Ну, почему с Адамом так сложно? Почему он не хочет делать так, как желает она? Раньше Виктория не знала отказа, — отец всегда выполнял все ее требования. Правда, порой приходилось прибегать к крайним мерам, чтобы заставить его делать то, что она хочет. Стоило лишь графу увидеть прекрасные глаза дочери, полные слез, и тут же перед ней рушились все препятствия, встававшие на пути к заветной цели…

Нестерпимо обидно было понимать, что Адам отказался от нее окончательно, — иначе он не вернул бы завещание. Но в то же время эта мысль придала сил, заставила забыть о страхе перед дядей и вызвала гнев. Нет, она так просто не сдастся! Не стоит поддаваться панике, она в безопасности, и Джулиана не даст ее в обиду брату. К тому же, у Фокса есть оружие против дяди, которое ей предстоит достать.

Двери на балкон отворились, и до Виктории из музыкальной залы донеслись звуки клавесина, которые стали тише, когда вошедший закрыл за собой двери.

— Я думал, вы обрадуетесь моему подарку, а вы будто бы напуганы, — раздался голос Фокса за спиной.

Виктория обернулась и заставила себя улыбнуться.

— Столь щедрый жест меня взволновал, мистер Фокс.

— Признаюсь вам, мисс Виже, жест не столь щедрый, сколь расчетливый. Да, вы не ослышались, здесь замешан холодный расчет. Во-первых, я хотел расположить вас к себе, а во-вторых, оградить мой многострадальный кабинет от ваших набегов.

Виктория смущенно улыбнулась. Страх отступил окончательно, а Адам продолжал говорить, и глаза его весело заблестели:

— Мне до сих пор снитесь вы, крадущаяся по темному коридору с лопатой наперевес. Вспоминая, сколь безжалостно вы обошлись с моим столом, мне становится страшно от мысли, что же случится, когда вы доберетесь до сейфа. Боюсь даже представить, какие изощренные способы вы изберете, чтобы вскрыть его.

Виктория рассмеялась и кокетливо спросила:

— Значит, вы хотели добиться моего расположения?

— Я ведь уже говорил, что хочу стать вам другом.

— Да, конечно, — пробормотала она, не удержалась и раздраженно дернула плечом, что вызвало у Адама довольную улыбку.

Повисло молчание, но оно не тяготило, а, наоборот, будто сближало их.

— Вы так и не рассказали мне о вашем арсенале, — вернулась к прежней теме Виктория; голосок ее звучал весело, но она была настроена решительно, — сегодня Адам расскажет ей все свои секреты.

Но Фокс будничным голосом ответил:

— Чудесный вечер сегодня, не правда ли, мисс Виже?

— Несомненно, но мне хотелось бы все же узнать, чем вы шантажировали моего дядю.

— А звезды как ярко сияют!

Виктория даже топнула ножкой от возмущения, но на Адама это также не произвело особого впечатления, он даже демонстративно отвернулся от своей собеседницы.

Что ж, она зайдет с другого бока: не родился еще на свет мужчина, на которого не действуют женские слезы! Она покосилась на Фокса, но он продолжал смотреть куда-то в сторону, что было ей на руку.

Виктория часто заморгала, потом зажмурилась, — но глаза остались сухими, не намечалось даже намека на малюсенькую слезинку. Она попыталась думать о чем-то печальном, но и это не помогло: видимо, душа очерствела за последнее время, и Викторию стало не так-то легко разжалобить.

Девушка вновь посмотрела на Адама, но он продолжал внимательно наблюдать за чем-то, почти отвернувшись от нее. Действовала она быстро и была беспощадна к себе: ткнула пальцем в глаз, сильно прикусила язык и больно ущипнула руку. И слезы пришли.

— О, боже! Какая прелесть! — восхищенно выдохнул Адам, продолжая смотреть на отражение Виктории в стекле окна. Именно в этот момент он осознал, что влюбился, окончательно и бесповоротно. И принял эту новость с присущей ему горячностью: казалось, она взорвала все внутри, убила и воскресила, и неожиданно вызвала бездну ликования. Виктория была создана для него, он это знал, чувствовал!

Виктория же ощущала беспокойство, потому что слезы текли, а Фокс все не поворачивался к ней, любуясь на какую-то не видимую с ее места прелесть. И окликнуть она его не могла, иначе он понял бы, что она опять решила разыграть перед ним спектакль.

— Виктория! Вы плачете?

Наконец-то обернулся! Девушка тут же отвернулась, скрывая лицо в ладонях.

— Нет, нет, сокровище мое, только не плачьте! Не терзайте меня!

Что-то шло не так, — она это ощущала каждой частичкой души. Насмешка? Фальшь в его голосе? Но почему? Ведь он не мог видеть, что она искусственно вызвала слезы. Видимо, ей показалось.

И тут он порывисто обнял ее за плечи, сжал своими горячими сильными ладонями. Виктория убрала руки от лица, всхлипнула для надежности и быстро, сбивчиво заговорила:

— Ах, мистер Фокс! Почему вы столь жестоки ко мне? Ведь я прошу вас о малости! Но вы даже этого сделать для меня не можете!

— Что же я должен сделать? Одно ваше слово — и я переверну этот мир, клянусь! Чем я вас так расстроил, скажите, молю!

Фальшь! Как пафосно звучат его слова! Он будто веселится.

Прижатая спиной к его груди, Виктория не видела лица Фокса и чувствовала себя весьма неуверенно. Девушка хотела выскользнуть из его рук, обернуться, взглянуть в глаза, но Фокс сам развернул ее, прижимая к себе теснее. И вдруг уткнулся лицом в шею, жадно втянул ее запах. Виктория ахнула, тело пронзило желание, ноги подогнулись, и она бы упала, если бы он не держал ее. А он стал целовать ее шею, спускаясь все ниже к груди, дразня и возбуждая. Виктория замерла, дыхание участилось. Но она не собиралась сдаваться и с силой оттолкнула его. Фокс отошел назад на несколько шагов.

— Вы что себе позволяете? — возмущенно выдохнула она.

— Утешаю вас.

Проклятый корсет, она никак не могла отдышаться, а сердце колотилось так, будто решило вырваться наружу.

— Кто так утешает?!

— А я всех дам так утешаю. Видите, вы уже не плачете.

— Вы!.. Вы!.. Не смейте ко мне подходить! — в панике воскликнула Виктория, видя, как он шагнул в ее сторону. Она прижалась к перилам балкона и медленно двигалась, в надежде ускользнуть от него. Но Адам находился как раз посередине балкона и, в каком направлении она бы ни шла, он стоял у нее на пути к дверям.

Фокс был напряжен, глаза возбужденно горели, и он, не двигаясь с места, следил за ее перемещениями, видимо, готовый в любую секунду схватить беглянку. И еще он выглядел бесконечно довольным, что возмущало Викторию еще больше.

— Как я погляжу, вы не учитесь на своих ошибках, а, может, понравилось искать ключик, и вы решили повторить?

Девушка нахмурилась; она не сразу поняла, о чем он говорит. А потом в памяти всплыло, как Адам искал на ней ключ, грозился раздеть и говорил, что это будет ей уроком. Неужели понял, что она опять пыталась его обмануть? Да что же ей так не везет?!

— А вы весьма безжалостны к себе, сокровище мое, — усмехнулся он и, кивнув на ее руку, которую она ущипнула, заметил: — Синяк останется.

— Глаза у вас не на том месте, что ли? — сварливо проворчала Виктория.

— Глаза у меня как раз на том месте, где нужно. Виктория, вы не устаете меня поражать! Из-за какой-то глупости разыграть спектакль!

Страсти утихали, оба успокоились и теперь говорили вполне нормально.

— Может быть для вас это и глупость, а для меня возможность выпутаться из ужасной ситуации, в которой я оказалась отнюдь не по своей воле.

Адам приблизился и, облокотившись на перила, серьезно посмотрел ей в глаза и ответил:

— Виктория, подумайте сами, если бы у меня было оружие против Ридли, топтал бы он сейчас землю?

Во взгляде девушки читалось недоверие.

— Почему тогда он вас не засудил? Дядя мечтал об этом! Я помню, как он был счастлив, только и говорил о том, что вас скоро повесят. Он даже улыбался!

— Хорошо, — сдался Адам. — Скажем так: оружие, которое вы так желаете получить, обоюдоострое, — оно может погубить Ридли, но и меня уничтожит. Когда был суд, терять мне было нечего, а теперь ситуация изменилась. Ничего больше я вам сказать не могу.