спальню.

Только Виктория шагнула за порог, как в комнату ужом скользнул Моррис. В глазах капитана горело любопытство.

— Какой чудесный вечер, Моррис! — Адам мечтательно улыбнулся и повалился на кровать.

— Мой мальчик славно повеселился, — задумчиво сказал Моррис, осматривая спальню, по которой будто прошел ураган.

Неожиданно моряк издал возглас, полный боли: он увидел донышко бутылки с бренди, торчащее из груды мебели и подушек, сваленных, как попало. С болью во взгляде Джон поспешил туда, ожидая увидеть страшную картину. Но, вопреки его опасениям, бутылка оказалась цела, — верно, ее хранили молитвы пьяниц. Она покоилась на подушке горлышком вниз, но даже капли не вылилось из нее, — пробка плотно закупоривала горлышко.

— Здравствуй, родная! — ласково сказал моряк бутылке, беря ее в руку и вытаскивая пробку.

— О, да, это было незабываемо! — тем временем делился с другом своими впечатлениями Адам. Глаза его возбужденно горели; ему не лежалось, и он снова сел. — Дай сюда! — потребовал он, увидев, как Моррис подносит бутылку к губам.

— Другую себе найди, — отмахнулся от него наглец и сделал смачный глоток.

— Плесни мне тоже, дурень старый! Эта боль сводит меня с ума! — разозлился Адам.

Странно: он совсем не чувствовал боли, когда рядом была Виктория, но сейчас рана горячо пульсировала и ныла.

Джон был не жадным человеком, он нашел для Адама чудом уцелевший бокал и щедро налил бренди, но с бутылкой так и не расстался.

— А нечего скакать, будто ты молодой горный козел, когда у тебя дырка в руке, — проворчал он и попенял: — Совсем ты обо мне не думаешь, придется тебя опять перевязывать.

— Вот и перевяжи меня! И еще одну бутылку принеси.

Услышав последнюю фразу, Моррис поспешил к двери, но следующий приказ заставил его прибавить ходу:

— А лучше две!

Пока моряк ходил за водой, бинтами и бренди, Адам предался мыслям о Виктории. Она его удивила. Он знал, что она девушка с характером и вполне способна совершить решительный поступок, например, сбежать от него. Но тот спектакль, что она сегодня устроила, открыл ее с новой стороны.

Адаму следовало бы разозлиться на нее, — ведь она пыталась обмануть и ограбить его, — но это неожиданно его позабавило. Оказывается, Виктория не так проста, как пытается выглядеть, и это его привлекало в ней. И, надо заметить, она весьма импульсивная особа, — осмелилась устроить такой погром в его комнате!

А близость, которая была между ними, — это было нечто невероятное! Он безумно желал ее, и непонятно, как сумел остановиться. Но он знал, что поступил правильно. Он мог взять ее, и она не оказала бы ему сопротивления; Адам это чувствовал. Но он также понимал, что Виктория совсем не готова к этому. А он хотел получить не только ее тело, но и ее всю, целиком. Ему вовсе не нужна жена, которая будет его ненавидеть. Если уж заводить семью, то крепкую, с любящей его женщиной. А Виктория его полюбит; она просто еще сама не понимает, что они идеально подходят друг другу.

Месяца два назад он порвал со своей последней любовницей. Вернее, это было сделано по обоюдному согласию, — оба испытывали лишь скуку в обществе друг друга. Однообразные отношения опостылели Адаму, ему казалось, что с каждой новой женщиной все повторяется снова и снова. А ему хотелось чего-то большего, чего-то серьезного, цепляющего за душу и сводящего с ума.

И он это получил!

Виктория заинтересовала его с первого взгляда. Поначалу как красивая женщина, теперь же ко всему этому прибавился еще и характер. Но также присутствовало желание покорить гордячку. Она шла против его воли, а это лишь подогревало его интерес.

Адам вдруг понял, что месть Ридли и огромное наследство в какой-то момент отошли на второй план. На первый выдвинулась очаровательная Виктория. Она занимала все его мысли, и она не хотела ему подчиниться. Но, может быть, этот вечер что-то изменит в их отношениях? Ведь он добился от нее поцелуя.

В комнату вошел расстроенный Моррис. Он нес поднос с водой и бинтами, но бренди при нем не было.

— Эта старая скупердяйка…Она не дала мне бренди, не поверила, что это для тебя! — возмущенно выдохнул он.

Адам усмехнулся. Старой скупердяйкой Джон называл экономку, которая объявила моряку настоящую войну, борясь с его любовью к выпивке. Моррис же боролся за счастливую пьяную жизнь, но частенько проигрывал, как сейчас.

— Придется тебе достать свои запасы, — притворно посочувствовал ему Адам.

Моррис напрягся, — к своим запасам спиртного он относился очень серьезно.

— Мне срочно требуется излить душу, — привел веский аргумент Фокс, который окончательно убедил друга.

Тот притащил из своих резервов неплохой ром и приступил к перевязке Адама.

— Какая женщина, Джон! Сколько огня! Сколько эмоций! Уууууу!!! Осторожнее! — восторженные излияния Фокса постоянно прерывались воплями боли.

— Терпи, детка.

— Я весь в восхищении! Как она меня взбудоражила, давно со мной такого не было!

— Мой мальчик, ты тоже ее взбудоражил. Мне показалось, что она натыкалась на стены, идя по коридору.