— Спасибо, насмотрелась, — поджала губы Арина.

— Ну неужели не любопытно? За билет денег не беру, твою безопасность гарантирую.

— Ну давай.

Дом восемь, стоявший напротив одиннадцатого, судя по всему, перенес пожар и был признан неподходящим для жилья. Так что обитателей в нем не было, стекол в окнах — тоже. На третьем этаже над улицей нависал весьма изящный балкончик, поддерживаемый двумя малообаятельными кариатидами. Моня показал на него, Давыд кивнул — и парочка, а за ними Арина, Лика и один из рябчиков в роли связного, последовали в парадную.

Про этих кариатид по Левантии ходила малопристойная легенда. Ровно напротив, на одиннадцатом доме, тоже на третьем этаже, был точно такой же балкончик — но уже поддерживаемый атлантами. Говорили, что весьма знатные влюбленные (тут сплетники называли множество фамилий) перелезали с балкона на балкон по перекинутой доске, скрываясь, соответственно, от мужа одной и жены другого.

— Единственное, дамы, прошу тут не курить, — сказал Давыд на ходу, прыгая через три ступеньки, — мне сосредоточиться надо, а запах очень отвлекает.

Арина с Ликой кивнули.

— Арин, — шепнул ей на ухо Моня, — ты, когда все это будет, приглядывай за ним как врач. Но если что — не к нему, а ко мне. Его нельзя отвлекать.

Проходя через анфиладу комнат третьего этажа, Моня подобрал почти не обгоревший матрац — и расстелил его на балконе.

— Прошу! — указал он Шорину несколько театральным жестом. Шорин лег, потянулся и закрыл глаза.

— Он тут что, спать будет? — шепнула Арина Цыбину.

— Ну, почти.

— А я думала — драконы красиво воюют. Дым, огонь — и посередине змей в блестящей чешуе.

— Знал бы — фейерверков бы припас. Ради зрелища. Не, никакой чешуи — обычный человек.

— А почему тогда дракон?

— Ну… Сильный, огненный… Плюс раньше они к драгунским полкам приписаны были. Чтоб передвигаться быстрее. Драконы-драгуны. Похоже. Ты смотри, сейчас интересное начнется.

Глаза Давыда под веками вдруг начали бешено метаться. Он заскрипел зубами, сжал кулаки и выгнулся, как в припадке. Закричал, завертелся. Арина хотела броситься к нему — но Моня удержал, кивком головы показав, что все в норме.

Шорин взревел, весь напрягся — и резко открыл глаза.

— Готово, — сказал он устало, — а разговоров-то было…

— Ты ляг, поспи часок, — заботливо захлопотал вокруг него Моня, подавая фляжку.

— Не поверишь, я в порядке. А для тебя дельце есть. Там девочки, три штуки, которые щит держали. Их бы успокоить малость. А то сейчас в себя придут — бузить будут.

— Это мы запросто, — улыбнулся Моня.

Он закрыл глаза, сосредоточился… Из парадной дома напротив выскочила девушка. С такого расстояния Арине показалось, что на ней та самая шляпка, которую ей когда-то притащил Ангел. Наверное, ошиблась — видно через зелень растущего в палисаднике каштана было так себе, и сама Арина особой зоркостью не отличалась. Да и мало ли в Левантии похожих шляпок?

Моня сложил большой и указательный пальцы в колечко — и показал товарищам.

— Одна сбежала. И на ту, которая щит не держала, силенок не хватает.

Арина удивилась: она знала этот жест — так американцы показывали, мол, все в порядке. При этом скалились в улыбке и говорили «хоккей». Какой же тут хоккей, если силенок не хватает? Но, кажется, Давыд с Ликой поняли, что хотел сказать и показать им Моня.

— Я вот, кстати, нет, — улыбнулся Лике Давыд, — хочешь, с вами пойду?

Лика медленно покачала головой.

— Я пойду одна.

— Сдурела? — поинтересовался Моня светским тоном.

— Я должна. Мы все-таки подруги… дружили. Если сейчас попытаемся вломиться всей ордой — она перестреляет нам половину рябчиков. А я попытаюсь ее уговорить. Пообещаю, что не допущу высшей меры, что… Ну, там посмотрим.

— Ты, конечно, начальство, тебе решать, но, по-моему, это дурь, — разозлился Шорин.

— Ты прав. Но я не могу не пойти.

Шорин хотел что-то возразить, но Моня мягко отодвинул его в сторону. Арина видела, как блестят глаза у Лики. Да, отговаривать ее было бесполезно.

Дверь хлопнула. Арина выскочила на балкон и смотрела, как Лика, такая хрупкая в своем сером платье с белым воротничком, пересекает залитую солнцем мостовую Троицкой улицы. Как скрывается в темной парадной.

На балкон вышли Давыд и Моня. Цыбин достал из кармана складной театральный бинокль с перламутровой ручкой — и пытался что-то разглядеть через грязные окна дома напротив.

Не спрашивая разрешения у Шорина, он закурил. Тот отодвинулся чуть в сторону, но ничего не сказал.

На балконе с атлантами показалась Лика. Она подняла руку и показала такой же хоккей, как показывал Моня.

Вздрогнув всем телом, она сделала шаг вперед — и тогда даже Арина заметила, что за спиной у Лики Фима держала финский нож у Ликиного горла.

— А вот руками махать не надо, — сказала она, вроде бы, довольно тихо — но Арина услышала, как будто говорили у нее над ухом.

Фима ткнула Лику кулаком чуть ниже плеча. Раздался тихий хруст — и рука Лики повисла плетью.

— Ключица, — прошептала Арина. Моня дернулся бежать вниз.

— Стой! — крикнула Лика. Моня замер.

— Тебе слова не давали, — услышала Арина голос Фимы.

И финский нож запорхал по лицу Лики, оставляя порезы на щеках, лбу, носу и подбородке.

— Но она дело говорит, белобрысый! Дернетесь — прирежу ее.

Моня стал белее своей рубахи. Шорин вцепился в ограждение балкона.

Фима снова приставила нож к горлу Лики. Другой рукой она залезла к ней в сумочку, достала наручники и приковала Лику к балкону.

— Ну все, пока, не хворайте, — Фима махнула платочком.

Арина не могла понять, куда собирается Фима. Но тут снизу, с улицы на уровень третьего этажа взлетел мотоцикл Шорина. Фима прыгнула в седло.

В ту же секунду Давыд одним движением забрался на ограждение — и прыгнул с него.

Он мертвой хваткой вцепился в плечи Фимы. Та закладывала крутые виражи, ныряла вниз и свечкой взлетала, пытаясь сбросить с себя Шорина. Но он все-таки сумел оседлать мотоцикл за спиной у Фимы. И достал пистолет.

— Идиот! Застрелишь меня — сам вниз полетишь, — прошипела Фима.

— А что, Давыд летать не умеет? — шепотом спросила Арина.

Моня покачал головой:

— Не его специальность.

Арина заставила себя оторвать глаза от страшного зрелища. Она сбежала по лестнице, свистнула ближайшего рябчика — и побежала освобождать Лику.

Они успели донести Лику до катафалка, остановить кровь и зафиксировать руку, когда раздался жуткий грохот.

Арина вскинула голову.

— Он ее оглушил. Рукояткой по голове. Прямо над крышей. Успел спрыгнуть вместе с ней, а мотоцикл упал, —  кричал Арине кто-то из рябчиков.

— Так что стоишь? Беги, помоги, — крикнула Арина.

Но Шорин уже сам вышел из дверей черного хода с перекинутой через плечо связанной Фимой.

Подскочил Моня, перехватил Фиму — и Шорин сполз по стенке.

Арина собрала всю волю в кулак, чтоб не броситься к нему, бледному до синевы. Впрочем, рябчики дотащили всех до катафалка — быстро и бодро.

— Простите, товарищи, вам придется пешком, — сообщила рябчикам Арина, — у нас тут раненый и опасный преступник.

— Да мы понимаем, прогуляемся, тут недалеко, — нестройно ответили те. В катафалке Арина все-таки не удержалась.

— С ним все в порядке? — спросила она у Мони, — или как там у вас, хоккей?

— Устал. Сутки проспит, потом кукситься будет… какое-то время, — вздохнул Моня. — А хоккей-то тут причем?

— Ну вы пальцами так делали, — Арина показала, как именно.

— А, это другое. Показываем, мол, «я на нуле, мутить не способен».

— Давыд! — невнятно пробормотала Лика, стараясь не шевелить изрезанными губами. — Я теперь твоя должница. Говори, что хочешь.

— Убеди вон ту дуру выйти за меня замуж, — так же тихо шепнул ей Давыд.

— Не обещаю, но попробую.

— Лика, пожалуйста, не болтай, тебе вредно, — Арина сама испугалась своего голоса, насколько громче он звучал, чем голоса Давыда и Лики, а потом добавила тихо: — Я согласна.