Суд над Аписом и другими «заговорщиками» начался 2 апреля (20 марта) 1917 года. Малобабича удалось сломать, и он дал нужные показания, подтвердив, что Апис был инициатором покушения на королевича. А вот от Мемхедбашича не удалось добиться ничего. Был арестован также еще один член «Молодой Боснии» Мустафа Голубич, но и он не сказал ничего интересного для следователей.
Однако вскоре Апис неожиданно написал рапорт на имя председателя военного трибунала полковника Петра Мишича с признанием, что именно он организовал убийство Франца Фердинанда, что Принцип и другие заговорщики состояли у него на службе и что в заговоре косвенно участвовал русский военный атташе в Белграде полковник Виктор Артамонов.
Апис писал, что поскольку Малобабич и Мехмедбашич обвиняются в подготовке покушения на королевича Александра, то он обязан объяснить суду свои отношения с ними:
«Раде Малобабича[36] я как шеф разведывательного отдела Гл[авного] Генерального] штаба привлек для того, чтобы он мне организовал разведывательную сеть в Австро-Венгрии, и он взялся за это. Это я сделал по согласованию с русским военным атташе г. Артамоновым, который лично встретился с Раде в моем присутствии. После того как Раде начал работу, я, понимая, что Австрия готовит войну с нами, стал думать, что с устранением австрийского престолонаследника Фердинанда военная партия и направление, которые он возглавлял, потеряют свою силу, и тем самым военная опасность для Сербии перестанет существовать или, по крайней мере, будет отсрочена на некоторое время; поэтому я поручил Малобабичу устроить во время ожидавшегося приезда Фердинанда в Сараево покушение на него.
На это я окончательно решился после того, когда меня Артамонов уверил в том, что Россия нас не оставит без своей защиты, если Австрия нападет на нас. Г. Артамонову я ничего не сообщил о моих намерениях относительно покушения, а повод для того, чтобы узнать его мнение о поведении России, я нашел в том, что наша разведывательная работа может стать слишком ощутимой и дать предлог к нападению на нас Австрии.
Малобабич выполнил мой приказ — организовал и совершил покушение. Главные его участники состояли у меня на службе и получали небольшой гонорар, который я получал от г. Артамонова, ибо Гл[авный] Генеральный] штаб еще не имел средств для такой широкой деятельности…»
Далее Апис утверждал, что Малобабич с помощью офицеров-пограничников доставлял в Боснию бомбы, револьверы и боеприпасы, в том числе и для участников сараевского покушения[37].
«Так как во всём этом имеются не очень удобные моменты для интересов государства, а я вынужден использовать это для своей личной защиты и защиты главных обвиняемых по делу о покушении на Е[го] В[ысочество] Престолонаследника, считаю, что мой долг как серба сообщить об этом сначала суду», — отметил Апис в рапорте.
Еще через два дня он написал длинное льстивое письмо королевичу Александру, в котором попытался объяснить наследнику «ценность» двух своих товарищей по несчастью — Малобабича и Мехмедбашича, которых, по его словам, он «сберегал, о них заботился и защищал»: «Первый, Ваше Высочество, по моему приказанию осуществил организацию покушения в Сараеве, а второй, единственный серб-мусульманин, который участвовал в покушении, избежал суда австрийского, перебежав к нам».
Далее на нескольких страницах шли уверения в любви и преданности, утверждения, что они найдут в себе силы вновь служить королю и его сыну, просьбы о прощении, снисхождении и «королевской милости», хотя Апис и заявлял, что является «полностью невинным», а в организацию «Черная рука», которая была создана «с чистыми намерениями», вступил с верой, что, «сотрудничая с ней, буду слугой Вашей персоны».
«Ваше Высочество! — писал Апис. — Умоляю Вас прекратить это дело. Не допустите, чтобы сербский военный суд для офицеров довел до конца приговор австрийского военного суда. Не допустите, чтобы суд для офицеров поставил клеймо предательства на челе тех офицеров, которые мечтали об освобождении всего сербского племени и во славу Вашего имени».
Такое же письмо Апис отправил и королю Петру, но ответа ни от него, ни от наследника не получил.
Пятого июня (23 мая) 1917 года Апис и его соратники были приговорены судом к смертной казни (Мехмедбашич получил 15 лет тюрьмы). Они подали прошения о помиловании. Британское и русское правительства советовали Александру помиловать Аписа. Несколько осужденных действительно получили помилование. Но Апис, Раде Малобабич и Любо Вулович были расстреляны на рассвете 27 (14) июня в одном из оврагов вблизи Салоников. Больше двух часов, у отрытых могил, им читали приговор, и они до последней минуты надеялись, что в самом конце будет сказано о помиловании. Но этого не произошло. Говорят, Апис умер со словами: «Да здравствует Сербия! Да здравствует Югославия!»
Апис унес с собой много тайн. И одна из них — его отношения с Принципом и другими «сараевскими заговорщиками». Было ли всё так, как он описал? И какую роль в действительности сыграл во всей этой истории упомянутый им в рапорте российский военный атташе полковник Виктор Артамонов?
Апис утверждал, что Артамонов давал деньги на создание сербской разведывательной сети в Боснии, а он использовал эти средства для организации покушения, не поставив в известность русского атташе. То есть формально Артамонов в заговоре не участвовал.
Однако за отработку «русского следа» австрийская и германская пропаганда вплотную взялась сразу же после покушения. Василий Штрандман отмечал в мемуарах: «Всё упорнее и громче раздавались из Вены и Будапешта голоса… о непочтительном отношении российского посланника Гартвига к памяти убитого эрцгерцога, которое якобы выразилось в том, что он не приспустил русский национальный флаг на императорской миссии в день похорон эрцгерцога, и еще ранее, в самый Видовдан, т. е. в день сараевского убийства, будто бы устроил у себя вечерний прием, причем веселье и шум ясно слышались на улице». Австрийские газеты особенно напирали на то, что из окон посольства якобы слышался «звон бокалов». Все эти «разговоры и сплетни» Штрандман называл не только лживыми, но и клеветническими.
Но после начала войны версия о «русском следе» повторялась неоднократно, что легко объяснимо: врага нужно было выставить в невыгодном свете. Например, 25 января 1916 года в австрийской газете «Нойе фрайе прессе» утверждалось, что Россия не только знала о готовившемся покушении, но и подталкивала Белград к его осуществлению. Якобы после захвата Белграда в руки австрийцам попала личная переписка российского императора Николая II и сербского короля Петра I.
Советские историки Михаил Покровский и Николай Полетика в 1920—1930-х годах тоже обосновывали тезис о виновности русского Генерального штаба и в целом «царизма» в сараевском убийстве. Что-то подобное писало и издание «Балканская Федерация» («Federation Balkanique»), выходившее в Вене после войны под покровительством Коминтерна[38].
А австрийский (впоследствии немецкий) писатель Бруно Брем (псевдоним Бруно Клеменс) выпустил в 1931 году роман «Апис и Эсте», в одном из эпизодов которого Апис лично вручал Принципу пистолеты, а из соседней комнаты за этим наблюдал Артамонов, который затем подошел к Принципу и «благословил» его на покушение.
Официальное отношение русского правительства к убийству было, разумеется, негативным. Николай II послал от своего имени венок на гроб Франца Фердинанда. А второй секретарь российского посольства в Вене князь Гагарин, которого посол Николай Шебеко послал в Сараево для получения информации «из первых рук», докладывал: «Здесь, в Сараеве, на месте, еще более проникаешься отвращением к ужасному преступлению. Гнусным злодеем оказался боснийский серб, 20-летний ученик 8-класса сараевской гимназии Принцип. Другой анархист — Чабринович, тоже серб и боснийский уроженец».
