— До чего же обидно, что Клив убил магистра, — сердилась она, выписывая кисточкой детали. — Боюсь, вместе с этим человеком теперь утеряна и последняя надежда найти Мисси.

Вспомнились слова профессора о том, что он не знает, жива ли его сестра. Но бабушка верила.

— Я чувствую, — говорила она. — Чувствую сердцем. Моя крошка не погибла. Но все же я мечтала сама допросить магистра и оторвать ему… — она замялась. — И передать его властям.

Все-таки страшный человек бабушка Кэрол.

Науку метаморфоз я постигала с помощью Потти. Он очень веселился, когда я перевоплощалась в кого-нибудь из слуг или кинозвезд. Бабушка считала, что пока мальчик вынужден сидеть дома, развлечения ему не помешают. Мы с ним вместе и медитировали, и пытались укрощать стихии, и читали. И просто играли, без применения магии. Сын экономки также оказался прекрасным приятелем для Потти и выплесков темной магии у малыша не случалось.

А вечером мы с бабушкой Кэрол устроились за традиционной чашечкой чая у камина. Как правило, мы с ней рассматривали журналы мод или светскую хронику и тихо болтали.

Нагрянула совсем уже поздняя осень. Дожди лили не переставая, разводя сырость, холод и простуды. В такую непогоду без живого огня никак — и я, и бабушка в этом вопросе были единогласны.

— Сейчас на юге настоящая сказка, — бабушка протянула руки к камину. — Схватить бы Потти в охапку, и пуститься в путешествие. Жаль, что мы заперты здесь, в промозглом Каллине.

— Мне кажется, что силы Потти можно регулировать, — поделилась я своими давними соображениями. — Правильным воспитанием можно исправить все. Дать мальчику больше свободы, любви, ласки.

Бабушка довольно закивала, соглашаясь.

— У меня есть план получше. Далеко от Катаны, на востоке есть горная страна — Гергия. Там находится крупный храм Белого Единорога. Я мечтаю отвезти туда котенка.

— А чем может помочь тот храм?

— Гергские монахи творят чудеса. Я знаю это от моей очень близкой подруги, которой уже нет в живых. Но магические практики монахов признаны шарлатанством.

А ведь и правда — вокруг раскинулся огромный мир. И не все его земли похожи на развитую Катану. В других культурах и магия наверняка иная.

Бабушка закуталась поплотнее в жакет и продолжила рассказ:

— В Гергии нам обязательно помогут. Я показывала малыша специалисту. Его аура не совсем темная, скорее пепельная. Не сформировавшаяся до конца.

Мне думалось, что и аура профессора изменилась после трагического случая в лаборатории. Потому она такая двойственная сейчас.

— Я тоже это заметила. У Потти аура очень красивая.

— А разве от моего ангелочка могло родиться чудовище? Но Шон не верит. Он считает, что я подвергну мальчика опасностям и только все испорчу. Он такой прагматичный циник.

Хорошо, что бабушка это сама признает, несмотря на то, что рисует его всегда милым мальчиком.

Если Эфорр хоть на какое-то время и подтаял, то это, я полагаю, от переутомления. Потому что после знаменательных событий в таверне, профессор исчез и целый месяц не появлялся. Даже бабушка Кэрол обижалась. Внедрил мисс Рой с ее серокожим спецназом, забрал ненаглядных Слизов и был таков. Они, видимо, ему роднее.

А мне без него дышалось легче. Никто не кружил голову опасными поцелуями, не прикалывался, не цедил сквозь зубы колкости.

— Почему вы ждете согласия профессора Эфорра? — спросила я. — Вы можете сами отвезти мальчика в Гергию.

Бабушка поднесла к губам чашку с горячим чаем и грустно рассмеялась.

— На это существует несколько причин. Я давно уже не та, а путь туда трудный, надо плыть морем. Ведь маголетов я панически боюсь да и… есть люди, которых может совсем не устроить исцеление Потти. А вдруг случится погоня? И я все-таки учитываю мнение Шона.

— Было бы идеально, если бы сам профессор поехал.

— А он уперся и не желает.

Я задумалась над словами бабушки Кэрол. Где-то я понимала Эфорра. Он не хотел рисковать. А с другой стороны, мальчик растет. Еще лет десять — и его не удержать. Парню необходима полноценная жизнь, магакадемия, друзья, девушки.

Тем временем к нам заявились на ужин бабушкины приятельницы и я спешно приняла облик мисс Олли, как назвала свой образ секретаря. Улыбнулась мило старушкам и покинула гостиную, чтобы немного побыть одной.

Направилась я в библиотеку, где коротала вечера над книжками по теории магии. Но сейчас у меня была отложена одна крайне любопытная монография о метаморфах и о Каллине Благодетеле. Хоть убейте, но что-то в его истории меня беспокоило, не давало покоя. Вот прямо, как крошка в постели.

Я зашла в библиотеку совершенно свободно, не ожидая подвоха… и чуть не получила разрыв сердца. Под торшером уютно расположился Эфорр с газетой.

— Извините, — пролепетала я, вознеся хвалу небесам и местной богине света, что надоумила меня нацепить личину. — Кэрол попросила захватить какой-нибудь легкий роман.

Пусть думает, что я одна из подружек бабушки.

Эфорр окинул меня заинтересованным взглядом, остановившись на секунду в районе впалой груди.

Простите? Не поняла.

Я возмущенно посмотрела в ответ. Под толстейшими стеклами он все равно не узнает взгляда.

— Катерина, — протянул профессор небрежно. — Заканчивайте валять дурака и проходите.

Я вернула свой настоящий облик и прошла в комнату, осторожно поглядывая на Эфорра. За тот месяц, что мы не встречались, я успела отвыкнуть от него. И теперь василиск мне виделся каким-то осязаемо-реальным, правдивым, что ли. Словно зрению добавили резкости, а эмоциям остроты.

Я прошествовала под его внимательным взглядом и уселась напротив, прямо на стол. Да, очень смело и вызывающе. Но надо собраться с духом и дать бой, раз скрыться не получилось.

А почему он такой небритый? Проверила ауру — правда Эфорр.

Я вопросительно посмотрела ему прямо в глаза.

— Когда вы пришли? Мы с бабушкой Кэрол вас не заметили.

— Не так давно, представьте себе, — он глядел тоже пристально. — Не захотел мешать бабушкиным посиделкам и сразу спрятался в библиотеке.

Мы помолчали, но напряженного зрительного контакта не прервали.

Совсем неспроста он здесь, совсем неспроста.

— Что-то случилось? — нарушила я тягостную тишину.

— Еще нет, — таинственно ответил он.

— Если бы вы немного пояснили свою мысль, профессор. Сделали ее более прозрачной, — я закинула ногу на ногу.

Эфорр поудобнее расселся в кресле и принял равнодушный и скучающий вид.

— Я каждый вечер обращаюсь в василиска, летаю к морю и стал нестабилен, — наконец сообщил он.

Как мило. А я тут при чем?

— А бабушка ничего не говорила, — прокомментировала я уже вслух.

— Она не знает.

Снова молчание, а выражение лица нейтрально светское.

— Возможно, это от того, что вы утеряли истинную пару или не можете с ней воссоединиться? — деликатно поинтересовалась я.

— Возможно, — последовал уклончивый ответ.

— И что вам мешает решить эту проблему? Неужели, гордыня?

— Я пока ни в чем не уверен, — он поменял позу и слегка подался вперед.

— Так чего же вы ждете? — я развела руками. — Мы можем выяснить все прямо сейчас. Неловко заняться любовью на столе. Вдруг брачные метки проявятся и вы окончательно уверитесь?

Последние слова я уже почти выплюнула. Вот же мерзкий сноб. Даже признаться девушке нормально не в состоянии. Как же он меня бесит!

Профессор же сразу оживился и расплылся в улыбке точно кот, почуявший сметану.

— Как я могу предложить подобное приличной барышне, — протянул этот лицемер.

— А я неприличная и далеко не девица, — я многозначительно приподняла одну бровь — ну что, получай, подлец.

— Вы — нет, а Агнес? — спросил профессор сощурившись. В его плавных движениях мелькнуло что-то хищное.

— Не знаю точно, но… определенно нет, не девица, — в этом я была не так уверена, если честно. Но мне нравилось дразнить Эфорра.