Прошло около получаса. Всё было кончено. Почти все воины в пурпурном лежали на стене в крови, многие нашли свою смерть в башнях, которые теперь одиноко стояли, залитые кровью, как мёртвые великаны. С каким-то тупым равнодушием Рейн отметил, как один из гвардейцев — кажется, его звали Фарам — лежал без движения у зубцов, в его груди торчал короткий западный меч. Кроме него погибло ещё восемь человек из их сотни — некоторые от стрел, другие — во время боя на стену.

Рейна трясло. Он так и стоял, не в силах сдвинуться с места, когда к нему подошёл Эзра. Тот выглядел спокойным и собранным, хотя кольчуга сбоку была разорвана и стала вся красной от крови.

— Кончено. — сказал гвардеец с мрачным удовлетворением. — Скоро нас сменит другой отряд. Хвала Творцу, сегодня Рамелис обломал свои стальные зубы о наши стены.

Рейн молча кивнул, движение почему-то отозвалось болью в левой руке. Он перевёл взгляд на неё и обнаружил, что от локтя до кисти идёт глубокий алый разрез. Рейн скривился, кое-как обмотал руку чистым белым платком, протянутым ему одним из священников, и отошёл от края стены поближе к остальным. Как только схватка подошла к концу, кипучая энергия куда-то делась, он чувствовал себя разбитым. Эзра заметил его рану и сказал, хмурясь:

— С тебя на сегодня хватит. Отправишься в казармы с ранеными и будешь сидеть там, пока рука не заживёт. Понял?

— Наместник Рамелис… он ведь знал, что делал, когда отправлял своих солдат на штурм. У него их тысячи, Эзра, тысячи, он может разбрасываться ими, как пожелает. — юноша понял, что потерял слишком много крови и несёт чушь. — В городе слишком мало воинов, он измотает нас. Измотает, а потом… — он не договорил и умолк, не в силах продолжить. Из города со стороны казарм слышался солдатский рожок.

— Построиться! — рявкнул Эзра. — Всем вернуться в казармы! Гвардейцы из Двенадцатого полка нас сменят.

Весь день армия Рамелиса с упорством морского шторма билась о стены Города Истин. Снова и снова тысячи воинов в фиолетовом поднимались на стены, но гвардия и маги встречали их огнём и сталью, и людское море с шумом отходило назад, ничего не добившись. Иногда легионерам удавалось обескровить защитников, но даже эти атаки захлёбывались под ливнем стрел и пламени.

Было тихо. Огромное, в полнеба солнце цвета кровоподтёка клонилось к закату. Армия наместника отступила к лагерю, забрав с собой раненых и оставив мертвецов лежать прямо у городских стен. Сгоревшие осадные башни одиноко стояли в поле, как стволы гигантских деревьев, и белый туман клубился вокруг. Бой кончился. Город Истин оставался непокорённым — пока что. В лагере Рамелиса упрямо трубили рога, будто говоря защитникам, что всё это было только началом. Наместник может целую вечность посылать свои легионы под стены Города, пока его защитники не будут сломлены, а стены не падут.

В конце концов даже самый прочный камень уступает стали.

Рейн стоял у казарменной стены, рассеянно наблюдая, как клубы густого жирного дыма поднимаются в небо. Эзра приказал придать павших воинов огню, и сейчас погребальные костры горели оранжевым магическим пламенем. Война была смыслом жизни для Саберин, эти гвардейцы встретили смерть достойно — в бою, защищая Мать Церковь и родной город.

Рейн шевельнул затянутой в грубую ткань рукой и поморщился. Его рана оказалась не такой уж глубокой, но всё равно болела и страшно чесалась. Впрочем, невелика беда — он всё равно сможет драться правой рукой.

После штурма прошло всего два часа, а он уже ощущал страшную усталость. В казарме юноша пробыл недолго. Лекари Церкви перевязали его рану, затем он машинально опрокинул в себя миску безвкусного риса и чашку странного маслянистого чая и вышел за дверь — оставаться наедине с живыми и умирающими он больше не мог. Сколько из них завтра погибнут? Будут ли среди них те, с кем он только что говорил, играл в кости и перешучивался? Сегодняшний штурм забрал жизни девятерых, но это — лишь капля в море будущих смертей. Завтра он вместе со всеми встанет с первыми лучами солнца, отправится на стену, и всё повторится снова. Они будут сражаться и убивать, пока силы Рамелиса не иссякнут — или, что более вероятно, пока не падёт Город Истин. Появление армии наместника стало неожиданностью для Конклава, город не был готов к длительной обороне. Сейчас его стены защищает всего три тысячи “бело-золотых” гвардейцев и отряды вооружённых горожан, но их надолго не хватит. Рано или поздно враг прорвётся за стены, и тогда….

— Мне жаль, что я не могу сражаться рядом с тобой.

Рейн вздрогнул и повернул голову.

Слева от него, прислонившись к стене, стояла Сатин. В чёрном мужском костюме, стянутом на талии тонким красным поясом, и красных сапогах она казалась ему немного мрачной. Чёрные волосы доставали до плеч и выгодно оттеняли белую кожу лица, с которого прямо на него смотрели внимательные серые глаза. На миг он заметил, как в их глубине мелькнули какие-то красные огоньки, но затем всё стало как прежде — наверное, показалось.

— Как ты сюда попала? — после опыта с Алетиодрой Совершенный приказал Рейну оборонять город вместе с сотней капитана Эзры, а к Сатин приставил двоих гвардейцев для того, чтобы она не выходила за пределы дворцовых стен. Юноша был уверен, что это всё из-за того проклятого видения с багровым клинком и мостом. Как бы то ни было, отговорить Его Святейшество не смог даже Тансар.

Девушка загадочно пожала плечами.

— В моей башне достаточно тайных ходов, о которых не знают даже Саберин. Первые несколько дней они с меня глаз не спускали, да и теперь чуть что бьют тревогу. Думаю, меня там уже хватились.

— Зачем ты пришла?

Сатин пристально на него посмотрела. Рейн увидел, что она даже не пытается скрыть волнение.

— Знал бы ты, как я волновалась, когда всё началось! Думала, ты ранен или… ну, ты понял. Рейн, я не могу стоять в стороне! Ты сражаешься, Эзра тоже, Иерархи даже по ночам не оставляют Зал Истин, а я сижу в башне Тансара и ничего не делаю!

Юноша помолчал, не зная, что ей ответить. Сатин не знала, что именно он видел в Алетиодре, но понимала, что их нынешнее положение как-то связано с Зеркалом Истин.

Она шагнула к нему и взяла за руку.

— У меня есть новости, — сказала Сатин, глядя ему прямо в глаза, — Его Святейшество приказал направить твой отряд на седьмой участок.

Брови Рейна взлетели вверх.

— Седьмой? Ты уверена? — так называли участок стены прямо у городских ворот, где атаки армии Рамелиса были самыми яростными, а чисто убитых — самым высоким. — Зачем ему это?

— Я не знаю! — Сатин выглядела так, будто вот-вот расплачется. — Но Тансар сам сказал мне об этом. Совершенный говорит: с врагами биться… — она вдруг прикусила губу. — В общем… будь осторожен!

— Буду, — пообещал Рейн, а сам подумал: чего добивается Хирам этой перестановкой? Юноша был уверен, что что-то напугало Его Святейшество в Алетиодре, но пока не знал, что.

Девушка крепче сжала его ладонь.

— И ещё кое-что… меня отправят туда вместе с тобой.

— Что?! — воскликнул Рейн, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. — Но кто…

— Личный приказ Его Святейшества. Рейн, мне страшно. У меня нет ни оружия, ни магии. Я боюсь, что мы проиграем эту битву. Мы и весь Авестинат.

Некоторое время они сидели молча, держась за руки.

— Послушай, — медленно произнёс Рейн, — я обещаю: что бы завтра ни произошло, с нами всё будет в порядке. Ты понимаешь? Обещаю.

Сатин кивнула. Впервые за всё время их разговора её бледное лицо озарила улыбка.

— Хорошо, — сказала она, отстраняясь. — Я буду молиться за тебя… молиться за всех нас. А теперь мне пора. Завтра будет тяжёлый день. Я счастлива, что познакомилась с тобой, Рейн из Кельтхайра. Не знаю, что нас ждёт завтра, но клянусь: я разделю с тобой гибель, если мы проиграем. Погибать легче, если рядом кто-то, кому не всё равно. Прощай!

— Прощай… — потерянно пробормотал Рейн, следя за тем, как тонкая тёмная фигура отделяется от стены и растворяется в ночи. Завтра их ждёт сражение… что ж, тогда он сделает всё, чтобы её защитить.