Если он сам не начнет первый.

Малыш Потти вдруг посмотрел на меня в упор и улыбнулся. Я подмигнула в ответ, а мальчик прикрыл рот ладошкой и хихикнул. И тоже подмигнул.

Ого, ушастик ко мне потянулся? Как приятно.

Я думала, Эфорр начнет мне мстить за безобразную и оскорбительную сцену в кабинете. Но он повел себя, как взрослый мужчина, — что в общем-то естественно для ученого мужа тридцати пяти лет от роду — и ограничился игнором. Ну и иногда цедил сквозь зубы или небрежно бросал разные распоряжения.

Ввиду того, что я не являлась бестолочью, а только притворялась ею, беспорядка в корреспонденции профессора не появилось. Я не знала, удивлялся ли он новым качествам Агнес, подозревал ли неладное. Но если и недоумевал, то долго не показывал вида, пока однажды не поинтересовался:

— В академии вы прикидывались идиоткой, Праст? Это не делает вам чести.

Вот же гадский сноб!

Хотя он об Агнес говорит. Мне и обижаться-то смешно.

Потому язвительное замечание я неохотно, но проглотила. А то вдруг правда жалование сократит? Чемоданы мне продать не удалось. Только потеряла время и нервы в ближайшем «секонд-хенде» местного волшебного разлива. Оказалось, «папа» выдал мне все самое дешевое, — в том числе и одежду, — чтобы не сбежала от профессора. Другой вопрос — зачем сам профессор терпит в собственном доме неприятную и невоспитанную девицу? Неужели из-за денег на стипендию?

«Это не делает вам чести, профессор», — издевательски передразнила я его.

Агнес между тем исчезла и давно не появлялась. Я вся извелась, находясь в полной неизвестности. Уже и речь заготовила шантажистскую, в которой грозилась безжалостно расправиться с ее репутацией, если она не поменяет нас обратно местами. Но, увы, мерзавка затаилась и молчала.

Потому мне оставалось только трудиться на профессора Эфорра и ждать. Если все вскорости не прояснится, то накоплю зарплату и найду другую службу. И кто-то же помог бестолочи обменяться со мной телами? Уверена, она знала о приближающемся наказании отработкой у аспида и скрылась загодя, подставив меня. Вот этого «помощника» я и собиралась отыскать, если сама Агнес не поторопится возвращаться.

Трудовые будни, тем временем, превратились в одну бесконечную рутину, которая все не заканчивалась и в конце концов приняла характер вечной каторги. Все осложнилось еще и тем, что по ночам мне стали сниться… кошмары.

Да, точно кошмары.

Потому что, если к вам пару раз в неделю во сне приходит какой-то небритый мужик в черном и пристально на вас смотрит — то как это еще назвать?

Профессор же получал горы писем. И столько же писал в ответ. Вернее, диктовал мне, несчастной.

Но строгий деловой костюм, который навязал Эфорр, мне понравился. В нем я не так сильно выделялась. Да и слуги больше от меня не шарахались.

Ну и цирк, конечно же, продолжался. Как без этого? Например, я нашла письмо, засунутое между створками массивных входных ворот. Буквы, вырезанные из журнала, зловеще оповещали: «Нам все известно». На мой вопросительный взгляд, гаргульи только плечами пожали. Сами в шоке, мол. Ага. Бездельники они, а не стражи.

Я спрятала неприятное послание в карман, чтобы потом злорадно сунуть в нос Эфорру, и… забыла о нем. Слишком много собственных забот занимали мой ум. Ведь приходилось привыкать к странному миру, а на это тоже уходило море энергии. Все тут было не как у людей, и даже техника работала на магии.

Или вот взять тех же гаргулий. Каждый раз, чтобы войти или выйти, нужно было сообщить им код, который постоянно менялся.

В свободное же время можно было слоняться по дому и собирать сплетни. Я даже повадилась на кухню и подружилась с горничными и кухаркой, миссис Питт-Роуз. У них-то я и пыталась разузнать побольше о Потти. Не представляла пока, где удастся применить информацию, но вдруг пригодится.

К сожалению, служанки и сами не знали, что это за мальчик. Впрочем, Питт-Роуз, конечно же, была в курсе всего, так как служила еще у родителей Эфорра, но почему-то не рассказывала. А разговоры ходили самые разнообразные — и что племянник, и что внебрачный сын. Профессор-то никогда не был женат.

Услышала я много полезного и о самом профессоре. Если кратко, то он: страдал манией чистоты (и немного паранойей, если спросить меня); изучал василисков, которых держал в академии в лаборатории; в пору наблюдений над этими тварями, шесть лет назад, был покусан и сам обратился в василиска.

Как это произошло практически, так сказать, я не поняла. Получил ли профессор от своих подопечных способность оборачиваться в змея или всего лишь обзавелся ядовитым языком и скверным нравом? По этому поводу показания слуг разнились. Но поговаривали, что он был вредный всегда, с самого детства.

Очень интересными мне показались и черно-белые фотографии на столике в гостиной. На одной из них улыбающийся профессор обнимал женщину-кошку!

Вот и в тот вечер мы с Кити сидели за столом на кухне, кутаясь в пледы. Эти наши посиделки только и скрашивали мою скучную жизнь в особняке и позволяли отдохнуть от бесконечных придирок профессора.

— А мать Потти была кошкой? — гадала я.

Кити смеялась и разводила руками.

— А где она? Умерла? Бросила малыша?

— Происхождение Потти держится в секрете, — ответила Кити и осторожно отпила горячий шоколад из глиняной кружки.

— Значит, наверняка незаконный сын! — воскликнула я.

— Все может быть.

— И почему таким все сходит с рук?! — продолжила я возмущаться. — Мне очень тревожно за мальчика. Постоянно грустный и двинуться боится. Он даже не играет, как все нормальные дети его возраста.

У Кити испуганно вытянулось лицо.

— Тут нельзя двигаться. И играть тоже. А вдруг разобьется что-нибудь ценное? Или паркет поцарапается.

Я страдальчески закатила глаза. Если честно, никогда не могла похвастаться особым подходом к детям. Всегда их сторонилась. Но Потти мне было до боли жаль.

А что если помочь ему? Совсем чуть-чуть?

Немного скрасить его унылое существование, пока он не преобразился в такого же вредного старого педанта, как его папаша… или дядя.

Но стоп! Семейные тайны Эфорров меня не касаются. Я просто хочу немного развеселить одинокого ребенка, пока пропадаю в этой глухомани и жду возвращения домой. Главное, чтобы Агнес объявилась поскорее, и тогда я снова на нее надавлю. Но все равно при мысли о том, что я никогда не выберусь из Катаны, горький ком стрял в горле.

Я встала и подошла к окну. Оно выходило на задний двор, где располагались гараж и несколько хозяйственных построек. Эфорр и незнакомая мне молодая женщина, обнявшись и смеясь, медленно двигались к черному выходу. Я знала, что профессор оплел дверь в бетонном ограждении заклятиями, испепеляющими на месте магическим огнем. Поэтому никогда туда не совалась.

Но кто эта особа?

Дамочка бесстыдно норовила прижаться к профессору бедром, но его это ничуть не смущало. Наоборот, он весьма охотно притягивал ее за талию поближе. Хм, а василиск только выглядит занудным святошей, а сам имеет любовниц. Которых провожает отнюдь не через парадные двери. Женщина на секунду повернулась, и я разглядела ее немного хищный профиль.

Кити, подкравшаяся сзади, проворно оттащила меня от окна.

— Ты ничего не видела! — взволнованно зашептала она.

— А что он свою подружку через черный ход водит? — иронично спросила я.

— Он бережет ее доброе имя, — серьезно объяснила мне Кити.

Хотя, что я дергаюсь? Эфорр молодой еще мужчина. Конечно же, у него есть личная жизнь.

Кити включила телевизор и цветная картинка медленно ожила в маленьком окошке допотопного монстра. Работал он на магии, естественно, прямо как серебряное блюдце из народных сказок. Только, катавшегося по нему наливного яблочка и не хватало.