Через пять лет Макс получил должность бургомистра уже путем выборов. Он умер в 1962 году. София намного пережила братьев, скончавшись в 1990-м в возрасте восьмидесяти девяти лет.

У Макса было шестеро детей (в том числе Георг фон Гогенберг), у Эрнста — двое, у Софии — четверо. Так что сейчас по всему миру «рассыпано» немало потомков эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги Софии Хотек, герцогини фон Гогенберг.

Сегодня княгиня Анита фон Гогенберг старается, чтобы музей в Артштетгене не только мог объективно рассказать о Франце Фердинанде, но и превратился в один из известных туристических брендов Австрии.

В магазине при замке продаются не только книги, буклеты, альбомы и открытки с портретами эрцгерцога и его жены, но и многочисленные сувениры, которые в России наверняка вызвали бы яростные споры. Например, бутылочки со шнапсом «Франц Фердинанд» или джем, варенье и мед «от Франца Фердинанда». Хорошо продаются наборы шоколадных конфет «Франц и Софи» с портретами супругов на этикетках. И конечно, всякие магнитики и значки. Продаются еще различные обереги из камней, подобные тем, которые вроде бы носили эрцгерцог и его жена. Странно, что их покупают, ведь такие амулеты не уберегли эрцгерцога и его супругу.

Но, несмотря на то, что «популяризация» образа Франца Фердинанда идет довольно быстрыми темпами, эрцгерцог, престолонаследник, потенциальный реформатор империи и жертва выстрелов Принципа, похоже, всё больше уходит в тень исторической науки. Трудно, например, представить себе, что на улицах Вены собравшиеся в кучку австрийцы яростно спорят о нем.

Что же касается его убийцы — совсем другое дело. Похоже, даже среди потомков эрцгерцога к нему относятся по-разному.

«В нашей семье, — говорила княгиня Анита, — не было ненависти к Принципу. Он был молодой и несчастный человек, которого просто использовали. Потом он долго сидел в каменном мешке. Но, конечно, для многих и сейчас это сложный вопрос, кем он был — убийцей, террористом или героем».

Ну а для Георга фон Гогенберга он, как уже говорилось, «обыкновенный убийца».

Если, оказавшись в городе Сараево, столице нынешнего государства Босния и Герцеговина, вы вдруг захотите побывать в местах, где родился и вырос Гаврило Принцип, то и сегодня сделать это будет не слишком просто. Дорога на его малую родину займет шесть-семь часов на автомобиле. Придется пересечь почти всю Боснию.

Сегодня Босния — достаточно необычное государство, конфедерация, состоящая из Федерации Боснии и Герцеговины (большинство ее жителей составляют боснийские славяне-мусульмане, или бошняки, и хорваты-католики) и Республики Сербской, где преобладают сербы. Но и в Сараеве (столице Федерации) существует крупный сербский район — Восточное Сараево.

Такое государственное устройство — результат гражданской войны 1992–1995 годов, когда сербы, хорваты и мусульмане, недавние граждане единой Югославии, с упоением истребляли друг друга, и соглашения о прекращении огня, подписанного 21 ноября 1995 года на американской военной базе Дейтон в штате Техас президентами Сербии, Хорватии и лидером боснийских мусульман. Именно по Дейтонскому соглашению была определена «конфигурация» нынешнего боснийского государства.

Хотя границ в буквальном смысле слова между Федерацией и Республикой, как и между «федеративным» и сербским районами Сараева, сейчас нет, в разных частях Боснии и по сей день чувствуется разное отношение и к современным событиям, и к истории, и к некогда общим для всей Югославии национальным героям. И к Принципу в том числе.

…В этой стране перемешано всё: имена, национальности, память о прошлом. Во время путешествия в родное село Принципа за окном машины сменяют друг друга сербские, мусульманские и хорватские села. Потрясающие по красоте пейзажи — то горы, то равнины. Даже погода за время поездки может измениться несколько раз. Но неизменно одно — следы многочисленных войн, которые прокатились по этой земле в XX веке.

Еще от социалистической Югославии остался, например, мемориал на реке Неретва в память о развернувшейся здесь в марте 1943 года ожесточенной битве партизан маршала Тито с немцами, итальянцами и их местными союзниками. Тогда партизаны с боями прорвали кольцо окружения и под огнем смогли переправиться через Неретву, эвакуировав всех своих раненых. В центре мемориала и сейчас стоит каменная стела со словами Тито: «Мы не имеем права оставлять раненых».

А дальше уже встречаешь следы последней югославской войны: разрушенные дома, сгоревшие села, многочисленные желтые ленты на заросших полях, означающие, что в этих местах до сих пор остались мины. Минные поля и пробоины от пуль и снарядов в стенах домов встречаются на всём пути до села, в котором родился Гаврило Принцип, да и в нем тоже. Во время гражданской войны досталось и историческим символам, которыми раньше гордилась вся страна.

От дома в Обляе, в котором родился Принцип, остались одни развалины. Летом 1995 года его заняла хорватская армия, в ходе операции «Буря» начавшая наступление на непризнанную Республику Сербскую Краину. Тогда в селе сожгли и разрушили многие дома, а дом-музей Принципов — одним из первых как олицетворение «сербского национализма». Все музейные экспонаты из него пропали, и никто точно не знает, где они сейчас.

Жители, кто мог и успел, бежали из села. В 1991 году, перед началом войны в бывшей Югославии, в Обляе, по официальным данным, проживало 193 человека. В 2014-м, когда автор этой книги побывал там, село выглядело почти безжизненным, удалось поговорить лишь с несколькими его жителями. Некоторые дома до сих пор не восстановлены.

В документальной хронике 1972 года, о которой говорилось выше, есть такой эпизод: жители города Босанско-Грахово, центра «района», к которому относится Обляй, осматривают выставленный прямо на улице макет культурно-развлекательного центра имени Гаврилы Принципа. «Под крышей этого самого большого в Югославии центра разместятся музей, библиотека, кинозал и другие помещения, предназначенные для культурной жизни жителей города», — говорит диктор.

Этот центр действительно построили. Строительство обошлось в три миллиона тогдашних немецких марок. Он стал самым большим во всей Югославии. Но в 1995 году его тоже полностью разрушили хорватские военные. Мы походили по его «внутренностям», заваленным осколками кирпича, арматуры, битым стеклом и различным мусором. Кое-где они уже заросли травой и даже кустами. Представитель местной администрации рассказывал, что здесь по вечерам собирается местная молодежь. Судя по эмблемам футбольных клубов и названиям различных поп-групп, написанным на стенах, так оно и есть. Впрочем, встречаются и другие надписи: «Да здравствует Сербия!», «Да здравствует Принцип!», «Гаврило Принцип — наш герой!»

Прямо напротив разрушенного центра, в сотне метров от него, на центральной площади города стоит католический крест — памятник погибшим здесь в 1995 году хорватским «освободителям» города. Показывая этот крест приезжим, местные сербы (здесь их большинство) недовольно морщатся и говорят, что не раз поднимали вопрос о его переносе в другое место.

О том, как сербы в этих местах относятся к Принципу, говорит такая деталь: сотрудник местной администрации, показывавший развалины дома семьи Принципов, первым делом встал на колени и начал целовать тот самый камень во дворе дома Принципов в Обляе, на котором, по легенде, Принцип нацарапал свои инициалы. Делал он это явно искренне, а не просто рисуясь перед нами.

Он же рассказывал, что уже несколько месяцев собирают деньги на восстановление дома Принципа в Обляе и установку если не полноценного памятника, то хотя бы бюста. Они собирались это сделать к 28 июня 2014 года — столетию выстрелов Принципа в Сараеве — и действительно сделали. Сербские телеканалы Боснии и Герцеговины и белградское телевидение подробно освещали эти торжества. Дом отстроили заново, по возможности восстановили экспозицию, а во дворе открыли бюст Принципа.