— Магически заряженное вязкое вещество, которое просочилось с Той Стороны из-за махинаций темных еще во времена Каллина Благодетеля, — сказал профессор. — Но вы ведь осознаете, что сенат также стремиться проникнуть сюда? Я бы на вашем месте не был столь беспечен, мистер Сирил. Сенат давно положил глаз на Пустошь Шредера и спрятанный в ней Оазис. Сейчас они просто ждут, когда вы с Кливом и темными перегрызете друг другу глотки, и можно будет без проблем забрать все ценное. В Катане даже идет клеветническая кампания против оборотней, и особенно василисков.

— Я учту, профессор, — ответил Сирил серьезно.

Обед длился долго. По моим подсчетам часа три. Семейство, подкрепившись, пришло в хорошее настроение и оживилось. Беседа снова вернулась к истинным парам, кого-то осуждали, кому-то перемывали кости, и Эфорр заторопился.

— Тут уже невозможно находиться, Катерина. Закругляйся и пойдем, — раздраженно прошептал он мне.

Затем откланялся, сообщил хозяину, что оставаться на ночь мы не будем и пришлем человека за багажом.

— Не останемся на ночь? — удивилась я, когда мы вышли за ворота.

— А разве мы не хотим уединиться? — приподнял он бровь.

Ах, ну да. Сердце жарко встрепенулось и ухнуло вниз. Аж голова закружилась.

Он обхватил меня за талию и мы медленно пошли к океану. Уже вечерело и солнце катилось куда-то за горизонт. В небе пролетело несколько василисков.

О, нет! Василиски!

— Ты не против, если я сегодня обращусь и покрасуюсь немного? — задумчиво поинтересовался Эфорр.

Ого, чего-то мне стало страшно!

— Боишься?

— Немного.

— Но я же героически пережил испуг, когда ты демонстрировала свои метаморфозы. И даже не упал в обморок. Теперь твоя очередь, — невозмутимо протянул этот подлец, скользя ладонью ниже.

Как будто он не понимает разницы между василиском и метаморфом! Я мстительно ударила его по пальцам.

Мы вышли к уединенному пляжу и обнялись. Руки профессора снова опустились на мои ягодицы. Притянули меня потеснее, слегка приподняв.

Охнув, я прижала ладонь к его напряженному животу. Прерывистое и горячее дыхание Эфорра опалило кожу.

Я ощущала, как сокращаются его стальные мышцы под моими пальцами, как он раскаляется и мелко дрожит… Этот жар плавил и меня.

Но Эфорр вдруг отстранился, и я разочарованно застонала.

— Не могу удерживать ипостась, — хрипло выдавил он.

Я отступила на шаг — глаза его уже приняли золотистый оттенок и весь он стал вдруг больше и мощнее.

Молча кивнув, я уселась на песок и подобрала ноги.

Эфорр повернулся ко мне спиной и направился к океану. В какой-то момент его тело резко напряглось, а по шее вверх поползла блестящая чешуя. Он вскрикнул, согнулся, и передо мной вдруг расправил крылья огромный золотой змееящер. Пробежав немного вперед, он взвился в воздух, и я смогла хорошенько его рассмотреть. К крыльям прилагались две изящные лапы и гибкий змеиный хвост.

Я закрыла глаза ладонями. Какое безумие! Профессор Эфорр и правда чертово чудище!

Змей радостно метнулся высоко в небо и потом рухнул в океан с каким-то ликующим и громовым урчанием.

Оказалось, что он еще и плавает, да. Сквозь пальцы я смотрела, как мой любимый плещется, поднимая маленькое цунами.

Еще бы — такая туша!

В следующий миг он исчез и я забеспокоилась, не потонул ли.

Но нет. Из воды вышел уже человек. Совершенно обнаженный, кстати. И двинулся он прямо ко мне.

Определенно, никакой профессор не скромник. Вот ни капельки.

Я вцепилась в подол платья и подняла на него глаза. Черты лица стали жестче, мокрые пряди падали на лоб, а грудь вздымалась, как после бега на длинную дистанцию.

Приблизившись, он окинул меня потемневшим взглядом, опустился на колени и судорожно вздохнул. Не отводя от меня глаз, потянулся вперед и накрыл сверху тяжелым, разгоряченным телом.

— В воде трансформация происходит не так болезненно, — прошептал он мне на ухо, прикусывая мочку.

Сильная мужская рука сдавила грудь, замерла так на секунду, будто спрашивая разрешения. И получив безоговорочное согласие в виде моего хрипловатого всхлипа, коварно и неумолимо заскользила вниз. Губы обожгло поцелуем и я, вцепившись в короткие волосы на аристократическом затылке, наконец-то узнала, что значит быть женой василиска по-настоящему.

А не так как тогда в библиотеке, ага.

Бесконечно целоваться с Эфорром в воде было приятно, великолепно, незабываемо…

И только когда дурман близости немного рассеялся, мы осознали, что профессор остался совсем без одежды. Все расползлось на нем в момент обращения в василиска.

— Ты не позаботился о запасном костюме? — удивленно воскликнула я, выходя из океана и наблюдая, как Эфорр задумчиво топчется на берегу.

— Со мной такое впервые, — рассеяно ответил он, оглядываясь. — Я всегда все учитываю.

Ну да, это он от меня так поглупел. У меня даже щеки заалели от гордости. Тем не менее у нас не было ни клочка рубашки, ни лоскутка полотенца, вообще ничего, чтобы немного прикрыть срам.

Профессор уселся на песок в позе мыслителя, уронив голову на кулак.

Я натянула платье и с важным видом предложила идти так, без штанов. Эфорр веско возразил, что это недопустимо. В ответ на мое искреннее недоумение, привел несколько аргументов, совершенно невразумительных, но говорил уверенно.

— Я знаю свое везение, Катерина. Как только мы подойдем к дому, в соседском окне обязательно возникнет какая-нибудь любопытная старушонка с бессоницей. Или не спящая по ночам дева.

— В темноте тебя никто не разглядит, — выдвинула я контраргумент.

— Ты не принимаешь в расчет полную луну, — вздернул он бровь.

— Ханжа ты, — пробурчала я. — Ну порадуешь какую-нибудь деву или пожилую вдову. Не убудет.

Но профессор остался неумолим и в итоге придумал план, совсем уж безумный, как по мне. Прикрываясь руками, он метнулся в сторону поселка, где на самой окраине стояли дома победнее. Я осторожно последовала за ним.

Интересно, а если его и здесь кто-нибудь заприметит? Или профессора беспокоит внимание именно непосредственных соседей? Возможно даже, неких конкретных дам? А?

Белье в этом квартале сушилось на веревках, прямо протянутых через улицу и Эфорр ловко своровал одну, висевшую пониже, простынку. Быстро обмотавшись в нее, как в тогу, он стремительно подбежал ко мне.

— В темпе, в темпе, Катерина, — прикрикнул он, устремляясь обратно к пляжу.

— А обкрадывать и так бедных людей, по-твоему, красиво? — крикнула я ему, пытаясь догнать.

— Бедных василисков не бывает. Они все имеют долю в прииске, — бросил Эфорр на бегу.

До его цитадели добирались мы пешком и долго. Потому что располагался профессорский дом в глубине поселения, на возвышении. Но сил во мне было столько, что, казалось, я смогу и до самих холмов добежать не запыхавшись. Так я Эфорру и сообщила, получив мудрый совет приберечь силы на другие дела, более насущные.

И силы мне понадобились. Профессор был весьма искушен и неутомим в этих самых делах. И что самое главное — чертовски изобретателен.

Под утро, лежа на большой кровати, я почувствовала, как встал Эфорр и подошел к широкому окну. Снаружи уже с клекотом носились василиски. Он запрыгнул на подоконник и снова обратился.

Улыбнувшись, я перевернулась на другой бок и погрузилась в сон.

Разбудил меня поцелуй за ухом. Горячая рука скользнула с талии на живот и хрипловатый голос Эфорра прошептал:

— Ты видела брачные метки?

— Что?! — я подскочила на постели, и резко повернулась к нему.

Он завалился рядом и поднял согнутую в локте руку, по которой струилась вязь. Золотисто-льдистые нити переплетались с изумрудными.

— У тебя зеленая аура, Катерина. Ты знала? — протянул он.

— Свою ауру я не вижу, — пробормотала я, и взглянула на свое предплечье. У меня была такая же вязь, складывавшаяся в поразительно красивый узор. — И сейчас она так и будет у всех на виду как татуировка?